Она так и не поняла, что он бормотал, только почувствовала, как исчезает боль, а испуганные глаза мальчишки наполняются удивлением, интересом и как будто той самой исчезающей у нее болью. На верхушке Водяной башни тем временем тяжело ударил колокол, а вскоре и хромой Шарб с криком засеменил к странной парочке.

– Чего хочешь? – только и спросил звонарь, когда девчонка сбивчиво поведала ему о мальчишеской напасти и нежданном спасении.

– Так я не за что-то, просто так, – пробормотал Рин, смахивая со лба липкий, нездоровый пот.

– Это и хорошо, – крякнул Шарб, оглядывая заплаканную дочь. – Однако дружбу закрепить бы следовало!

– А вот. – Рин протянул палку Джейсе. – Пусть без палки не ходит.

– Да не о том я! – поморщился Шарб.

– Пап, – пискнула Джейса, – а ты пускай его на Водяную башню! Не гоняй его больше!

– А можно? – вытаращил глаза Рин.

– Можно! – хмыкнул звонарь. – Только чтобы слушаться меня и куда не велю – не забираться!

Так и случилось, что Джейса нашла заступника, а Шарб малолетнего приятеля, который облазил Водяную башню от Мертвой ямы в ее основании, где бурная Иска уходила в подземную полость, чтобы вынырнуть из-под камня через сто шагов, и до верхушки, где висел старый, позеленевший от времени колокол.

Сначала Джейса пыталась не отставать от негаданного приятеля, но потом махнула рукой и лишь с завистью смотрела, как неугомонный мальчишка, рискуя жизнью, ползал по стенам Водяной башни, нащупывая босыми ногами узкие карнизы и уступы, чтобы заглянуть в запертые комнаты сооружения через затянутые паутиной окна. Шарб только потрясал кулаками, Рин счастливо улыбался, а Джейса, прижимая ладонь к груди, с удивлением прислушивалась к собственному сердцу: отчего оно стучит так, словно ей пришлось обежать весь Верхний город по Магистерской, Пристенной и Медным улицам, и отчего боль в груди так сладостна и желанна?..

– Ну? – окликнул Джейсу Арчик, напарник Шарба. – Шевелись! Хромой просил проводить тебя в Храм и привести обратно, а насчет того, чтобы у башни до полудня толкаться – уговора не было! Мне еще всю ночь на верхотуре торчать!

Джейса только кивнула и молча пошла вслед за долговязым вторым звонарем вдоль высокой серой стены, отсекающей пропасть Иски от фасадов грязной Дровяной улицы.

Вот ведь вроде бы самый центр Айсы, Водяная башня с воротами в Нижний город, что за речкой, тут же Медная улица, что ведет к Северным воротам и делит городское доречье на Верхний и Средний города, магистрат, богатые дома, до громады Храма два квартала всего, – а все равно сырость, кора, гниль под ногами. Оно понятно, конечно, где еще плавник вылавливать, как не в Холодном ущелье: Иска после Водяной башни и Мертвой ямы спокойной становится, разбегается на полсотни шагов, мельчает. Тут тебе и рыбалка, и дерево, вот только грязь под ногами да запах такой, словно до начала Гнили не четыре лиги, а несколько шагов!

– Что там? – буркнул через плечо Арчик. Хорошим парнем был второй звонарь, правда невезучим. Мальчишкой еще в Нижнем городе в помойку забрался, в овраг скатился да перебил себе локоть. С тех пор висела правая рука плетью. Даже Рин не смог ее исцелить, сам чуть не захлебнулся кровью, которая горлом у него пошла от напряжения. Хаклик говорил, что, пока умирал отец Рина, частенько у молодого Олфейна такое же случалось.

Так Арчик или по глупости, или от ревности к Джейсе чуть ли не самого Рина врагом стал числить! Словно не сам он руку себе поранил когда-то, а неудачное лечение Рина Олфейна в калеку его обратило. Горячим парнем был Арчик. Хорошим, но уж больно горячим. Давно глаз на Джейсу положил. Хорошо еще одними разговорами донимал, руку здоровую не распускал – знал, какой она выбор сделала. Злился, хмурился, а все одно – выручал, когда нужно…

– Где – там? – не поняла Джейса.

– Что избранник твой сказал? – цыкнул зубом Арчик. – Или думаешь, я ничего не знаю? Думаешь, не догадываюсь, зачем в Храм идешь? Не выгорит у тебя ничего с Рином Олфейном, не любит он тебя, зря сердце свое трудишь и еще зряшнее с храмовниками связалась. Не принесут они добра!

