– Но почему? – спросила Хелен. – Что вы хотите сказать нам? Они – садомазохисты?

– Иногда он сам их порол, – сказал Стефан. – Но чаще заставлял, чтобы били друг друга.

– Он? – не поняла Хелен.

– Der Grosse.

– Шеймус, – тихо сказал Мэт. – Пусть жарится в аду на веки вечные.

– Были и другие пытки, – продолжал Стефан с ужасающим спокойствием. – Я не стал интересоваться подробностями. Но Фриц рассказал о том, как его сжимали в руке почти до потери сознания.

Уоринг посмотрел на свою руку и перевел взгляд на черноволосого Фрица.

– И после этого, – сказал американец, – они позволили нам взять их в руки? Без малейшего страха? Как они могли?

– Меня это тоже поражает, – поддержал его Дэниел. – Теперь понятно, почему они сбежали сразу, как только заметили, что дверь не заперта и ее никто не охраняет. Ясно, почему они прятались в темноте. Но после всего этого как они смогли пойти на добровольный контакт с человеком?

– Это из-за Греты, – решила Черри. – Она знала, что мы другие и не обидим их.

– Но как она могла им объяснить? – спросил Уоринг.

– Она позвала их, – объяснила Черри. – Этого оказалось достаточно. Она бы не стала этого делать, если бы их ждала опасность. Неужели вы не понимаете? Они доверяют друг другу.

– Я думаю, – с сомнением сказал Уоринг, – они могли ночью добраться до гардероба и, хотя им не удалось ее оттуда вызволить, она им все рассказала.

– Доверие, – сказала Черри. Она смотрела на маленьких человечков и была сильно возбуждена. Дэниел никогда не видел ее такой. – Они доверяют друг другу. Никаких споров, никаких скандалов. Они знают, что никто из них никогда не подведет остальных. Они уверены в этом.

Дэниел уловил быстрый взгляд, который Уоринг бросил на дочь. «Если она права, то различие между человечками и обычными людьми, похоже, существеннее. Нет, они – не люди. Судя по всему, не люди», – подумал Дэниел.

Бриджет придумала, как они смогут обедать еn masse. Она принесла в столовую карточный столик и поставила на него маленький журнальный. Стулья сделали из книг. Маленькие человечки ели кофейными ложечками, которые оказались все-таки большими для них, но нельзя сказать, что они управлялись с ними совсем неуклюже. Бриджет смолола мясо и сделала картофельное пюре, а горошины оставила целыми. Было удивительно смотреть, как они их ели.

Ханни не вышла к обеду. Стефан взял поднос, отнес в комнату и остался обедать с ней. Сидящие в столовой сразу повеселели. То, что их раньше страшило и вызывало отвращение, на время было забыто. Мэт, казалось, разделял то удовольствие, которое получала Черри от общения с маленькими человечками. Те по-прежнему были невозмутимы, и это, казалось, произвело благотворное влияние на всех присутствующих. Недоверие и отвращение, испытываемое ими ранее, уступили место раскованности и хорошему настроению.

Дэниел и Уоринг оказались вдвоем в библиотеке. Они пили кофе и говорили о маленьких человечках. Дэниел обнаружил, что в отсутствии жены американец производит хорошее впечатление: умен и толково рассуждает. Когда никто не вторгается в разговор и не раздражает Уоринга, он абсолютно спокоен. Та, кто особенно любила вторгаться, – Хелен – в это время находилась в комнате отдыха вместе с остальными. Дэниел испытывал легкое презрение к людям, которые уделяли столько времени конфликтам с женой, но в основном он восхищался Уорингом и находил его интересным собеседником.

То, что говорил американец, имело смысл. Их находка представляла собой проблему, которую они не могли разрешить сами. Маленьких человечков нельзя выпустить в мир за пределы дома или, как его поправил Уоринг, нельзя впускать к ним мир. Необходимо трезво смотреть на вещи. У них, конечно, есть права, и их права следует защищать, но как это лучше сделать? Очевидно, назрела необходимость в каком-то обучении и воспитании, независимо от того, что в конце концов произойдет. Важно решить, кто может организовать все это. Если обратиться в какой-нибудь правительственный департамент – предположительно ирландский, – то в успехе нельзя быть уверенным. Скорее всего, из них захотят извлечь выгоду. К тому же решения надо принимать быстро, но под силу ли это государственным учреждениям?

