– Что с Волиным? – спросил Борисов.
– Ищем, – ответил Арин. – Мать его уже две жалобы написала. Где ее сынок, без понятия. И никто не знает. Кажется, скоро мы найдем еще одного повешенного.
– Я бы с удовольствием, – вмешался в разговор Лапин, – нашел повешенным Горелого. Видеть его не могу. Боюсь, сорвусь когда-нибудь.
– Успокойся, Андрей, – сказал Алексей, – а то так действительно делов наделаешь. Тут, кстати, вчера Букин на тебя кивал – вполне может Лапин быть причастен к…
– Хватит, – остановил его Борисов. – Надо вообще прекратить разговоры об этом. Кстати, в городе уже тоже поговаривают о милиционерах, которые вешают бандитов. Сейчас бы найти тех, кто убил Лирову и Сарину.
– А вешателей ты не хочешь находить? – насмешливо спросил вошедший Букин. – Да оно и понятно, очень даже устраивает всех подобное…
– А мы давно на ты? – ожег его взглядом Борисов. – И я не разрешал вам входить. Выйдите! – Он кивнул на дверь.
– Ну, за это ты ответишь, – процедил, выходя, полковник.
– Спасибо, – вздохнул Лапин. – Не знаю, как сдержался. Но почему его перевели к нам?
– Все, – кивнул Борисов, – тема закрыта. Есть что-нибудь? – увидев вошедшую Варю, спросил он.
– Хорошо, – сказал Лохматый, – я буду там. А кто еще?
– Приезжай, – услышал он голос Геракла, – и увидишь. Приезжай один, ясно?
– Один не поеду. Сейчас одному небезопасно вечерами…
– Тоже вешателей боишься? – насмешливо перебил его Геракл.
– Боюсь. Все-таки я не последний туз в колоде местного криминалитета, а они, похоже, шантрапу и бакланов не вешают. Один не пойду, – повторил он.
– Ладно, – согласился Геракл. – Но войдешь один. Там тебя никто не тронет.
– Понятно, – ответил Лохматый.
– Приеду я, – ответил по телефону Лесовик. – А ты надолго, Суслик?
– Я же просил так меня не называть. Как дела пойдут, – сказал Суслин. – Надо разобраться с вами, а то перережете друг друга. Да и про китаез перебазарить надо.
– Давно пора, – согласился Лесовик. – Они вообще обнаглели.
– Побазарим, – пообещал Суслин.
– Значит, ничего? – Борисов поморщился. – Он вообще говорить не стал или что-то все-таки…
– Наотрез отказался, – ответила Варвара. – Сказал – я тогда дал показания и больше ничего добавить не могу.
– В его показаниях ничего нет. Вот послушайте его ответы: ничего не знаю, никто не угрожал. Я нашел Угаловского повешенным. В это время мы с Лобиковым были в поселке. Свидетели подтвердили. И все. Лобиков повторил все слово в слово.
– Но за что их тогда задержали? – спросила Варя.
– Оба судимы. Сидели за тяжкие преступления, а таких проверяют в подобных случаях. Кстати, оперативники проверили ранее судимых за убийство. У всех железное алиби. Я сразу сомневался в успехе подобного мероприятия. В компании вешателей чувствуется организация и дисциплина. И мотив нам неизвестен. Ладно, если бы вешали друзей Топорика и его шестерок. Но свидетелей зачем? Потому что они помогли ему, – ответил сам себе Борисов. – Я совершенно уверен – это не разборка и не попытка запугать кого-то. А именно восстановление справедливости, правда, весьма своеобразное. Есть жестокая истина: преступление порождает преступление. Ибо то, что совершают наши вешатели, и есть жестокое преступление. А все повешенные тоже преступники. Чусанов и Тупиков не единожды привлекались по делам и были…
– А свидетели? – осмелилась перебить его Варвара.
– Дали ложные показания и тем самым совершили преступление – помогли убийцам избежать наказания.
