Сварог обернулся как раз вовремя, схватил под уздцы коня Делии, которого она успела повернуть к воротам:
– Принцесса, умоляю вас!
– Возможно, граф, вам только нравится, когда ваш взгляд называют блудливым, — ледяным тоном произнесла Делия, тщетно пытаясь вырвать у него повод. — Но я такого слушать не намерена.
– Барон, так вы еще и граф? — поднял брови Сезар. — Успокойтесь, милочка, я имел в виду не вас, а настоящую...
– Она и есть настоящая, — устало сказал Сварог, разом решивший, что большую часть подробностей скрывать бессмысленно. Все равно вот-вот в ворота замка начнет ломиться Арталетта с озверевшими от долгого шатания в седлах синими мушкетерами.
Вот тут Сезар удивился по-настоящему:
– Господа, вы меня решительно сбили с толку... Должен честно предупредить, что быстрота мышления в число наших фамильных достоинств никогда не входила...
– Это видно, — безжалостно сказала Делия, между тем как краска с ее лица постепенно сходила на нет.
– Ну ничего не понимаю... — Он обеими руками сбил рокантон на затылок и погрузил пальцы в буйную шевелюру, немилосердно ее терзая. Вскоре просиял: — Ага, начинаю соображать! И шаррим с ясного неба, и все остальное... Неужели фейт[13]? Давненько у нас такого не случалось...
– Угадали, — чтобы избежать лишней болтовни, сказал Сварог, умоляя Делию взглядом умерить гордыню и помалкивать. Та возмущенно отвернулась. — Граф, мы обязаны были хранить молчание, вы понимаете...
– Ни слова более! Я вас понял, барон... граф...
– Милорд, — сказал Сварог, чтобы добить его окончательно.
– Милорд? Понятно, — сказал граф ошарашенно, явно оставив все попытки хоть что-то понять. — Шаррим, рокош, фейт — одновременно?! Господа, в какое интересное время мы живем! Прошу в замок, лауры... — И он уставился на спутников Сварога, явно пытаясь сообразить, сколько еще среди них переодетых милордов и принцев. Например, не является ли кем-то из взбунтовавшихся царедворцев сей немолодой, крепко сбитый господин? Как бы он ни притворялся обычным Вольным Топором, нет-нет, да и проскользнет в его манерах нечто, выдающее птицу высокого полета. Сезара не проведешь!
Сезар сокрушенно вздохнул:
– Еще раз простите, принцесса, за необдуманные слова, я как-никак в рокоше, вот и положено осыпать ругательствами короля и весь его род, традиция требует... Можно ли мне осведомиться, по какой причине вы объявили фейт?
– От скуки, — безмятежно сказала Делия. — Принцесса не обязана искать причину, вам не кажется?
– Великолепно! — восхитился Сезар. — Ответ, достойный крови Баргов! Могу ли я считать себя вашим верным рыцарем?
Леверлин хмуро уставился на него, Сезар моментально все понял и больше в верные рыцари не навязывался. С надеждой покосился на Мару, но та гордо показала язык. Попытка ожечь взглядом тетку Чари была пресечена зверским взглядом капрала.
Сварогу давно уже казалось, будто чего-то недостает, привычного и естественного. Наконец он сообразил: в отличие от прошлых приключений, сейчас в нем не опознавали на каждом шагу прежнего графа Гэйра, и ему больше не было нужды рассказывать свою историю — жаль, только начал привыкать и втягиваться...
Кованая решетка у входа в замок была поднята, и ее острые концы зловеще нависали над самыми головами, когда они проходили под аркой ворот. Внутренний двор оказался просторнее, чем выглядел снаружи. В загонах сгрудился крестьянский скот, а его владельцы толпились тут же, вооруженные чем попало. И особенного боевого пыла Сварог на их лицах не усмотрел — только извечное крестьянское терпение. Но видно было, что юный сеньор давно приучил их к любым неожиданностям.
– Говядины полный замок, — пояснил на ходу Сезар. — В замке есть подземный колодец, пороховой погреб набит по самую крышку. Так что просижу я здесь, пока самому не надоест. Обещал еще подойти отец Грук, смиренный слуга Единого, лесной отшельник со своей паствой...
