– Дайте кто-нибудь закурить, мать вашу за ногу! – Я повернул взмокшее от напряжения лицо к стоящему в метре от меня бойцу и перевел учащенное дыхание. – Перерыв!..

Володя Борисевич нацепил «калашникова» на плечо, достал из помятой пачки две сигареты, быстро прикурил от пластмассовой зажигалки и протянул одну мне. Я курил так, словно перенес зверскую антиникотиновую пытку – глубоко, до боли в ребрах, втягивая в легкие горький дым дешевой украинской «Ватры».

– Где ты взял эту гадость?!

– Нормальные сигареты, – прохрипел в ответ Борисевич, пожимая плечами. – Из дома прислали!..

– Ну, ты даешь… хохол! – Быстро утолив жажду, я выкинул «бычок» и осторожно выглянул из-за ствола толстой сосны.

Тихо. Тишина была везде. В горячке я даже не заметил, когда отзвучал последний выстрел. Слышался лишь треск сгорающего возле КПП «Урала» и приглушенные голоса находящихся на крыше гаража бойцов второй пятерки. Где-то там должен находиться Саблин. Я не мог его видеть, так как между нами было пустующее здание, построенное, вероятно, еще при царе Горохе и до сих пор не нашедшее применения. «Золотой ручей» появился на секретных воинских картах пятнадцать лет назад, шесть лет назад – пропал, одновременно с передачей законсервированного объекта на попечение «конторе».

Неожиданно засигналила пристегнутая к поясу рация, и я узнал голос генерала Крамского. Начало заварушки застигло его в здании Центра, и генерал явно не горел желанием схватить в руки оружие и броситься на помощь взводу охраны.

– Бобров, ответьте!.. – настойчиво вызывал «кагэбэшник». Когда я включил связь, голос Крамского принял более заметный командный тон: – Немедленно жду вас в здании Центра! Слышите, майор?! Немедленно!! Это приказ!!!

– Коз-з-ел… – непроизвольно вырвалось у меня, когда я вешал на плечо автомат и спрыгивал с крыши старого ржавого «ЛиАЗа». По дороге до «Белого дома», которую я покрывал исключительно бегом, связался по рации с командирами пятерок и узнал о полученных еще тремя нашими ребятами серьезных ранениях. Убитых не было, если не вспоминать о погибших ужасной смертью, буквально разорванных на куски четырех бойцах, находившихся на наблюдательных вышках во время выстрелов из «мухи».

С момента обнаружения несущегося к воротам «Золотого ручья» «Урала» и до того, как я быстро вбежал в открытые настежь двери Экспериментального исследовательского центра, прошло всего-навсего семь с половиной минут…

Крамской, с белым от страха лицом, стоял возле электронного турникета и, когда в дверном проеме вдруг выросла моя фигура, моментально вздрогнул от неожиданности. Окинув меня каким-то странным лисьим взглядом, генерал махнул рукой, чтобы я следовал за ним, а сам направился наверх, минуя болтающуюся из стороны в сторону хромированную вертушку. Я с удивлением отметил, что сложнейшая пропускная система была отключена. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, где за все время службы в «Золотом ручье» я никогда не был, мы оказались в узком коридоре, по обе стороны которого выходили шесть совершенно одинаковых дверей. Нетерпеливым размашистым жестом открыв одну из них, Крамской пропустил меня внутрь, а потом, захлопнув, запер на замок.

Это становилось совсем интересным.

Я очутился в тесной полутемной конуре, площадью не больше шести метров. На единственном источнике дневного света – окне – висели плотно прикрытые черные жалюзи. Возле стены стоял серый, обшарпанный металлический шкаф с выдвижными ящиками, вроде тех, что используются в архивах для хранения картотеки. Как ни странно, но больше в помещении ничего не было. Я удивленно огляделся по сторонам, а потом перевел взгляд с полуистлевших зеленых обоев на стенах на стоящего спиной к двери генерала.

– Зачем вы меня вызвали?! – Я ровным счетом ничего не понимал. Уж не поехала ли «крыша» у этого бравого чекиста от внезапно начавшейся пальбы?

