– А что… – невозмутимо согласился Мишка. – Толкал как-то… Как раз перед армией… С батей за дровами ездили… Трактор чуть не по ось, блин, в грязь закопался… Батя выруливает, я толкаю… Потом лесину сухую ногой сломал, поддел под тележку, придавил как надо, чтоб колесо не зарывалось… Вытолкал… Ничего… И без самогону…
Теперь смех послышался более отчётливый. Но все смеялись вполголоса, потому что наушники коротковолновой радиостанции, обычно называемой «подснежником», той самой, что осуществляла связь только внутри группы на ограниченном пространстве, были чуткими, и громкий смех, как и крик, по ушам бил основательно. Во взводе к «подснежнику» все давно привыкли и потому вели себя аккуратно. А если появлялась надобность что-то громко крикнуть, микрофон приучились зажимать ладонью или даже выключать.
– Ну ты, Мишка, колдун!.. Сейчас, похоже, пойдёшь толкать… – сказал лейтенант Черкашин. – Ищи сухую лесину… Как раз трактор в грязь закопался…
Лейтенант лежал с биноклем в руках, высунув голову из-под распластанной нижней еловой лапы, и следил за дорогой. Трактор внизу, прямо под группой, раскачивался вместе с тележкой вперёд-назад и никак не мог сдвинуться с места. Жирная чёрная грязь налипла на тяжёлые задние колёса и не отпускала машину. Сильно тормозила движение и гружёная телега, почти севшая на обе оси. Тракторист, морщась, несколько раз дверцу открывал, выглядывал, свешиваясь из кабины, но взглядом делу помочь не мог.
– Телегу, блин, отцепи, дурила… – почти по-дружески посоветовал сверху Мишка.
Но тракторист не слышал и долго ещё газовал, всё глубже засаживая трактор в грязь.
– А можешь и не отцеплять, всё нам веселее… Есть на что посмотреть… – согласился Мишка и с таким развитием событий. Он вообще был парнем добрым и покладистым. – А то одну колею рассматриваем… Скукота…
– И без того есть на что посмотреть… – серьёзно сказал лейтенант Черкашин. – Всем смотреть… Кто-то из них это или не из них?.. Оцениваем поведение… Делаем анализ…
Лейтенант всегда старался научить своих бойцов хладнокровно думать и правильно воспринимать происходящее по внешним признакам. И в бою, и на занятиях всегда старался приучать их не только команды старшего по званию выполнять, но и самим понимать, что следует делать и почему. Это специфика работы спецназа, и пренебрегать обучением не стоило никогда. Как, например, сейчас…
Внизу из леса вышел человек и неторопливо, твёрдо ставя ноги на скользкой на спуске почве, двинулся в сторону трактора. Тракторист чуть приобернулся, вытащил из-за сиденья автомат, переложил под руку – в бинокль даже сквозь грязное стекло это было видно, и стал газовать сильнее, с лёгкой истеричностью. Но это помогало мало, если не делало ситуацию ещё более безвыходной, потому что при прогазовке колёса закапывались глубже.
– С автоматом… – заметил Венчиков. – Никак колёса прострелить желает…
– Здесь каждый второй с автоматом… – не полностью согласился лейтенант. – В ином селе без автомата в магазин не ходят, иначе соседи уважать не будут… Автомат по нынешним временам в данной местности – не критерий… Это как в Москве учёная степень… Показывает якобы серьёзность человека или же его финансовую состоятельность… Если больше ничего за душой нет, приходится себя хотя бы так показывать…
– Тракторист всё сильнее газует… – заметил Венчиков. – Похоже, боится…
– Не обязательно… Может показывать, как старается…
Трактор перестал дергаться. Человек с автоматом подошёл, тракторист из кабины выпрыгнул подальше, оттолкнувшись ногой от грязного крыла над задним колесом. Старался в грязь сапогами не попасть. И протянул подошедшему руку для приветствия. Люди разговаривали как хорошие знакомые. Тракторист что-то пальцем показывал в лесу, словно объяснял путь.
