Далеко за полночь произошла разрядка. Нардепы победили избирателей. Собчак прошел. Впереди была сессия городского Совета, депутатом которого он стремительно стал.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Каждая группировка втайне надеялась, что противоборствующая депутатская фракция взять под свой контроль Собчака не сможет, поэтому его выдвижение в председатели Ленсовета было дружно поддержано большинством нардепов. Кстати, они не ошиблись в своих расчетах. В дальнейшем Собчак, действительно, не подпал под влияние ни одной из депутатских «тусовок», заранее убедив себя в том, что имеет дело с категорией лиц, в целом по своему уровню находящихся на низшей ступени биологического развития, и поэтому контактировать с ними он попросту брезговал. Особенно это касалось тех депутатов, которые организовали его выборы. О своем презрении к ним он неоднократно высказывался, несмотря на мою психотерапию для смягчения его непримиримой агрессивности, сильно вредившей делу.
На состоявшейся вскоре сессии по избранию главы Ленсовета не обошлось без курьезов. Там, среди прочих, свою кандидатуру на пост председателя Совета, так сказать, альтернативную Собчаку, выдвинул дрожащим от собственной отваги голосом депутат Аникин (небольшого росточка, с бородой, тронутой декадансом, субтильный, но склонный к округлению форм тела, ведущему с возрастом к полноте. Слушая и глядя на него, я постоянно ловил себя на мысли, что фамилия Аникин (это псевдоним. Настолько пародийно он походил на героя русского эпоса с аналогичным именем. Вообще же, я обязательно найду время и сделаю сериал литературных портретов тех депутатов, наброски которых у меня имеются с той поры. Это по-своему незабываемые люди.
После гротесковых заверений Аникина в его грядущей полезности каждому, кто не будет против завладения им кресла председателя, на роскошную двухъярусную трибуну колонного зала заседаний Мариинского дворца решительным шагом цапли, узревшей лягушку, поднялся Собчак. Он окинул многоголовую аудиторию взглядом учителя средней школы перед вручением аттестатов зрелости и сделал одну из трех отработанных в Москве улыбок. Затем ее убрал и в свойственной ему широко известной своим великолепием манере стал делиться обещаниями о том, что под его гениальным предводительством «демократический» свод крыши над внимавшими ему нардепами станет совершенно непромокаемым. Что же касается неизбежных протечек «демократии», то он поведет с ними решительную и беспощадную борьбу вместе с сидящими в зале. Потом он рассказал о туманных, но успешно проведенных им поисках адекватно-нового пути создания "надстройки над перестройкой" и способов борьбы за выживание. Зал был умилен. Кроме этого, он предложил проект моментального вывода города в зону процветания, сославшись почему-то на опыт слаборазвитых стран, чем перещеголял безумие многих слушателей, сидящих в партере. Судя по внимавшим лицам депутатов, его предвыборное шоу, несмотря на плотную вуаль, воспринялось не так уж плохо. Собчак, чувствуя это, был горд, напорист и страстен. Правда, старая закваска иногда прорывалась через прорехи нового мышления, а потому его тянуло ошарашить зал своей образованностью методом возведения надолбов догматизма с цитатщиной о "бесспорных ценностях социализма", видимо, почерпнутых из своих же диссертаций. Обычно, завладев вниманием зала, он сразу начинал просвещать всех, вовсе не жаждущих этого нравоучительного просвещения. От пророчеств Собчак уклонялся, зная, что пророков бьют камнями, но упорно пытался приобщиться к откровениям уже давно побитых и замахивался опровергнуть один целые мировоззрения, намекая о своем обладании истиной вкупе с желанием теперь причастить к ней всех, если они изберут его председателем Ленсовета.
Я сидел на балконе. Кое-что из выступления «патрона» отмечал в блокнотике, а также наблюдал за реакцией не только всей аудитории, но и отдельных помеченных мною субъектов. Следует сказать: одним из ряда выдающихся достоинств Собчака было его умение выступать без заранее написанного текста, так сказать, экспромтом перед любой публикой и с любой темой. Правда, в дальнейшем это породило жуткую непоследовательность и чисто случайные политические перелицовки, так как при следующих выступлениях на ранее уже озвученные темы он подзабывал, за что агитировал в прошлый раз, а посему порой испытывал трудности с развитием мысли, не помня о чем говорил накануне. Но разовые выступления Собчак выстреливал с блеском. Вот и сейчас ему аплодировали, а он передыхал с блуждающей улыбочкой, какая бывает у нетрезвого, сильно близорукого человека, к тому же потерявшего очки, который но слабости зрения никого не замечает, но выражает готовность тут же поздороваться за руку с любым его толкнувшим.
