Старушка, видимо, направлялась к церкви, а сейчас присела попить воды у ручья. Дарина, невольно остановившись, поприветствовала старую женщину и хотела идти дальше, но незнакомка вдруг ласково улыбнулась девушке и теплым, приятным голосом сказала:

– Какая же ты миленькая, какая хорошенькая. Дай Бог тебе счастья, дай Бог хорошего жениха.

Что-то во взгляде и в голосе старушки выдавало женщину не простого рода. Почувствовав к ней невольное почтение и даже интерес, Дарина замедлила свой стремительный шаг и, потоптавшись на месте, смущенно сказала:

– Что ты, бабушка, какие теперь женихи… В такое лихолетье не до женихов.

– Но ты ведь спешишь к парню, верно? – В глазах старушки мелькнули и тут же погасли лукавые искорки. И вдруг, нахмурив брови, она строго сказала: – Но чует мое сердце, что не надо тебе сегодня к нему идти. Возвращайся домой, милая, так будет лучше.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Дарина. – Может, ты, бабушка, ведунья?

– Нет, Боже упаси, ведовством не занимаюсь, – перекрестилась старуха. – А только бывают у меня иногда предчувствия, сама не знаю, как их объяснить.

– Ты, бабушка, наверное, много в жизни горя испытала, оттого тебе повсюду чудится плохое. Но ведь, как говорят, горя бояться – счастья не видать.

– Кто знает, детка, – вздохнула старая женщина. – Жизнь человеческая так устроена: не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– До свидания, бабушка! – сказала Дарина и, крутнувшись на носках, снова устремилась вперед по узкой тропинке.

– Пусть Бог тебя хранит, милая! – крикнула ей вслед старушка.

Через минуту Дарина и думать забыла о нищей незнакомке: все ее мысли снова были заняты Назаром. И лишь где-то в глубине души теперь угнездилась странная и смутная тревога. Впрочем, девушка к ней не прислушивалась.

Сердце Дарины встрепенулось, когда впереди, между деревьями, мелькнула лихо заломленная шапка Назара. Парень сидел на камне у ручья и выстругивал ножом какую-то дудочку. Чуткое ухо охотника уловило легкие шаги Дарины, и, бросив свое нехитрое занятие, Назар тут же устремился навстречу девушке.

– Вечер тебе добрый, боярышня, и здоровья тебе доброго, – приветствовал он ее с поклоном.

– И тебе того же, – откликнулась она и опустила взгляд, стесняясь своего внезапно вспыхнувшего румянца.

– Какая же ты красивая, – сказал он, любуясь ею с откровенным восхищением. – Ты оказала мне честь, что пришла.

В пристальном взгляде парня неопытной девушке почудилось что-то затаенно-опасное, и она поспешила заговорить о другом:

– Я пришла, чтобы с тобою попрощаться. Мне осталась всего-то неделя вольной жизни. А потом мы вместе с мамой уйдем в монастырь, примем постриг.

– Постой, боярышня… – Назар слегка опешил. – Зачем же в монастырь? Ну, матушка твоя, понятное дело, вдова, а ты-то почему?

– Теперь иначе нельзя… – вздохнула Дарина.

Назар взял девушку за руку, подвел к лежавшему на берегу ручья бревну, сел на него и ее усадил рядом. Она не сопротивлялась, ей даже приятна была его осторожная и одновременно властная настойчивость.

– Скоро монастыри наши очень обогатятся, – сказал Назар, не выпуская ее руки. – Ведь татары, хоть и нехристи, а чужую веру уважают, с монастырских земель не берут дани. Потому-то многие знатные люди стали отдавать монастырям свои земли и свое добро. Наверное, матушка твоя тоже поступает правильно. Только зря она тебя за собою тянет. Тебе-то рано становиться монахиней.

– А что же мне остается делать? – спросила Дарина, блеснув на него синим взглядом исподлобья.

– Если ты будешь жить при монастыре, татары тебя не тронут. Но зачем же тебе постригаться в монахини? Ты ведь можешь выйти замуж, найти себе защитника… Дарина.

Он впервые назвал боярышню по имени, и она вдруг почувствовала неодолимое желание поведать ему все свои печали.

– Не только в татарах дело, – вздохнула она и тут же, сбиваясь и путаясь в словах, рассказала о той беде, которой грозило им с матерью опасное соседство боярина Карпа. В эту минуту Назар казался Дарине и близким другом, и могучим защитником.

