- Ну да. Но он должен был отстучаться только завтра.

Собеседник откашлялся и продолжил:

- Раньше он на связь вышел. В общем - тяжело выдохнул в трубку Тахашвили, - в форте всех вырезали.

Помолчал и добавил:

- Слушающего тоже положили.

Максименко задумчиво почесал подбородок. Новость была не просто ошеломляющей. Он даже слов подобрать не мог. Этого не могло быть потому, что просто не могло быть никогда.

Так ничего и не придумав, просто ответил:

- Еду. Жди в конторе.

Нажал кнопку отбоя, сунул телефон в кобуру на поясе и с тоской посмотрел на лес. Чудо, как хорошо. Подполковник сошел с тропинки, около старой раздваивающейся на высоте человеческого роста березы поставил на траву пакет с сыром. Аккуратно скатал вниз боковины. Пробурчал с капризинкой, как расстроенный ребенок: "Ну и жрите сами, в одиночку".

И смешной рысцой, переваливаясь с ноги на ногу, побежал к дому.

Два часа спустя Максименко и Тахашвили вылезали из душного чрева бронированной гадины, которую конструкторы, явно имевшие извращенное чувство юмора, окрестили "Ветерок". Передвигалось это восьмиколесное сооружение, действительно, с приличной скоростью. Но вот что при этом испытывали пассажиры...

Опергруппа, шестеро невысоких, упакованных в полную броню, ловких парней, рассыпалась по форту. А в центре бетонированной площадки, которую здесь, как и в любом другом форте, гордо именовали плацем, стоял, пощипывая тонкими пальцами губу, приданный группе паранорм. Залезая в "Ветерок" он сказал только, - Меня зовут Бруно.

После чего замолчал, полуприкрыв глаза и полностью уйдя в себя.

Константин Борисович ощупал карманы куртки, добыл пачку сигарет, прикурил. Вполголоса пробормотал, обращаясь к Тахашвили:

- Георг, а с каких это пор к твоим бойцам такой довесок дают?

Орден охотно шел на сотрудничество со Службой вольных городов, особенно пограничных, но чтобы инициированный паранорм выезжал с оперативной группой, такого еще не было.

- Ты у нас спец по поствоенному развитию, вот и скажи, когда-нибудь твои клиенты Слушающего убивали? - Хмуро бросил в ответ Тахашвили. И сам ответил:

- Нет. Не было такого. Так что на ушах стоят все.

- Георг, а по твоим каналам хоть что-нибудь проходило?

- В том-то и дело. Ни-че-го. Ну, так. Обычная активность на границах "теплых" зон. Какие-то обрывочные донесения от летунов. - начальник оперативного отдела отбросил носком тяжелого ботинка камушек. - Якобы в центре горячих зон видели движение. Так его уже лет двести как видят. Особенно на рассвете или в сумерках. И чем больше высота, тем чаще.

Максименко потянулся, поплевал на пальцы, аккуратно загасил сигарету, окурок затолкал в спичечный коробок.

- Георг, я не понимаю ничего. Даже если кто-то обожрался "горячих" грибов до полного изумления и потери инстинкта самосохранения, то все равно ничего не вышло бы. Пробовал один орел это проделать. Правда не после грибов, а после дозы по вене. И решил Слушающего дубинкой приложить. Так вот, он руку даже не успел поднять. Мои умельцы его потом вскрывали. Такое впечатление, что этому идиоту мозги вкрутую сварили. Как яичко куриное, - и подполковник нервно хихикнул, - м-да. А Слушающий, между прочим, даже глаз не поднял.

У Тахашвили забормотал наушник. Георг подобрался, кивнул коллеге, - Пойдем. Связистов нашли.

Солнце уже начало уползать за лес, когда Тахашвили и Максименко устало привалились к нагревшемуся за день борту "Ветерка". Затих вдали рокот вертолета, увозившего синие пластиковые мешки с трупами и капитана Лурдиса, которому предстояло снова и снова отвечать на вопросы следователей и аналитиков. Заняли свои посты парни из опергруппы, тихо, уже без спешки, бродили по территории форта спецы научной бригады, которую закинул сюда вертолет. Паранорм же как встал с утра в середине плаца, так и стоял. Даже с ноги на ногу не переминался.

Константин Борисович снова похлопал по карманам, потянул измятую пачку.