Трибуна под Собчаком, как породистая лошадь, излучала свет надежды и уверенность в победе на скачках. После всех этих плоских, но обновленных риторическим напильником штампов, выданных Собчаком за оригинальные идеи, он перешел к злобе дня, сообщив партеру, что наше общество состоит только из хапуг и воров, что наши недра поистрепались, а кадры подразболтались. Однако если у Ленсовета будет власть, то сразу появятся деньги и всевозможные блага ему внимающим. Свою речь он закончил призывом к несокрушимому единству вокруг кресла избираемого председателя. Затем Собчак развернулся выгодным полуфасом к боковой телекамере и отдался на откуп всей наличной всенародной любви, зная, что, если он сейчас станет главой города, то его имя, пусть хоть непродолжительно, будут произносить с верой и надеждой.
В то время еще никто не догадывался: изображаемые всеми на телеэкранах златые горы в итоге окажутся лишь обычным кукишем.
По реакции зала, активно воркующего под балконом, мне стало ясно, что "дело в шляпе" (Собчак будет избран, а Аникин потерпит сокрушительное поражение своего дворового честолюбия. Я не стал дожидаться результатов голосования, отправился искать жену «патрона» и организовывать его отлет в Москву, до которого оставался час с небольшим.
В коридоре ко мне подскочил хорошо говоривший по-русски молодой репортер греческой газеты, аккредитованной в Москве, которого я встретить тут совсем не ожидал. Неделю назад по заданию Собчака мне пришлось посвятить ему почти целый день, рассматривая различные коммерческие предложения его покровителя, греческого миллионера, с которым Собчак, как я понял, познакомился на каком-то столичном приеме, и тот сразу обаял «патрона» своим приглашением приехать отдохнуть вместе с женой в Грецию на роскошной островной вилле, находящейся где-то в Эгейском море. Все эти «коммерческие» предложения, пересказанные мне репортером, хитро-радушный грек-миллионер сводил примерно к одной цели: возместить свои расходы, если же Собчак-таки надумает его навестить, и иметь одностороннюю выгоду в дальнейшем. Сейчас же посыльный миллионера, догоняя меня, просил посодействовать взять у Собчака интервью, в связи с его возможным избранием главой города, и получить ответ на один вопрос.
(Какой? (походя заинтересовался я.
(О его отношениях с членом Межрегиональной группы, вероятно, будущим Председателем Верховного Совета РСФСР.
Я понял: речь шла о Ельцине, однако, извинившись, сообщил греку об отсутствии у Собчака для интервью даже минуты, так как ему нужно спешно улетать в Москву рейсом около 19 часов, и есть опасение, что он может опоздать на самолет. Поэтому будет, наверно, лучше, если грек найдет «патрона» в Москве по известному домашнему телефону. Репортер поблагодарил меня и был сразу смыт коридорной толчеей, а я отметил про себя странный интерес забалканской газеты.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Приблизительно в это время через наш город автобусом «Икарус» проследовал до Приозерска и обратно тогда еще «никакой» Борис Ельцин. Перед этим событием самолет, на котором он летел, совершил где-то в Испании неудачную посадку. Ельцин вроде повредил спину, и все «демократы» взахлеб рассказывали о "преступных происках агентов КГБ", которые ради его ликвидации, разумеется по заданию Горбачева, готовы были угробить безвинных иностранных пассажиров. Я специально заехал в телецентр, куда Ельцина на обратном пути из Приозерска обещала затащить рулевая "Пятого колеса" Бэлла Куркова для интервью, и увидел там этот "объект происков КГБ", вокруг которого довольно по-приятельски хлопотал Сергей Дегтярев19. Выглядел Б. Ельцин, действительно, неважно. Вероятно, авария самолета все же была. Накануне Собчак при мне обсуждал политические перспективы Ельцина и варианты сотрудничества с ним. Я не буду уподобляться ни авторам, ни разносчикам сплетен, но если оценка личности и отношение к самому Ельцину, высказанная Собчаком, была искренней, то как он смог в скором времени изменить ее на прямо противоположную, ума не приложу. Через такие пороги без повреждений собственной чести, у кого она, разумеется, есть, не переступают. Надо думать, уж очень было нужно! Этой способности Собчака я до сих пор не устаю удивляться, но не восхищаться. Если бы Собчак мог тогда заподозрить, что Ельцин станет Президентом, то уверен: истинное свое отношение к его персоне он вслух вообще бы не высказал.
