Взяв себя в руки, девушка повернулась к боссу. От ее взгляда не ускользнула происшедшая с ним метаморфоза.

Судя по выражению лица, подумала она, у него на душе кошки скребут. Углы рта опущены, словно мировая скорбь снизошла на Билли и овладела всеми думами.

– Собирайся! Поехали домой, – сказал он хриплым голосом.

Сердце девушки сжалось от жалости, однако она не отвела взгляд, смотрела на Блэкмора в упор, не мигая.

– Нет, Билл! – Она яростно покачала головой, отчего влажные пряди рассыпались по плечам. – У нас разные представления о доме, и я не поеду туда, где жизнь с тобой оказалась обманом. Притворство, утайки мне не по душе.

– Обманом? – переспросил босс, подходя к Элизабет. Проведя ладонью но ее щеке, запрокинул голову ровно настолько, чтобы заглянуть в глубину ярко-синих глаз. – Ты что-то не то говоришь! Не вижу никакого обмана, а вот желания – сколько угодно. Ты же хочешь меня?

– Я и не скрываю, – вздохнула девушка, – почувствовать мои желания нетрудно. Но вот каковы твои, не могу понять. Что хочешь ты? Меня – со всеми чувствами и переживаниями – или мое тело, которое откликается на твой зов?

– Зов, чувства, переживания… Не мудри! Послушать тебя, так я пользуюсь твоими ласками, ничего не давая взамен. А разве это так? – сказал он прерывающимся голосом. Билли провел ладонью по ее шее, и девушка затрепетала. – Видишь, я дотрагиваюсь до тебя, тебе приятно, – понизил он голос. У Элиз перехватило дыхание, когда другой рукой Билл погладил ее спину между лопатками. Она хотела отвернуться, но пальцы слегка сжали ее шею, лишив возможности отвести взгляд. – А мне достаточно посмотреть на тебя, как сразу возникает желание прижаться к тебе и… ласкать, ласкать. Мы дарим друг другу величайшее наслаждение, обладая друг другом. Почему нужно обязательно разрушать то хорошее, что есть между нами?

– Почему? – спросила она себя, опустив ресницы, чтобы не видеть пламя страсти, разгорающееся в его глазах. Потому, видимо, что он сказал истинную правду, если забыть о желании любой женщины стать единственной, обожаемой, драгоценной. Да, страсть!

Да, сексуальное влечение! Но чувственное удовольствие затрагивала лишь малую толику ее существа. Не потому ли душа так ноет, что остается невостребованной?

– Мне этого мало, – произнесла Элиз чуть слышно. – От тебя я хочу получать больше.

– Больше, чем что? – спросил Билли и резким движением распахнул халат, обнажив ее грудь.

Элизабет ахнула и попыталась оттолкнуть его. Однако он, властно обняв девушку за талию, прижал к себе, лаская соски. Кончиками пальцев он едва касался их, а они, будто почки на розовых кустах, по-весеннему набухали, просыпаясь к жизни.

Элиз тоненько застонала. Билли наклонился, и прежде чем она смогла воспротивиться невиданному самоуправству, молча, но энергично закрыл ей рот поцелуем.

Внимание, Лиз! – подоспел разум. Очередной тест…

Она сделала попытку охладить эмоции, стараясь припомнить обиды и досады, от которых кровоточило сердце. Наконец ей удалось выскользнуть из кольца рук, но ненадолго. Билли снова ловко поймал ее и принялся осыпать ласками с такой неистовой напористостью, что плоть-предательница дрогнула, дыхание мгновенно сбилось с ритма. Экономя силы, Элизабет была вынуждена затихнуть.

Внезапная остановка в борьбе непроизвольно выгнула ее тело дугой, до странности повторившей изгиб его торса.

Элизабет, неискушенный стратег, считала, что ее чувства находятся под надежным прикрытием разума. Впрочем, не без основания. Однако Блэкмор, воспользовавшись временным затишьем, изменил тактику, приведя в действие сокрушительно опасный рот, сметающий на пути к цели любые преграды. Вот тут-то девушка и не устояла!

Едва ее губы распахнулись под мощным натиском, как язык Билли моментально заманил ее язык в сладострастную ловушку. И Элизабет, оставив попытки к сопротивлению, подняла руки вверх, обвив его шею.

– Ну, вояка! – воскликнул он, объятый азартом завоевателя. – Разве не видишь, что мы дошли до роковой черты? Еще бы чуть-чуть того, что ты назвала словечком «больше» и настал бы наш смертный час!

