– Здесь, – ответил сторож. Оглянулся и поманил меня к себе. Я подошла ближе.

– Он теперь все время здесь, – сказал сторож шепотом.

– То есть? – не поняла я.

– Живет здесь! – пояснил собеседник. – Из дома ушел!

Подумал и философски добавил:

– А может, выгнали.

Я ощутила недостойное ликование. Тут же задавила нехорошее чувство и удивилась: неужели я ревную Лешку к его многочисленным нимфам? Неужели он мне небезразличен как мужчина? Только этого мне не хватало!

– Я думаю, что нас это не касается, – сказала я холодным тоном. Главным образом потому, что мне было стыдно за свое невольное ликование.

Сторож моментально отодвинулся.

– Я тоже так думаю, – поддакнул он поспешно.

Я повернулась к нему спиной и, не торопясь, пошла к зданию клуба, над которым развевались морские флажки и вымпелы.

Проходя мимо причала, бросила взгляд на яхты. «Ледяная звезда» лениво покачивалась на волнах. Красавица.

Я вошла в большой уютный холл, отделанный деревом, поздоровалась с охранниками.

– Хозяин у себя? – спросила я, кивая подбородком на лестницу, ведущую на второй этаж.

– У себя, – подтвердил охранник.

– Один?

– Один.

– Значит, можно его навестить, – резюмировала я.

Поднялась по ступенькам, миновала длинный коридор и остановилась перед дверью Лешкиного кабинета. Стукнула в створку, прислушалась.

– Да! – резко выкрикнул Лешка. Я вздрогнула.

Похоже, приятель не в настроении. Может, не стоит его беспокоить?

Пока я раздумывала, входить или нет, Лешка все решил сам. Распахнул дверь, уставился на меня воспаленными красными глазами.

– Привет, – сказала я.

Лешкино лицо немного смягчилось.

– Привет.

– Можно войти?

Он молча посторонился. Повернулся ко мне спиной, быстренько прошел к столу и убрал с него чьи-то фотографии. Наверное, снимки очередной нимфы. Господи, мог бы и не убирать! Мне-то что за дело?

Я вошла в небольшую комнату, где пахло деревом, где беспорядок выглядел уютным, а из окна открывался великолепный вид на море. Осмотрелась, легко вздохнула. Хорошо!

Лешка уселся в кресло за столом.

– Располагайся, – пригласил он.

– Спасибо.

Я плюхнулась в огромное кресло, стоявшее возле окна, и потянулась.

– Что, не выспалась? – спросил Лешка.

– Не выспалась, – призналась я.

– Надо было дома спать, а не в рабочей конурке.

Вот оно! Началось! Лешка, конечно, уже в курсе моих домашних неурядиц и решил меня повоспитывать. Еще один воспитатель на мою голову!

Я здорово разозлилась.

– Это не твое дело, где мне спать.

– Почему? – удивился Лешка. – Мы же друзья!

– У всего есть свои рамки, – сказала я наставительно. – Даже у дружбы.

– Не говори ерунды! – отмел Лешка нетерпеливо. – О себе не думаешь, так хоть о родителях подумай!

– Чего о них думать? – огрызнулась я. – Родители в восторге от моего ухода!

Лешка разинул рот.

– Кто тебе сказал такую чушь? – спросил он, когда справился с изумлением.

– Это папочка сказал шефу, – ответила я. – А шеф передал мне.

Лешка с сомнением погладил небритый подбородок.

– Ну, не знаю, не знаю, – протянул он. – Не знаю, что сказали твоему шефу, знаю только, что твои предки сидят на валерьянке. Я вчера весь вечер у них провел. Успокаивал.

– Ты такой благородный, – похвалила я. – Пускай предки тебя усыновят. Была у них плохая дочка, а теперь появится хороший сын.

– Дура, – сказал Лешка беззлобно. – Они же тебя любят!

– Любят, – согласилась я. – И я их люблю. Поэтому лучше нам сохранять дистанцию.

Лешка пожал плечами.

– Глупо, – сказал он. – Из-за чего сыр-бор? Подумаешь, отец что-то сказал, а тебе это не понравилось!

Я бросила на Лешку быстрый взгляд. Интересно, он знает, из-за чего у нас вышли разборки с папочкой?

– Папа тебе все рассказал? – спросил я небрежно.

