– А вы думали, я что – только языком трепаться умею? – радовался Тит. – По правде сказать, я, когда этого черта в коробе-то увидел, сам маленько оторопел. Не заметили? Значит, хорошо я прикинулся и виду даже не подал, что удивился. Сразу калькуляция в голове пошла, циферки побежали-побежали. «Нет, черта с два, вы, дурики, теперь этого уродца увидите», – вот о чем я в тот момент думал. Скажу теперь как на духу – этих Буратин я с порога в момент раскусил. Но признаю и отдаю должное – вы, кумушки, тоже сработали на «пятерочку». И главное, у меня азарт начался, прям как в молодости, когда в карты играл. А я тогда черт, уй, азартный был! И вот сегодня все это и пригодилось.

– Тит, скажи, а ты уже придумал, кому это толкнуть? – заинтересовалась Андромеда.

– Есть у меня один крупный жучок! Я уже с ним обо всем об этом перетер… Но пока только теоретически. Да ты знаешь, о ком я… Об Устинове. На площади Победы живет, в Челябинске.

– Такой… На свиноматку похож? – уточнила Андромеда.

– Да, он, – с ухмылкой подтвердил Тит. – С виду-то тихоня. Живет на отшибе, а сам большими деньгами рулит. Будет теперь с нашим чудиком в дочки-матери играть. На деньги, конечно, – он до денег жадный. И уж я его от них освобожу.

– Тит, скажи, а сам-то о чем мечтаешь, чего хочешь от своей золотой рыбки? – поинтересовалась Аэлита.

– Да не много хочу на самом-то деле. Так – кашки с маслицем и мяска на столике, – Тит сделал блаженную улыбку и вновь, загадочно подмигнув Аэлите, захихикал.

Дорога в Каменск-Уральский теперь казалось им скорой и многообещающей, и думалось всем, и Титу, и его асситенткам, что не ветер вовсе, а птица счастья летит перед ними, благословляя их жизненный путь, который наконец обернулся крутой удачей.

На 78-м километре дороги Кыштым—Каменск-Уральский у небольшой развилки Тит неожиданно предложил: «А что, если мы сейчас остановимся и чуть-чуть перекусим? Самую малость. Я бы даже немного водочки махнул. А?»

– А кто машину поведет? – встрепенулась Аэлита.

– Да ты и поведешь, – парировал Тит. – Сама пить не будешь. Ты свое давно уже отпила, еще когда с крана грохнулась и в реанимации куковала. Помнишь?

2

Они расположились прямо у дороги на солнечной полянке за лесополосой. Там в окружении берез возвышался толстый пенек.

– Ха, а вот и стол, – воскликнула Аэлита.

Андромеда принесла бутылку. Тит порезал колбаски и разложил на газетке. А Аэлита даже хотела разжечь костерок, принялась собирать хворост, но ее отговорили.

Дышалось легко, свободно. И опрокинув по рюмочке, Андромеда и Тит разомлели и прилегли. Они молчали и мечтали. Им верилось, что все будет теперь для них в лучшем виде, и жизнь устаканится, по-тихому катясь к далекой и почти невероятной спокойной смерти.

Событие круто изменило их жизнь… Но как изменило – этого троица не подозревала. Они покусились на другую реальность, и та уже выставила им счет, направив один из своих аппаратов к месту беспечного пикника.

И пока трое удачливых обладателей бесценного трофея лежали на траве и задумчиво пялились в небо, на нем возник огромный шар ртутного цвета.

Аппарат завис прямо над людьми, и они мгновенно почувствовали себя прикованными к земле – ни встать, ни подняться, даже двинуться не получилось. Что-то неведомое парализовало недавних счастливчиков, а древний ужас лишил голоса.

Что же за чутье было у другой реальности? Что двигало этими загадочными существами и наводило на след жертв? Эти вопросы пусть останутся для пытливого разума, привычного к парадоксам и головоломкам, приходящим из других миров, а мы опустимся в мир чувств, который и есть мир искусства.

Другая реальность не собиралась выслушивать мольбы или оправдания. Она хотела только одного: расчленить и уничтожить то, что ей непонятно и неприятно. Она хотела утрамбовать, засунув в холодильную камеру скрученные в шнур потроха, и отправить ценный груз в район звезды Бетельгейзе, и там, на далекой планете, с помощью самых мощных приборов изучив весь этот человеческий материал, сделать величайшее научное открытие.

