– Мои родители будут рады, – произнесла она наконец. – Пока ты звонишь своему отцу, я соберу вещи. А ты? У тебя ведь ничего нет с собой.

– Мы остановимся по дороге и купим зубную щетку и бритву. Думаю, что там найдется и кое-что из одежды.

– Тебя определенно не волнуют мелочи жизни! – воскликнула Кэтрин. Эти слова прозвучали язвительнее, чем ей хотелось, но она до сих пор боролась с неприятным ощущением, что во всей их беседе что-то не так. Ее по-прежнему смущала излишняя торопливость Джошуа.

Пауза, казалось, длилась целую вечность.

– Ты права, – сказал он наконец, – мелочи жизни меня мало волнуют.

Когда Кэтрин объявила родителям, что скоро выйдет замуж, мать тихо заплакала от счастья, и даже отцовский голос внезапно задрожал, когда он произносил поздравления. Несмотря на поздний час, вызвали Бет и ее мужа, чтобы те выслушали восхитительное известие, и они явились и приняли участие в импровизированном торжестве. Кен принимался трясти руку Джошуа по меньшей мере полдюжины раз, а Бет, сославшись на привилегию сестры, поцеловала его с искренним энтузиазмом. Джошуа с улыбкой легонько похлопал ее по животу и предложил повторить этот эксперимент, когда он сможет подобраться к ней поближе и получить от объятий большее удовольствие.

В самом деле, Джошуа так легко вписался в их семейный круг, что через час после их приезда миссис Грин заявила, что ей кажется, будто она знает его уже сто лет. Что же касается отца и зятя Кэтрин, то как только они узнали, что Джошуа уже давно болеет за «Пиратов», место в их сердцах было ему гарантировано. Мужчины вскоре увлеклись жаркой дискуссией о бейсболе. Все сходились во мнении, что нынешние судьи никуда не годятся, но тем не менее долго и шумно спорили. Очевидно, хуже, чем заранее условленный исход игры, были только судьи, отмерявшие количество смолы на бите игрока.

После того, как убрали остатки позднего ужина, мать Кэтрин с нежностью посмотрела на троих мужчин, все еще сидевших за кухонным столом, заставленным множеством банок из-под пива. Они говорили все разом и явно получали большое удовольствие от собственных речей. Миссис Грин пожала плечами со смирением пожизненной «бейсбольной вдовы», затем рассмеялась и позвала дочерей в свою спальню. Ей срочно требовалась помощь в выборе платья, которое она наденет на свадьбу.

Кэтрин и Бет послушно поднялись вслед за матерью наверх. Вскоре они увлеклись серьезным обсуждением каждого наряда, который хотя бы отдаленно мог годиться для торжественной церемонии, хотя все знали заранее, что миссис Грин ни за что не наденет в честь такого грандиозного события ношеную вещь.

– А ты что наденешь? – спросила Бет у Кэтрин, когда мать исчезла в большом стенном шкафу, разыскивая какой-то шелковый костюм.

– Ах, я еще не знаю. Все случилось так быстро, что не было времени подумать о таких мелочах, как свадебное платье.

– Тебе нужно купить что-нибудь обалденное! – заявила Бет. – К твоим глазам и волосам лучше всего подойдет персиковый цвет. Давай сходим завтра вместе и поищем платье здесь? Или ты хочешь купить его на Манхэттене? Думаю, там выбор побольше.

– Мне бы хотелось выбрать платье вместе с тобой и мамой, – ответила Кэтрин. – На следующей неделе я буду слишком занята, чтобы бегать по городу.

Бет недоверчиво закатила глаза, но ничего не сказала. А когда мать снова нырнула в шкаф, разыскивая еще один летний костюм, она добавила доверительным тоном:

– Вот уже не думала, что ты влюбишься снова, Кейти! Я почти перестала на это надеяться, но сейчас страшно рада, что ошибалась. Джошуа просто замечательный, и всякий раз, когда ты на него смотришь, видно, как сильно ты его любишь.

У Кэтрин открылся рот от удивления. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Как Бет такое пришло в голову?! Ведь обычно они читают мысли и чувства друг друга с поразительной точностью.