– Да нет, в общих чертах. Сказал, что сделал тебе замечание, тебе не понравилось. Ты психанула и собрала вещи.

Я сложила руки на груди. Значит, в подробности папочка не вдавался. Очень хорошо. И я не стану вдаваться.

– Леш, дело не в том, что папа сделал мне замечание, – сказала я терпеливо. – Дело в том, что таких замечаний я выслушиваю по десятку на день. Я для них все еще маленькая девочка, которую нужно воспитывать и направлять на путь истинный.

– Подумаешь!

Меня задел за живое его пренебрежительный тон.

– Тебе хорошо рассуждать! – упрекнула я. – Твои предки живут отдельно!

– И я по ним скучаю, – напомнил Лешка.

– Скучаешь, – согласилась я. – Потому что видишь их два раза в год. Я бы по своим предкам тоже скучала, если б мы жили в разных городах.

Лешка хотел что-то сказать, но удержался. Побарабанил пальцами по столу и предложил:

– Возвращайся! Родители ждут-не дождутся...

– Нет, – ответила я.

Встала, подошла к окну и повторила:

– Нет.

– Я могу подготовить почву, – продолжал Лешка.

– Нет!

– Майка, это же глупо! Нельзя жить в редакции!

– Нельзя, – согласилась я. – Поэтому я планирую снять квартиру.

– На какие деньги? – пренебрежительно спросил Лешка. – Ты же ничего не зарабатываешь?

Я резко обернулась и посмотрела на него. А вот это уже удар ниже пояса.

– Не твоя печаль! – отчеканила я. – Это мои проблемы!

– Ну, да! – не согласился Лешка. – Твои, как же... Твои проблемы до сих пор решали другие люди!

Я быстро развернулась и пошла к двери. Зря я сюда приехала. Только настроение испортилось.

– Майка!

Я притормозила возле двери, взялась за ручку и вежливо сказала:

– До свидания.

– Подожди!

Лешка торопливо порылся в нагрудном кармане куртки, висевшей на спинке кресла. Достал оттуда скомканные денежные купюры и протянул мне.

– Это деньги на квартиру, – сказал он. – На первый месяц хватит, а дальше видно будет. Может, тебе надоест дурака валять.

Честное слово, было бы лучше, если бы он дал мне пощечину! Я смотрела на его самоуверенную ухмылку, взъерошенные рыжие волосы, небритые щеки, и думала: «Ненавижу!» Деньги, скомканные в руке, выглядели подачкой, которую бросают голодному псу.

Он обращается со мной так же, как со своими содержанками. Неужели он не видит между нами никакой разницы? Неужели ему не приходит в голову, что у меня есть самолюбие?!

– Засунь эти деньги себе в задницу, – ответила я так же вежливо, хотя в душе все клокотало от ярости.

Лешка икнул. Купюры посыпались на пол.

– Счастливо оставаться, – продолжала я. Подумала и добавила:

– Привет Ксюше.

Лешка отчаянно покраснел. Я вышла из кабинета и с треском захлопнула за собой дверь.

Сбежала вниз по лестнице, буркнула изумленным охранникам «Пока». Выскочила на улицу и вихрем понеслась прочь. Меня душили слезы.

Я добежала до пляжа, упала на сиденье под грибком, закрыла лицо руками и разрыдалась. Впервые в жизни я почувствовала себя одинокой и незащищенной. Мне было очень страшно.

Вам смешно?

Значит, вы никогда не попадали в подобное положение. И слава богу!

Да, у меня есть родители. Наверное, они меня любят. То есть конечно, любят! Но вернуться домой я не могу. Потому что тогда мне придется распроститься даже с мечтой о самостоятельной жизни.

Раньше мне казалось, что у меня есть друг.

Тут я вспомнила деньги, небрежно протянутые мне Лешкой, и зарыдала еще отчаянней. Я для него домашняя собачонка, которая привыкла есть из рук! Вот что означал этот жест!

Не прощу! Никогда не прощу!

На стол передо мной легла чья-то тень, негромкий мужской голос спросил:

– Могу я вам помочь?

Я резко обернулась. Ну, конечно! Неприятности не приходят поодиночке!

Позади стоял Иван Леонидович Дердекен. Он с удивлением и сочувствием рассматривал мое зареванное лицо, раскрашенное поплывшей тушью.

Конечно! Все именно так и должно происходить, если день не задался с самого утра!