Пока она говорила, молодой охотник незаметно обнял ее за плечи и слегка привлек к себе. Замолчав, Дарина попыталась от него отодвинуться, но он только крепче сжал ее в объятиях и заговорил со страстью в голосе:

– Если ты мне доверишься, я спасу тебя от этого урода. И незачем тебе уходить в монастырь, я уберегу тебя не хуже любого монастыря.

– Как же ты это сделаешь? – пролепетала Дарина, неуверенно сопротивляясь его объятиям. – Ведь у боярина Карпа много холопов, нам его не одолеть.

– Будь моей, и я стану тебе надежной опорой, увезу тебя на край света, – заявил Назар и вдруг, слегка запрокинув ей голову, прильнул страстным поцелуем к нецелованным девичьим губам.

Дарина сперва от неожиданности растерялась, а потом уперлась кулачками ему в грудь, испуганно и гневно воскликнула:

– Да как ты смеешь, бесстыдник?! Правду матушка говорила: ты не будешь беречь мою честь!

– Так твоя матушка-боярыня знала, что ты идешь ко мне на свидание? – удивился Назар.

– Знала, не знала, какое тебе дело? – насупилась Дарина и тряхнула головой, как норовистая лошадка. – Я думала, ты отнесешься ко мне с почтением, а ты – мужик мужиком.

– Конечно, за такого мужика, смерда, боярыня не выдаст свою дочь, – криво усмехнулся охотник. – Ведь не выдаст, правда? Да ты и сама не согласишься стать моей женой, верно?

Дарина молчала, отодвинувшись в сторону, а потом вдруг, не выдержав его пристального взгляда и настойчивого прикосновения рук, повернулась к парню и выпалила:

– Я бы, может, и пошла за тебя, но мама никогда нас не благословит. И священник не обвенчает без родительского благословения. Разные мы с тобой, и с этим ничего не поделаешь.

– Да, разные, – вздохнул Назар. – Хоть ты и готова за меня пойти, чтобы спастись от рябого боярина, но мы не пара. Ты ни за что бы не смогла жить в крестьянской избе, а меня никогда не пустят жить в боярский дом. Да я бы и сам не пошел. Мужчина не должен чувствовать себя ниже своей жены.

– Значит, нет у меня иного выхода, только монастырь, – прошептала Дарина.

– Но, перед тем как уйти в монахини, ты уж постарайся натешиться своей молодостью и красотой, – со странной усмешкой предложил Назар и, взяв Дарину за плечи, заглянул ей в глаза. – Ведь я тебе нравлюсь, как и ты мне. Нравлюсь, правда? И поцелуи мои тебе нравятся, хоть ты и называешь меня мужиком.

Он снова, преодолев легкое сопротивление, поцеловал Дарину в губы, и на этот раз она почувствовала, как ее тело откликается на поцелуй приливом непривычно-знойной неги. Вскоре девушка уже отвечала на его поцелуи и позволяла крепко сжимать себя в объятиях. Опомнилась Дарина только тогда, когда Назар повалил ее на траву и одну руку запустил ей под юбку, а другую – за пазуху. В этот миг девушка, словно упав с небес на землю, вдруг увидела себя со стороны и сама себе показалась неприглядной в своей податливости. Вскрикнув, Дарина вывернулась из-под Назара и, с неожиданной силой оттолкнув его, вскочила на ноги. Он тут же схватил ее за руку, пытаясь снова заключить в объятия, и тогда она закричала:

– Уйди от меня, грубиян, мужик, иначе позову на помощь! Если мама узнает, как ты со мной обошелся, она велит тебя выпороть!

– Выпороть? Ха-ха, но я же не боярский холоп, а вольный человек! – заявил Назар, преграждая девушке дорогу. – И со мной нельзя играть, как с мальчиком, боярышня. Если уж пришла и разрешаешь себя обнимать, целовать, так не смей дразнить меня и ругаться, иначе отомщу.

– Отомстишь? Как же это? – Дарина храбрилась, стояла, уперев руки в боки, хотя внутри холодела от сознания собственной беспомощности.

– Как отомщу? Да очень просто: сейчас вот сделаю тебя из девицы женщиной – и не будешь целой. Что тебе тогда скажет твой муж-боярин?

Назар приблизился к ней с угрожающим видом, и Дарина отступила назад, испуганно вскрикнув:

– Ты не посмеешь!..