Милиционер, пошатнувшись от изумления, уронил фуражку. Он протёр глаза и снова взглянул на шоссе. Но никого уже не было. Тогда регулировщик схватил телефонную трубку.

— Товарищ начальник! Мимо меня проехал как будто конный автобус при шести лошадях… и один толстый гражданин в импортном одеяле играл на трубе… Что? Есть не клевать носом на дежурстве!

Подобрав фуражку, милиционер впился глазами в безлюдное шоссе. Но почтовый дилижанс был уже далеко и, свернув с дороги, остановился в небольшой роще, немного не доехав до речного вокзала в Химках.

После короткого совещания капитан корвета вызвался идти на разведку. Скинув мундир и фуражку, он стал похож на самого обыкновенного пенсионера, каких много можно встретить в Подмосковье. Спустившись к воде, бывалый моряк заговорил с двумя мальчуганами, удившими рыбу. Он охотно сообщали адрес капитана Петра Синицына. Очевидно, это был очень известный в здешних местах человек,

Василий Фёдорович быстро вернулся к своим друзьям, и через минуту почтовый дилижанс свернул направо, проехал по берёзовой аллее мимо волейбольной площадки и остановился возле зелёного палисадника.

Капитаны выскочили из дилижанса, прошли мимо цветника и, стараясь не шуметь, подкрались к небольшому домику со стеклянной верандой.

Дик Сэнд открыл оконную раму.

— О-о, сколько игрушек! — восхитился Тартарен. — Видимо, у капитана Синицына много детей.

И действительно, на столе, на этажерке, на скамейках стояли игрушечные кораблики, маршировали деревянные солдатики. В стороне возле раскладушки красовался детский бильярд.

На веранду из комнаты медленно вышел коренастый мальчик лет двенадцати, с заплаканным лицом.

— Кажется, мы опоздали, — мрачно прошептал Немо, — сдаётся мне, что он потерял отца.

Следом за мальчиком семенила очень полная дама. В одной руке у неё угрожающе поблёскивала аптечная бутылка, в другой она осторожно держала налитую до краёв столовую ложку.

— Не спорь с матерью! Сейчас же прими рыбий жир!

Мальчик с отвращением открыл рот и, зажмурив глаза, проглотил лекарство.

Мать продолжала журить сына:

— Посмотри, на кого ты похож! Худой, бледный… Стоило мне на месяц уехать в Ессентуки, и вот, пожалуйста. Я уверена, что у тебя железы!

— Я здоров, — пытался вставить слово мальчик.

В саду Тартарен тихо поделился с капитаном своими мыслями:

— Несчастная… потеряв мужа, она дрожит над сыном…

Его сентиментальные излияния прервал командир «Коршуна»…

— И вырастит парня, который будет сам всегда дрожать… Охотника за бюллетенями…

А на веранде мать с беспокойством приложила ладонь к Петиному лбу.

— Так я и знала! Температура нормальная, а глаза блестят. Бестемпературный грипп. Самый опасный. Сейчас же в постель. И прими эти порошки. — Она достала из сумочки пакетик с пилюлями.

Пока сын покорно глотал лекарства, мать стелила постель на раскладушке. Она заботливо укрыла мальчика двумя одеялами, поцеловала в щёку, выключила свет и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Лица притаившихся в палисаднике капитанов освещала только луна.

— Любезные друзья, — с грустью произнёс Гулливер. — К моему величайшему сожалению, мы несколько запоздали. Капитан Синицын погиб. Нервное возбуждение его вдовы и слёзы сына — какое тяжёлое зрелище…

— Клянусь морской пучиной, — вздохнул Робинзон, — нам остаётся одно: поднимать якоря и отчаливать.

— Ну, нет, — перебил его Артур Грэй. — Скольких моряков оплакивали их семьи, а они спасались на обломке реи, на плоту, их подбирали встречные корабли под дальними широтами…

— Я с вами полностью согласен! — поддержал Немо. — Мы должны отправиться к месту катастрофы и без устали искать капитана Синицына.

— Но как узнать место гибели корабля? — задумчиво переспросил Дик.

Вместо ответа раздался слабый стук.

— Тише, умоляю вас, тише, — шепнул Тартарен. — Моё чутьё старого следопыта подсказывает мне, что разгадка должна быть где-то совсем близко.