– На Гайрбекова не похож… – вслух размышлял лейтенант, глядя в бинокль, и уже таким образом показывая солдатам, как должны в этой ситуации размышлять они, чтобы не ошибиться в анализе. – По параметрам не подходит, Берсанака у нас крупный, как Мишка, а этот не больше Венчикова, хотя тоже не миниатюрный… На Гойтемира по возрасту не тянет… Гойтемиру далеко за сорок, этому явно тридцати нет… Док по-чеченски не разговаривает и вообще внешность имеет европейскую… Похоже, кто-то местный… А что он по лесу шастает?.. Для ягод вроде как не сезон… Разве что грибы прошлогодние собирает…
– Спросить бы… – подсказал Игумнов. – Глотку слегка придавить, ноги от земли оторвать и спросить, блин, со всей натуральной вежливостью…
– Он прямо так и скажет, да и ещё на русский язык свой ответ переведёт, с красивыми подробностями, но не без матюков, конечно… – съехидничал Венчиков. – А потом пойдёт о тебе на каждом углу трепаться – «летучие мыши»,[1] дескать, по лесу шныряют…
– Скажет, куда он денется… – Мишка не смутился. – И дойти, блин, до туалета не сможет, если поговорить основательно…
– Если глотку придавить, ничего не скажет… Не сможет… И вообще… Мы видимой причины «светиться» не имеем… – решил лейтенант. – Явственных подозрений нет. Продолжаем наблюдение… За лесом следите… Никого там больше не видно? Никто его не страхует?
– След один… – заметил Игумнов. – Я уже все подходы просмотрел…
В конце февраля снег на открытых местах уже стаял, сделав почву грязной и труднопроходимой, но по опушкам и тем более в лесу, где заросли погуще, он всё ещё держался. Человек, вышедший из леса, оставил один след, первый – значит, не постоянно выходил здесь к старой дороге, и встреча эта, скорее всего, случайная. Мало ли встреч может произойти на лесной дороге, и в большинстве из них ничего подозрительного нет, как и в разговоре, который, естественно, встрече соответствует…
Люди внизу тем временем обсуждали, как трактору выбраться из грязи. Тракторист, кажется, нашёл в лице случайного встречного сообразительного помощника. Вероятно, по подсказке незнакомца он забрался в кузов тележки, вытащил оттуда топор, и вдвоём они срубили и принесли под колесо несколько небольших ёлок. А лейтенант Черкашин опять приник к биноклю, пытаясь рассмотреть, что везёт тракторист. Казалось, что это какие-то строительные материалы, что-то типа фибролитовых плит или даже просто стружка, скреплённая бетоном в плиты, – точно определить было сложно. След трактора на этой дороге был уже устойчивым и появился здесь, судя по всему, не меньше пары недель назад, когда снег с дороги уже сошёл и образовалась привычная для таких мягких дорог грязь. Как сумели разобрать спецназовцы ещё утром, исследуя следы, трактор проходил здесь не меньше десяти раз. Следовательно, сделал не меньше пяти рейсов. Кто и куда ездит через лес?.. Трактор наконец-то выследили, но разгадки это не принесло…
Двигатель заурчал снова. Тракторное колесо подмяло под себя целые ёлочки, вдавило их в липкий чернозём, но густые лапки самую грязь плотно прикрыли, сделали уже не такой цепкой, и трактор, несколько раз по привычке скатившись назад, всё же выбрался из ямы, которую сам себе вырыл. Тракторист приветственно махнул рукой человеку с автоматом и направил машину дальше, а его добровольный помощник, в ответ на приветствие поднявший автомат, долго провожал трактор взглядом, потом направился снова в лес почти по своему следу. Впрочем, непохоже было, чтобы он старался непременно в свой след ступать, следовательно, след оставить не боялся и не скрывался. Бандиты обычно стараются по возможности не наследить, хотя на снежном насте это практически невозможно.
– Интересно, какого хрена он там делает? – спросил Венчиков. – Или у них в лесу водку продают?.. Тогда я в очередь пойду встану… В очереди чего только не услышишь… Всю, пожалуй, боевую биографию Берсанаки выложат…
– Грибы собирает… – убеждённо, недовольный бессмысленными гаданиями, пробасил Игумнов. – Товарищ лейтенант же ясно сказал. Ему в бинокль виднее. Самое на то время, из-под снега так и прут один за другим…
– Отставить базары… Продолжайте наблюдение и не отвлекайтесь, я на высотку взберусь, надо с командиром связаться… – скомандовал лейтенант Черкашин и начал задом, как рак, выползать из-под прикрывавших его еловых лап.