– То, что я сейчас вам скажу, майор, представляет государственную тайну… – не сводя с меня настороженных глаз, начал Крамской. – Даже больше, чем государственную тайну. Но прежде чем отдать приказ, я хочу, чтобы вы знали. Иначе мои действия могут показаться вам нелогичными.

– Интересно… – Я смотрел на Крамского и удивлялся происшедшей в нем буквально за несколько минут разительной перемене. Ребята из взвода охраны предпочитали не попадаться ему на глаза, так как Крамской никогда не мог равнодушно пройти мимо, не найдя хотя бы пустякового повода в очередной раз «поучить» бойца. Иногда он так распалялся, что начинал кричать до хрипоты в голосе, его студенистое щекастое лицо моментально краснело, а изо рта, похожего на зловонную яму, вырывались капли слюны. Сейчас же передо мной стоял спокойный, если не сказать – робкий, испуганный мужик в мешковато сидевшем на нем полевом генеральском мундире.

– Вот уже пять с половиной лет профессор Славгородский проводит здесь разработки психотропного оружия, – несколько помедлив, продолжил генерал, нервно вытаскивая из кармана сигареты. – Достигнутые им результаты просто фантастичны. Вы когда-нибудь слышали о кодировании на самоликвидацию? – Крамской внезапно остановился и поднял на меня блуждающие серые зрачки.

– Только в фантастических книжках, – я чуть заметно скривил губы. В моей голове стремительно зрела мысль о том, что после неожиданной «исповеди» генерала для меня уже не существует пути назад. Я становился живым и совершенно не предусмотренным ранее всеми секретными директивами носителем информации. Это плохо пахло.

– Фантастических книжках! – взорвался Крамской. – Это реальность! Во время сеанса гипноза человеку вводят специальный код в виде определенной последовательности слов, записанных на магнитную ленту и произнесенных каким-то одним голосом. В нужный момент звонит телефон, клиент снимает трубку и, услышав сидящие у него глубоко в подсознании слова, тем или иным образом кончает жизнь самоубийством, – генерал жадно затянулся, выпустив через нос две густые струи синеватого дыма. – Те, кто сейчас атакуют объект, – понизив голос, сказал он, – пришли за этой программой. Я знаю…

– Вы знаете, кто они?! – Мои брови немедленно сошлись возле переносицы, а пальцы механически сжали висящий на плече автомат. Его черный стальной ствол еще хранил остатки тепла.

– Я знаю, зачем они пришли! Этого достаточно! – Крамской неожиданно снова сорвался на крик, представ в своем привычном обличье. – Вся дорогостоящая аппаратура лаборатории ничто без специальной программы. Программа кодировки существует, как положено по инструкции, в единственном экземпляре на несгораемой и не копирующейся дискете и находится в сейфе у Славгородского. Ценой любых усилий надо сохранить программу. Для начала ее нужно забрать у Славгородского. Затем – вывезти в безопасное место, генерал покосился в сторону окна. По всему периметру снова возобновилась ожесточенная перестрелка. – Если хотя бы на минуту представить себе, что попытка захвата увенчается успехом, эти твари проверят каждый карман, каждую ниточку, каждый сантиметр живого или мертвого тела у всех, кто сейчас находится в «Золотом ручье»… А если это не принесет успеха, то разберут по кирпичику каждый дом и перекопают каждый метр земли на площади в пять гектаров!

– Мне кажется, вы слишком торопитесь, генерал, – резко перебил я. – Еще ни одна тварь не проникла за ограждение. Они вообще ведут себя словно сонные мухи! После попытки выбить ворота, единственное, на что у них хватает мужества, это…

– Молчать, майор!!! – снова заорал, брызгая слюной, Крамской. – Не считайте их за полных идиотов. Не пройдет и нескольких минут, как нам преподнесут очередной сюрприз!..

И, черт побери, он оказался прав. Практически тут же меня вызвал по рации командир второй пятерки Радич и сообщил, что по направлению к «Золотому ручью» медленно движутся два армейских БТРа. Я нахмурился. Дело пахло керосином. У нас в арсенале, никак не рассчитанном на массированную осаду объекта, оставалась всего одна «муха». Правда, был еще целый ящик ручных гранат «РГД», но от этих противопехотных хлопушек мало толку, если речь идет о броневиках…