Она пробормотала что-то невнятное и почувствовала явное облегчение, когда мать предстала перед ними в сиреневом льняном костюме. Как вовремя! – подумала Кэтрин. Еще секунда – и она могла ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом стала бы жалеть. Она не хотела говорить родным, что не любит Джошуа, иначе пришлось бы объяснять слишком многие вещи, о которых ей вообще не хотелось упоминать.

Кэтрин пришлось слегка потрясти головой, чтобы отвлечься от своих не слишком веселых мыслей. К этому времени миссис Грин уже показала им почти все свои наряды. Отвергнутые платья и костюмы кучей лежали на кровати, на полу валялось несколько пар туфель, а на спинке стула висела шляпа, которую мать надевала три года назад на свадьбу кузины. Миссис Грин со счастливой улыбкой на лице созерцала разгром в своей обычно безупречной спальне.

– Ну, что вы думаете? – спросила она, демонстрируя дочерям сиреневый костюм.

Бет и Кэтрин в один голос сказали именно то, что ей хотелось услышать: необходимо купить нечто совершенно новое, красивое и, вероятно, дорогое. Повесив отвергнутые наряды в шкаф, они решили, что провели этот час с пользой. Никто не проявил отсутствия такта и не сказал, что вывод, к которому они пришли, был ясен еще до того, как мать сняла первое платье с обитых тканью плечиков.

Кен и Бет уехали домой после полуночи, а в два часа ночи Джошуа обнял Кэтрин и с нежностью сказал:

– Ты сейчас заснешь на стуле, если мы не пойдем наверх спать.

Родители тут же засуетились.

– Мы так увлеклись беседой о ваших планах, что совсем забыли, какая у вас была трудная неделя! – воскликнула миссис Грин. – Тебя ждет твоя спальня, Кэтрин. А вы, Джошуа, можете спать в комнате Бет. К счастью, я только что постелила там чистые простыни. Словно знала, что вы приедете!

Мать засмеялась собственной шутке – сейчас ее вообще все радовало – и тепло обняла Джошуа. Отец сердечно похлопал его по спине. После этого каждый из них поцеловал Кэтрин.

– А мы сейчас тут все уберем, – сказала миссис Грин. – Не люблю утром спускаться в грязную кухню.

Кэтрин и Джошуа отправились вместе наверх, оставив родителей хлопотать с уборкой. Она отвела его в бывшую комнату Бет, оставила дверь открытой, но не стала зажигать свет. Их окружило молчание, словно замкнув в сфере спокойной доверительности.

Джошуа зажег лампу возле кровати, обнял Кэтрин и нежно коснулся губами ее век.

– У тебя темные круги под глазами, – сказал он. – Но от этого ты стала еще красивей.

– Это звучит не слишком правдоподобно, – еле слышно произнесла она.

Кэтрин чувствовала, как бешено колотится ее сердце; все тело ожило от прикосновения Джошуа, от близости его тела. Ей безумно захотелось, чтобы он поцеловал ее! И он действительно поцеловал ее полураскрытые губы, но легко и бегло, а когда она тесней прижалась к нему, решительно отстранился.

– Не нужно, Кейти! У меня не такая уж сильная воля. – Его слова прозвучали жестко, он явно боролся с собой, но все-таки попробовал пошутить: – Как много времени прошло с тех пор, когда я целовал девушку с оглядкой на ее родителей, которые в любой момент могут прийти и постучать в дверь! Кейти, нам обоим трудно с этим смириться, но ты ведь знаешь, что здесь мы не можем спать вместе. Иначе получится, что мы злоупотребляем гостеприимством и доверием твоих родителей.

Она невольно согласилась с ним. Моральные устои ее родителей твердо коренились в традициях их среды и церкви. Конечно, они прекрасно знали о том, что происходит вокруг, но в их доме люди спали вместе лишь тогда, когда состояли в браке.

Кэтрин неохотно отошла от Джошуа.

– Я уверена, что ты найдешь в комнате все необходимое, – сказала она. – Дверь справа ведет в ванную. Она у нас с тобой общая.

Он проводил ее до двери.

– На следующей неделе в это время мы уже поженимся. И у нас все будет общее.

При мысли об этом ее сердце забилось с такой мощной смесью восторга, трепета и желания, что она едва ли обратила внимание на странно спокойный тон, которым он произнес эти слова.