Шар стал опускаться прямо на лежавших. Их перепуганные лица наблюдали на многочисленных экранах инопланетные карлики, обсуждавшие между собой ценность трех экземпляров.

[9]

В самом центре дна шара вспыхнул луч яркого света, и вдруг тела Тита, Аэлиты и Андромеды поднялись над землей и повисли, беспомощно шевеля конечностями.

Потом аппарат мгновенно переместился к стоявшей на шоссе «Волге». Выпустил новый луч, и двери автомобиля сразу открылись, а коробка из-под марокканских апельсинов сорвалась с места и, завертевшись как юла, взлетела…

Глава двадцать седьмая

Ignoramus et ignorabimus[11]

«Строго секретно.

В штаб ВВС.

26 июня

Время – 06.49

Новыми данными о событиях, связанных с интересующей Вас темой, пока не располагаем. Наблюдения продолжаем в соответствии с инструкцией.

Лейтенант П.Соболев

Сверено с рапортом дежурного.

Исполняющий обязанности начальника в/ч 25840

майор И. Шумский».

1

Николай так привык к тому, что в последние дни с ним происходило только из ряда вон выходящее, что, когда увидел впереди родную фуру, в кабине которой сидели его напарник и Оля, не поверил своим глазам.

Простое оказалось чудесным. Обычное имело теперь характер магического.

Заметив Николая, Степан повеселел и, исполняя его просьбу, показал Оле телефон с фотографией странного существа.

Оля, увидев снимок, оторопела…

И вдруг все, буквально все вдруг встало на свои места. Полетело волшебное веретено, выпуская из таинственного подземелья космических монстров, склонявшихся над оцепеневшим человеческим телом. Вспыхнули голубым светом аргоновые аппараты, кессоные камеры, шлюзы, дрогнули стрелки на маленьких экранчиках пульта управления. И, словно компьютерная дефрагментация, все сжалось, упорядочилось, в единый миг выяснилось, став неотторжимой частью пугающего прошлого. И подъем по лестнице в таинственный шар, и ужас в операционной пришельцев, и кровавая горка птиц…

– Это Николай… Это он хотел, чтоб ты увидела, и прислал мне… – признался Степан.

– А, вот и он… Пусть сам теперь все и расскажет, – принялась растерянно лепетать девушка, желая получить подтверждение тому, что уже знала.

Степан, выйдя из кабины, обнял друга. Вышла и Оля – Николай ее поцеловал.

– Так что же там, на шоссе, все-таки случилось? – спросил Степан.

Воскресший опустил голову и, подумав, ответил:

– Лучше не спрашивай. Пусть это будет пока только в наших с Олей головах, и только там.

– Так серьезно? – удивился Степан.

– Да… – подтвердил Николай и вдруг поинтересовался: – А где мои вещички? Все в сохранности?

– А то! – завелся Степан. – Ты имей в виду, на Тюбукском спиртзаводе нас уже вторые сутки дожидаются – нарвемся на неприятности…

– Да погоди ты, – Николай задумчиво взглянул на Олю. Потом полез в нагрудный карман и вынул оттуда скрепку.

– Вот, видишь это – тебе и мне нужна одна неприятная процедура, и тогда все мы вырвемся из этого безумия в прежний, в обычный ход вещей.

И разогнув скрепку, к изумлению Оли и Степана, Николай осторожно засунул один конец в ноздрю, повернул – голова дернулась, он чихнул и вместе с каплей крови на протянутую ладонь упал шарик с выступающими колючками и выходящими из него проволочками. Предмет поблескивал темно-серой оболочкой и казался всего лишь маленькой бусинкой. Но тут, ко всеобщему удивлению, из бусинки высунулись две дрожащие ножки. Сгибаясь и разгибаясь, они принялись раскачивать шарик, и он, попрыгав, принялся медленно вращаться вокруг своей оси.

Степан от удивления открыл рот.

– Видишь, что, сволочь, делает! – сказал Николай сменщику.

Оля и Степан как завороженные смотрели на ладонь Николая, где маленький предмет с ножками кружился и барахтался в лужице крови.

– На, возьми, тебе тоже надо это сделать, – Николай протянул Оле скрепку. – Вынь эту гадость из носа. Это же они нам ее туда засунули.