– Но если все это понимают, – пожал плечами Соколов, – то почему…
– Прокуратура опротестовала решение суда, – напомнил Борисов. – Но защита собрала доказательства того, что Чусанов и Топорик не участвовали в убийстве Лопатина. Все не раз проверялось, свидетелей пытались поймать на противоречиях, но бесполезно. Я уверен, и суд прекрасно понимал, что освобождает убийц. Но закон есть закон, и мы ему служим, – усмехнулся он. – Люди, призванные выносить приговор за совершенные преступления, отпускают убийц. Как ни печально это сознавать, но если бы не повесили Чусанова и свидетелей, то больше об этом не говорили бы. И все-таки мы обязаны найти вешателей. А я все больше склоняюсь к тому, что среди них главную роль играет кто-то из наших сотрудников. Бывших или настоящих – это одному Богу известно. Есть факты, говорящие в пользу этой версии. Необходимо найти Лобикова. И надо будет еще раз встретиться с Любимовым. Его надо разговорить. Он уехал из города потому, что испугался. Я убежден, что Любимов знает что-то о прошлых делах и молчит потому, что боится. А Лобиковым уже занимаются оперативники.
– Значит, не видел Лобикова? – спросил Арин. – А ведь соседи говорят, что он у тебя позавчера был.
– Да мало ли что соседи набазарят, – растерянно забормотал плешивый мужчина. – Я его, почитай, уже с месяц…
– Слушай сюда, Карта, – перебил Алексей. – Кирка нам нужен не как подозреваемый, просто необходимо кое-что выяснить. И тебе мой совет – вспомни, где он может быть. А то ведь сейчас вызову участкового, наведет он у тебя шмон по полной программе, и привет твоему самогону. Ну так как?
– За горло берешь, начальник? – процедил плешивый. – Раньше за тобой такого не водилось. А закон не позволяет сейчас без санкции шмонать.
– Так участковый предложит тебе добровольно выдать выгнанный для продажи самогон и аппарат, разумеется. Ты откажешься, а он начнет…
– У Митрича Кирка, – опустив голову, негромко проговорил Карта. – Но ты не шепни кому-нибудь, что Карта на Кирку навел. А то ведь сам понимаешь…
– Не бойся, – успокоил его капитан, – никто не узнает. Точно он там?
– А чего мне тебе лапшу на уши вешать, ты ведь, в натуре, участкового натравишь. Я, конечно, самогончик для себя гоню, – вздохнул он. – Ну и, конечно, иногда сильно болящих поправляю.
– Все, спасибо, – засмеялся Арин.
– Не знаю я, где он, – покачала головой невысокая полная женщина. – Забухал где-то. Как пить, так деньги находит, а как домой, так нет. Вот Пашке обувка нужна, а где ее взять-то? Точнее, на что? А он чего натворил?
– Да пока ничего, – ответил Александр. – А вы мне скажите вот что: почему ваш муж вдруг ушел из дома? Ведь соседи говорят, вы живете дружно.
– Видать, деньги появились, – вздохнула она. – Он не пьет обычно. А как попадет что-то…
– Любимов у вас был?
– А как же, был. Господи! – Женщина всплеснула руками. – Так после разговора с ним Антон и ушел, точно. Я, говорит, может, подработаю где, а если меня кто будет спрашивать, ничего не отвечай. И ушел. Я ругалась, а он ушел, и все.
– Понятно, – кивнул Александр.
– А что там за собрание? – насмешливо спросил Лохматый.
– Хрен их знает, – пожал плечами Лесовик. – Суслик прикатил и еще кто-то, вот и вызывают. Да ты в курсе, наверное, насчет Суслика. Чего ты мне по ушам катаешься? Я не знаю, что там за базар будет.
– Скорее всего Топорика менять будут, он перетрухал и вот уже неделю никуда не вылазит. И Суцкий у него пасся. Но базар идет, что адвокатишка сейчас у родителей своих. А Топорик, похоже, спекся, напугали его душители эти. Да и я с оглядкой хожу.
– Я тоже начал опасаться, – признался Лесовик. – Правда, к нам им попасть незамеченными трудно, но хрен их знает, что там за публика. Когда они Чусану хапнули, у него Игрок, Борец и Мастер были. Так положили их как школьников, – усмехнулся он. – А то пургу гонят, что один из них десятка стоит. Но коснулось дела, и все, сейчас в ИВС загорают. У них же и пушки были, так те душители их повязали, а пушки не тронули. Вот и ждут суда. Здорово их подставили.
– А ты на кого думаешь? Кто вешать-то начал?
– Да хрен его знает. Можно было бы думать на тех, кому Топорик с кентами дорогу перешел. Но тут двух баб повесили, жен свидетелей.