- Гера, вот скажи, ты сам хоть понимаешь, какое редкостное дерьмо здесь произошло? - Подполковник с отвращением зажал зубами очередную сигарету.

Командир оперативников молчал, и Максименко продолжил, - Это не какие-то шибанутые отморозки силушку показать решили. И не контрабандисты. И не... долго можно перебирать кто "не". А вот кто мог? Положили весь расчет форта, причем всех на месте, ни одного выстрела, никто не пробовал бежать. И на каждого - по одному удару!

Старший оперативник сунул в рот пожелтевшую травинку, пожевал, - Это все фигня. А вот то, что они смогли убить Слушающего и уйти -это меня тревожит очень сильно.

Тахашвили развернулся и посмотрел Максименко в глаза, - это не то слово, Костя, как я тревожусь. Я боюсь, Костя, понимаешь? Я откровенно испуган. Потому, что понимаю, ни я, ни даже ты, и никто, не знает, как действовать.

Господа, вы разрешите поучаствовать в разговоре? -,от неожиданности оба аж подскочили, паранорм Бруно подобрался к ним совершенно незаметно. А это было весьма непросто. Стоял, слегка согнувшись в традиционном орденском поклоне, на лице - полное отсутствие какого-либо выражения.

Дождался кивка, садись мол, чего стоять. Уселся на корточки, коротко вздохнул, с силой потер ладонями лицо. И обыденным голосом, человека смертельно уставшего после тяжелой работы, попросил, - Мужики, дайте сигарету, пожалуйста.

Это было настолько неожиданно, что Максименко поперхнулся дымом. Протянул пачку.

Бруно уселся, подобрав под себя ноги, - Ну, что? Какие мысли, впечатления, соображения?

Это Вы нам скажите, какие впечатления. - хмыкнул Тахашвили. - Недаром же весь день посередь плаца статуей проторчали?

Бруно слегка нагнулся вперед, протянул руку, - Давайте на "ты"? А, господа подполковники?

Подполковники по очереди пожали сухую костистую ладонь, и Максименко повторил вопрос, - Ну, так все же, что учуять удалось? Не зря ж там стоял?

- Нет, не зря-я-я-я, - протянул паранорм - , но что я учуял и увидел... Я сам не пойму. Меня ведь не зря к вам прикрепили. Именно меня. Приходилось и в горячие зоны ездить, и в Большой Лес.

Собеседники уважительно покивали головами, а Тахашвили слегка поежился что-то такое о Большом Лесе вспоминив.

Так вот, когда в Большом Лесу стоишь и щупаешь, ощущение очень странное. Ты не чувствуешь деревья, животных, нет переплетения, нет отдельных мазков. Такое впечатление, что вокруг тебя одно большое существо. Причем не совсем живое. Примешивается такое же чувство, какое у меня бывает, когда я вхожу в ваши залы электроники.

- Ну и к чему ты это говоришь? - буркнул Тахашвили.

- Да к тому, что здесь похожая штука. Есть обычный фон людского поселения, но это вы и сами знаете, это чуять мы и ваших оперов учим. Есть фон леса. Хотя и не совсем обычный. Этот-то лес в Большой переходит. И есть два следа, от которых мне становится сильно не по себе. Один - это след Слушающего, с таким я уже сталкивался. А вот второй... Я вам объяснить не смогу, это как будто ты глядишь в спину кому-то незнакомому, очень чужому, непонятному, и он, вдруг, оборачивается, и прямо тебе в глаза смотрит. И в глазах - ничего, что было бы тебе хотя бы отдаленно знакомо. И еще, напор, мощь у этого, второго следа, совершенно запредельные.

- Вы это как вычисляете? Шкала какая-то есть? - перебил паранорма Максименко.

- Не то, чтобы шкала. Это вы, технологи, все пытаетесь привязать к точке отсчета. Но, что-то отдаленно похожее существует. Скажем так, вот у Слушающего, у него след не похож на человеческий, но по энергонасыщенности он с людским сопоставим. А вот у того, что я сегодня почуял, он гораздо больше. И при этом, он очень, очень чужой. Я не знаю, откуда на Земле мог такой взяться, - упавшим голосом добаил Бруно.

Теперь прокашлялся и вмешался практичный Тахашвили, - Бруно, а направление ты по энергоследу взять смог?