– В особенности, – высказал свое мнение Дэниэл, – департаментам ирландского правительства.

– В особенности, – улыбнулся Уоринг. – Я бы сказал, что нам понадобится незаинтересованная сторона, которая смогла бы изучить все это досконально и беспристрастно и имела бы достаточно хорошую репутацию и желательно мировую известность. Тогда она может противостоять политикам и чиновникам. Несмотря ни на что, – в его голосе появились кислые нотки, – похоже, нужен ученый.

– У вас есть кто-нибудь на примете?

– Пока нет, – пожал плечами Уоринг. – А у вас?

– Никаких идей. Я плохо знаю ученых.

– Давайте немного поразмыслим. Нам не надо торопиться. Главное, чтобы мы пришли к согласию по общим вопросам. Кто-то должен решить все это, но когда Стефан в таком состоянии, а Мэт все время прикладывается к бутылке, похоже мы с вами остались вдвоем.

– Да, – кивнул Дэниел, – похоже, так.

– Они очаровательные. – Казалось, Уоринг был поглощен размышлениями.

– Просто очаровательные.

– Думаю, нет сомнения в том, что они появились на свет именно так, как описал Стефан? Я слишком мало знаком с биологией, чтобы во всем этом разобраться.

– Я тоже не очень-то в ней разбираюсь, но знаю, что такое возможно. Рост регулируется гипофизом, и плод полностью сформирован, когда достигает трех дюймов. Кроме ногтей и тому подобного. И голова непропорционально большая. Что в какой-то мере мы наблюдаем у них и сейчас. Очень маленькие дети рождались и раньше, правда не такие крохотные, и притом случайно. Если учесть, что это сделано намеренно…

– Да, намерения у них… прямо скажем, потрясающие.

– Вы правы.

– Еще одно извращенное творение немецкой мысли.

– Нацистской.

– А разница есть?

– Эйнштейн был немцем. Как и Швейцер.

– Да, – сказал Дэниел. – Одного вышвырнули, а другой добровольно уехал в изгнание.

– Да, вы, англичане, можете долго ненавидеть, – улыбнулся Уоринг.

– А вы считаете это необоснованным?

– Вот мы с вами сейчас в Ирландии, а вспомните, что здесь творили черно-рыжие.

– Это совсем другое дело.

– Да? Возможно, выправи, – Уоринг встал. – Пойду еще раз взгляну на них. Составите мне компанию?

– Пока нет.

Дверь за Уорингом закрылась, и Дэниел остался один. Он был рад этому. Он получил удовольствие от разговора и общения. Но ему нравилась просторная и хорошо обставленная библиотека. Через распахнутые створчатые окна, доходящие до пола, залетал легкий ласковый ветерок. «Какой теплый и свежий воздух», – с удовольствием подумал Дэниел. Бриджет обещала, что придет, когда закончит все дела с миссис Малоне и Мэри. Отдыхая, он наслаждался мыслями о ней. Они смогут пройтись вместе. Рядом парк, и по дорожке они доберутся до одного из маленьких оазисов на болоте, где растет высокая трава. Он мысленно представлял все это, когда краем глаза уловил какое-то движение. Он посмотрел внимательнее и увидел Эмму.

Он думал, что она осталась вместе с остальными, но человечки были такими маленькими и так быстро и легко перемещались, что за ними оказалось трудно следить. Она, наверное, прибежала сюда сразу после обеда и притаилась где-нибудь в уголке, пока они с Уорингом разговаривали. Когда она подошла, он вновь пришел в восхищение от ее необыкновенно яркой неземной красоты. Он попытался вспомнить то немногое, что знал по-немецки, и тихо сказал:

– Komm, Emma. Komm zu mir.

Она подошла и встала рядом со стулом, ее золотистые волосы коснулись ее ноги. Она протянула к нему ручки, и он поднял ее к себе на грудь. Он откинулся в кресле, легко придерживая ее одной рукой и поглаживая пальцем другой.

– Schon, – сказал он. – Sehr schon.

То, что случилось потом, вначале удивило, а затем позабавило его. Она расстегнула платье и сняла его через голову. «Какая маленькая девочка, – подумал он, – по-детски тщеславна в отношении красоты своего тела и хочет похвастаться тем, как она хороша».