Мальчик на веранде ещё раз легонько постучал согнутым пальцем по деревянной стенке. Открылась дверь, и, бесшумно ступая босыми ногами, вошла девочка лет десяти в ночной рубашке.

Это была его сестра.

— Ну, что у тебя случилось? Заставили принять рыбий жир?.. Подумаешь! Да я для маминого удовольствия проглотила две ложки.

— Есть вещи в тысячу раз хуже рыбьего жира, — всхлипнул мальчик. — Если бы ты знала, Катя…

— Я прежде всего посоветую тебе не хныкать, — строго перебила девочка. — Да как тебе не стыдно! Знаменитый капитан волейбольной команды Пётр Синицын, чемпион шестого «Б» и плачет, как какой-нибудь мальчишка из пятого «А».

— Это кто плачет?

— А почему глаза красные? И это у человека, который ещё в прошлом году исследовал среднее течение Клязьмы… Да ты мне скажешь, наконец, что с тобой стряслось?

— Сегодня… за час до прихода маминого поезда… она ещё ничего не знает… я схватил… двойку по географии.

Девочка начала нервно расхаживать взад и вперёд, путаясь в длинной ночной рубашке.

— Какой позор! Двоечник в нашей семье… Папа — радист на острове Диксон, а ты…

Оскорблённый мальчик вскочил на раскладушку, запахнувшись в одеяло, как в тогу.

— И ты против меня! Тебе мало, что Вера Васильевна ославила меня на уроке перед всем классом?!

Но сестра была сурова и неумолима.

— Что Вера Васильевна? Ведь завтра радиоперекличка с папой. И вся зимовка узнает про эту двойку. Папе будет стыдно за тебя.

Капитаны тихо совещались в тени сиреневых кустов.

— Капитан волейбольной команды… — разочарованно протянул Дик Сэнд.

— И притом, пардон, двоечник… да ещё по географии, — возмутился Тартарен. — Нам здесь делать нечего. Полный назад!

Но капитан корвета возразил:

— Нет! Разве Клуб знаменитых капитанов когда-нибудь покидал своих юных друзей в беде?

— Каждая двойка по географии — это горестное событие для всех нас, — поддержал его Немо.

— Но как помочь достопочтенному мальчику? — задумался Гулливер. — Шутка ли сказать… Об этой злополучной двойке узнает весь мир!

— Если бы это была пятёрка, — произнёс Артур Грэй, — то мы могли поднимать паруса. Но двойка?! Мы должны взять маленького капитана Синицына на буксир.

А на веранде брат и сестра сидели рядышком, оба в глубоком раздумье, подперев головы кулаками.

— Что, если не говорить про двойку? — неожиданно предложила Катя,

— А он спросит. Что ж я буду врать? Папе? Да ещё по радио, — горько вздохнул Петя. — Что я, Мюнхаузен?! Или Тартарен из Тараскона?!

— И как это тебя угораздило? — снова попрекнула его сестра.

— Мне такие трудные вопросы попались… Да на них только два человека могут ответить — Серёжа Фёдоров, наш закоренелый пятёрочник, и капитан Немо!

Катя решительно поднялась из-за стола.

— Ложись спать. Утро вечера мудрёнее. — И девочка ушла в комнату.

Петя, взбив подушку, тихонько пробормотал:

— Ей хорошо советовать. А завтра отец спросит: «Ну, как живёшь, сынок?» А я отвечу: «Ничего, папа, живём помаленьку…»

Мальчик нырнул под одеяло и продолжал уже сонным голосом:

— А он спросит: «Какие отметки?» А что я, виноват… такие вопросы… Тут сам капитан Немо… двойку…

На веранду на цыпочках поднялись семь знаменитых капитанов. Немо взял на руки спящего Петю. Тартарен укутал его своим пледом.

В это время Дик Сэнд достал с этажерки иллюстрированное издание романа «Пятнадцатилетний капитан». Командир «Коршуна» светил ему фонарём.

— Ну, что? Нашли?

Дик перелистывал страницы. Наконец он остановился на рисунке, изображавшем парусный корабль в открытом море.

— Вот он, мой бриг «Пилигрим». Ему не страшен любой шторм.

— Изготовить корабль к походу! — приказал командир «Коршуна»,

Капитаны покинули веранду, унеся с собой спящего мальчика.