– Не с той ли, что живет под волчьей головой? — спросил Сварог, с интересом наблюдая не столько за подданными Сезара, сколько за реакцией на происходящее своего небольшого отряда. Живее всех вели себя капрал и Бони. Но если Шедарис больше любопытствовал, как выстроена оборона, то селянина занимали породы собранного в загон скота.
– Здесь, в Заречье, мы на многое смотрим терпимее, — оказал Сезар. — А среди Волчьих Голов и в самом деде хватает вполне приличных людей, загнанных под зеленый флаг не страстью к разбою, а житейскими обстоятельствами. Хотя и откровенных душегубов, конечно, полно. Катадаунский Хребет, что вы хотите. Сам святой Катберт в свое время сказал, что к здешним обитателям не стоит подходить с обычной меркой... Паства отца Грука обожает подраться, не особенно и заботясь о поводах, так что рад буду вскоре узреть родственные души. Нужно же, чтобы рокош вышел, как следует, чтобы не пришлось потом краснеть ни перед соседями, ни перед судом, чтобы предки в гробах не ворочались... Прошу в башню, господа, повара с утра стараются, как каторжные, а вы, должно быть, проголодались...
К нему подбежал дружинник в начищенной кирасе и азартно зашептал на ухо.
– Поздравляю, господа, началось, — сказал Сезар. — К воротам уже прискакала какая-то банда, именующая себя синими мушкетерами. И командует ими, по определению моего верного оруженосца, смазливая черноволосая девка. Одеты, правда, как настоящие синие мушкетеры... Пойду взгляну.
– Я с вами, — сказал Сварог.
– Подождите, я тоже. — И Делия шепнула на ухо Сварогу: — Вдруг удастся ей что-то объяснить...
– Попробуйте, — сказал Сварог. — Но что-то не верится...
Они поднялись на внешнюю стену по каменной лестнице без перил. Камень был предусмотрительно посыпан песочком, чтоб в случае чего подошвами по крови не скользить. У ворот, с той стороны, топтались десятка два синих мушкетеров. Их кони выглядели свежими — явно меняли где-то неподалеку. А вот лица оптимизма не выражали. Настороженные, серые от пыли. Особенно безрадостные у тех мушкетеров, кто разглядел ствол нацеленного вниз пулемета.
– Прикройте пока лицо, — сказал Сварог Делии, и она низко надвинула бадагар.
Сезар прорычал вниз:
– Ну, хамье, какого рожна приперлись?
Оскорбленные дворяне, отринув усталость, ответили дружным ревом, забыв даже про пулеметный ствол, но Арталетта подняла руку в красной замшевой перчатке, и все моментально умолкли. Сварог констатировал, что черноволосая красотка неплохо управляется с буйными гвардейцами. И вежливо раскланялся с ней, снявши бадагар.
Она смотрела на Сварога внимательно и недобро — должно быть, знала о нем больше, чем хотелось бы. Какое-то время они мерились взглядами, и ее прекрасные синие глаза Сварогу крайне не понравились — таилось там что-то дикое, жестокое, непонятное, и зрачки преследовательницы были невероятно расширены, прежде Сварог ее такой не видел. Чтобы внести ясность, произнес про себя должное заклинание — и растерянно пожал плечами.
Вокруг ее стройной фигурки, затянутой в полковничий мундир, зловеще чернел странный ореол, напоминавший гирлянду причудливых снежинок, — совершенно непонятный, неизвестно что означавший и ставший с последней встречи вдвое больше размером. Примерно так Сварог чувствовал себя когда-то в Монголии, ради развлечения тыкая пальцем в клавиши компьютера и тупо взирая на сменявшие друг друга таблицы, желтые на черном, то ли просившие что-то сделать, то ли прилежно о чем-то докладывавшие — на английском, с которым он был не в ладах...
Примерно так было и сейчас, разве что теперь он был трезв. Одно различие: он не знал, что видит, но не сомневался, что витавшая вокруг Арталетты аура связана с самым черным злом. Слишком много непонятного — столько, что перестаешь его опасаться...
А приготовившиеся к осаде воины Сезара, естественно, ничего такого не видели. И краем глаза Сварог отметил маслянистую ухмылку пулеметчика, откровенно рассказывающую, как бы тот поступил, попадись ему эта девица одна. Без охраны. В дремучем лесу.