– Зло говоришь. – Джейса поправила волосы. – А мастер Хельд не злой. И выгоды ему никакой нет оттого, что Рин под его руку встанет. Я с отцом говорила: все равно в Совете Фейр заправляет, пять магистров из девяти под его дудку танцуют. Да и остальные с опаской на него косятся.

– Тогда отчего весь город говорит, что именно Фейр наденет перстень с белым камнем? – ухмыльнулся Арчик. – И зачем Храму опека над домом Олфейнов, если по-всякому руку Фейра не перебьешь? Я вот что тебе скажу, весь этот магистрат – сборище паразитов! Плюнул бы Олфейн на магистрат, отказался от перстня и жил себе. Чего ему не хватает?

Джейса вздохнула: и чего действительно, спрашивается, хорошего в этом магистрате? Ничего, кроме забот. Что бы ни случилось в городе, во всем магистрат виноват, а прибытка магистрам от города – никакого. Только и всего, что подать городскую магистры не платят. Да что с того толку, если у того же Олфейна, что плати подати, что не плати – дом роскошный, а внутри пусто, как в коридорах Водяной башни. Недаром Хаклик чуть ли не две трети дома богатым скамским купцам сдает, три верхних этажа камнем заложены, вход в них отдельный для съемщиков. Правда, и этих в последние месяцы не бывает. Случалось Джейсе помогать Хаклику, когда еще старший Олфейн последние месяцы жизни отсчитывал, насмотрелась на то, как нужда не только нищих и убогих прижимает, но и знатных и гордых не минует. Ничего, еще одумается Рин, не может не одуматься, а уж она вдохнет жизнь в холодные стены!..

– Ну, – оглянулся Арчик, – что замолчала? Верно, уж размечталась, как будешь камень под крышей Олфейна коврами застилать? Не надейся. Знаю я таких, как Рин Олфейн! Он скорее собственный язык грызть начнет, чем корку с земли поднимет!

– Это я, что ли, корка? – вспыхнула Джейса.

– Тихо-тихо! – отшатнулся звонарь. – Не то я хотел сказать…

– Что сказал, то и сказал! – отрезала Джейса. – Может, и корка, только не тебе о том судить!

– Вот ведь… – Арчик взъерошил волосы, поморщился раздраженно на собственную несдержанность, покосился на приблизившуюся громаду Храма и сокрушенно вздохнул: – Ладно, может, и не мне судить, но имей в виду: случится что, весь город осудит. Ты уж глупостей не наделай, девка…

– Жди здесь, – отмахнулась Джейса, ловя плечами пробивающую ее дрожь.

Осенний день обещал быть солнечным, но громада Храма загородила солнце, и тяжелая тень накрыла не только площадь, но и сторонящиеся божьего строения обычные дома. Странным казалось, что в городе, где, кроме Медной, ни одна улица не ширилась больше чем на десяток локтей, такая площадь оказалась незастроенной. Но стоило ступить на нее, как и объяснения оказывались не нужны.

Даже здесь, за три сотни шагов до Храма, Джейса начинала чувствовать тяжесть, которая в прошлый приход едва не вынудила ее упасть на колени. Хотя достаточно было склонить голову перед милосердием мастера Хельда, настоятеля дома Единого в Айсе. Может, и правда то, о чем шушукаются в городе, что не чужды храмовники магии? И то верно, иначе почему бы они выдавали ярлыки лекарям и колдунам? К тому же именно храмовники ходят по городу и следят, чтобы не было злокозненного и неразрешенного колдовства!

Нет. Неспроста, несмотря на нехватку свободных мест в городе, площадь вокруг Храма осталась незастроенной. Шарб намекал, что камень под ней пронизан штольнями храмовников, где вырастает немалая доля магических кристаллов, иначе как бы они смогли выстроить такую громадину? С другой стороны, какая ей разница, чем живет Храм и чего хотят храмовники? Не ей же по их хотениям расплачиваться. Сейчас нужно просто поговорить с Хельдом, он обещал, что все устроит.

Джейса кивнула сама себе и медленно двинулась вперед, прикидывая, какие слова скажет Хельду и что может услышать в ответ.

Храм казался огромным еще издали, но с каждым пройденным шагом он словно вырастал из тверди холма, наклонялся вперед всеми тремя башнями, что срослись друг с другом, как срастаются ледяные кристаллы, если не снять их со стен штольни в положенный срок. Сколько же надо было прорубить подземных ходов, чтобы заполучить этакую уйму камня?