В Риме изучение гражданского права составляло часть образования не большинства граждан, а лишь некоторых семей. Но молодые люди, желавшие изучать право, не имели к своим услугам общественных школ, которые они могли бы посещать, и не обладали другими способами ознакомиться с ним, кроме более частого общения с теми из своих родственников и друзей, которые считались сведущими в праве. Не лишним будет, пожалуй, заметить, что, хотя часть законов Двенадцати таблиц была заимствована из законов некоторых древних греческих республик, ни в одной из них в Древней Греции право, по-видимому, не развилось до степени науки. В Риме оно очень рано превратилось в науку, и там граждане, считавшиеся сведущими в ней, пользовались большой известностью. В республиках Древней Греции, в особенности в Афинах, обыкновенные суды состояли из многочисленных, а потому и беспорядочных народных коллегий, которые часто выносили свои приговоры наудачу или так, как то внушалось криками и партийным духом. Позор несправедливого решения дела, когда он делится между 500, 1000 и 1500 людей (ибо некоторые их суды были столь многочисленны), не мог ложиться очень большой тяжестью на отдельное лицо. В Риме, напротив, главные суды состояли из одного судьи или очень малого числа судей, на репутации которых, поскольку они всегда обсуждали дела публично, должно было сильно отражаться всякое несправедливое или опрометчивое решение. В сомнительных случаях такие суды в стремлении избегнуть порицания естественно стремились прикрыться примером или прецедентом, установленным судьями, заседавшими раньше в этом же или в другом каком-нибудь суде. Этот интерес к практике и прецедентам необходимо придал римскому праву ту прочную и последовательную систему, в которой оно дошло до нас; такое же влияние он оказывал на право всякой другой страны. Превосходство римского характера над греческим, которое отмечают Полибий и Дионисий Галикарнасский, скорее всего объясняется лучшим устройством их судов, а не одной из тех причин, которые выдвигают эти авторы. Как передают, римляне особенно отличались своим высоким уважением к присяге, а люди, привыкшие приносить присягу только перед внимательным и хорошо осведомленным судом, естественно, будут относиться с большей осторожностью к тому, что они показывают под присягой, чем люди, привыкшие присягать перед шумными и беспорядочными собраниями.

Следует, бесспорно, признать, что как гражданские, так и военные способности греков и римлян по меньшей мере не уступали способностям любой из современных наций. Наши предрассудки, пожалуй, даже располагают нас скорее переоценивать способности первых. Но, за исключением военного дела, государство, по-видимому, не проявляло особых забот для развития этих способностей; в самом деле, я не могу поверить, чтобы музыкальное образование греков имело большое значение в этом отношении. Однако находились учителя для обучения богатых людей этих народов всем тем искусствам и наукам, обучение которым в данном обществе считалось для них необходимым или приличествующим. Спрос на такое преподавание порождал, как всегда, соответствующие способности и умение; и соревнование, которое всегда неизбежно вызывает неограниченная конкуренция, довело эти способности до высшей степени совершенства. Судя по тому вниманию, которое возбуждали древние философы, по влиянию, какое они приобретали над мнениями и убеждениями своих слушателей, по их способности придавать определенную окраску и характер поведению и разговору последних, они, по-видимому, значительно превосходили современных учителей. В новейшее время старательность общественных преподавателей более или менее ослабляется ввиду условий, делающих их более или менее независимыми от успеха и репутации в специальности. То обстоятельство, что они получают жалованье, ставит также частного учителя, который пожелал бы конкурировать с ними, в такое же положение, в каком находится купец, желающий торговать при отсутствии премии, конкурируя с купцами, получающими значительную премию. Если он продает свои товары приблизительно по той же цене, он не может иметь такую же прибыль, и его неизбежно ожидает печальная участь — по меньшей мере бедность и нищета, если не полное разорение и гибель. Если же он попробует продавать их дороже, то у него будет так мало покупателей, что обстоятельства его значительно не улучшатся. Помимо того, во многих странах ученая степень необходима или по крайней мере чрезвычайно важна для людей ученых профессий, т. е. для преобладающей части тех, кто хочет заняться учеными профессиями. Но эту степень можно получить, только посещая лекции общественных преподавателей. Самые серьезные занятия под руководством самого способного частного учителя не всегда могут дать право на соискание степени. Эти различные причины привели к тому, что в новейшее время частные преподаватели тех наук, какие обычно преподаются в университете, обычно считаются самым низшим разрядом людей свободных профессий. Человек действительно способный едва ли может найти более унизительное и более невыгодное занятие, чем сделаться частным учителем. Таким-то образом стипендии и оклады школ и колледжей не только уменьшили старательность общественных преподавателей, но и сделали почти невозможным иметь сколько-нибудь хороших частных преподавателей.

Если бы не существовало никаких общественных образовательных учреждений, то не преподавались бы науки, на которые отсутствует спрос или изучение которых по условиям времени не было бы необходимым, желательным или по меньшей мере не требовалось бы модой. Частный учитель при таких условиях никогда не мог бы с выгодой обучать всеми отвергнутой и устаревшей научной системе или науке, признаваемой всеми совершенно бесполезной и педантической смесью софизмов и нелепостей. Такие системы и науки могут уцелеть только в таких образовательных корпорациях, благосостояние и доход которых в значительной степени не зависят от репутации и совсем не зависят от их деятельности. Если бы не существовало общественных образовательных учреждений, молодой человек благородного происхождения, старательный и способный, прошедший самый полный курс образования, какой только можно было бы пройти по условиям его времени, не мог бы вступить в жизнь, оставаясь совершенно невежественным во всем том, что составляет содержание обычных разговоров воспитанных и светских людей.

Не существует общественных заведений для образования женщин, и в результате этого в обычном курсе их обучения нет ничего бесполезного, нелепого или фантастического. Их обучают тому, что родители или опекуны считают нужным или полезным для них изучить, и ничему иному их не учат. Все части образования явно направлены к какой-нибудь полезной цели: или к развитию естественной привлекательности их личности, или к воспитанию в них сдержанности, скромности, целомудрия и бережливости, к подготавливанию их к роли хозяйки семьи и к умению вести себя в качестве таковой. Во все периоды своей жизни женщина чувствует какие-либо удобства или преимущества от полученного ею образования. Напротив, редко бывает, чтобы мужчина в какой-либо период своей жизни извлекал какие-либо удобства или преимущества из наиболее трудных и обременительных частей своего образования.

Могут спросить, не должно ли общество в силу этих оснований совсем игнорировать народное образование? Или если оно должно уделять известное внимание, то каковы должны быть различные виды образования, которым оно должно содействовать в отношении различных классов народа? Каким образом оно должно содействовать им? В некоторых случаях общее состояние общества необходимо ставит большинство отдельных личностей в такое положение, которое, естественно, развивает в них без всякого содействия правительства почти все способности и качества, которые это состояние общества требует или может допускать. В других случаях общее состояние общества не ставит большинство отдельных лиц в такое положение, и тогда становится необходимым некоторое вмешательство правитель- ства, чтобы предотвратить почти полное развращение и упадок нравственности широких масс народа.