– Оргазм, а не смертный час, – потерянно вымолвила девушка, глядя на него с тоскливой горечью. – Почему ты постоянно стараешься свести наши отношения к сексу?

– А стараться не нужно! Его у нас в избытке! И у тебя, и у меня. Большинство пар мечтает о такой страсти, да только не у всех, к сожалению, получается. А ты, по-моему, либо обманываешь себя, либо притворяешься, заявляя, будто не хочешь слиться воедино.

– Я и не говорила, – возразила она, в который раз пытаясь отстраниться от Билли. – Просто считаю, что мужчину и женщину должен связывать не только секс.

– А я думаю, секс – самое главное, – сказал он, выделяя каждое слово. – И ничего другого предложить тебе не могу. Не строй из себя наивную дурочку, будто не понимаешь, что я имею в виду. Никуда ты от меня не денешься. И не выдумывай!

И чтобы доказать, что прав он, а не она, Блэкмор поглотил ее губы с такой губительной для рассудка страстностью, что Элизабет стала мягче воска горящей свечи.

Она обмякла и уже не сопротивлялась, когда его пальцы развязывали узел на пояске, а потом стянули халат и отбросили прочь.

Билли прижимал обнаженную девушку к себе, и нежная кожа не противилась прикосновению к его одежде.

Элизабет стала податливой, соблазнительно размякшей, когда мужские руки отправились вниз к бедрам. Они согревали ее таинственным теплом, разливавшимся по телу, отчего в ногах появилась слабость. И она жадно приникла к нему.

Тогда его опытные пальцы заскользили по атласной коже и добрались до попки, где повели себя как настоящие агрессоры. Прибрав к рукам вожделенную мягкость, Билли начал раскачиваться в пульсирующем ритме желания.

Поцелуй получился такой неистовый, что Элизабет, обхватив его голову трепетными пальцами, прижалась к ней еще крепче, вытянувшись вдоль его тела. Грудь распласталась на его широкой груди, соски затвердели и запульсировали.

Эх, Элизабет, усмехнулся разум, какой легкой добычей оказалась ты для охотника!..

Но что самое ужасное, ей уже было все равно.

– Ты меня хочешь! – объявил Билли, торжествуя.

– Да, – сказала она просто.

Он продолжал ласкать самые интимные места, поскольку за полгода изучил ее вдоль и поперек.

Однако подобное проявление любовных ласк не вызывало в Элизабет чувства гордости что она способна довести до экстаза мужчину. Напротив, она устыдилась, как легко и просто он подчиняет ее своему желанию.

И вдруг на нее накатило! Женская стыдливость иногда перерастает в разгульное лихачество. И, помедлив, девушка опустила руку и тронула обтянутый брюками бугор внизу его живота.

Отпрянув, она победоносно взглянула на Билли и голосом, срывающимся от возбуждения, произнесла:

– Так ведь и ты меня хочешь!

– И горжусь! В отличие от тебя.

– О-о-о… – застонала Элизабет, когда его пальцы ласково дотронулись до влажной промежности, отчего тело встрепенулось, а она, наконец, освободившись от плена чувственности, туманящей рассудок, жалобно прошептала: – Ты… ты сладострастный подлец…

– Ничего себе! И это в благодарность за удовольствие? – усмехнулся мужчина. – Я еще и не то могу, – шепнул он на ушко. – Прямо сейчас, здесь, а лучше дома, где нам никто не помешает. Одно твое слово…

Слово… Видимо, следует сказать «да», подумала Элизабет.

Билли стал покрывать ее лицо страстными поцелуями, от которых зашлось сердце, будто подталкивая: не раздумывай, позволь сорваться с языка коротенькому словечку.

И вдруг Блэкмор, как всегда непредсказуемый, повел себя совершенно непонятно. Вместо того чтобы положить ее на лопатки – в прямом или в переносном смысле, – поцеловал Элизабет и, подобрав с пола халат, помог ей одеться.

– Да, моя Лиз, да, любимая! – прошептал он громко, прижав девушку к себе. – Только ты! Никто, кроме тебя, мне не нужен. Не заставляй валяться у тебя в ногах…

Его слова вызвали такую нежность, что Элизабет, подняв затуманенные от волнения глаза, уже хотела сказать, что всегда будет с ним, как распахнулась дверь и в гостиную вошел Роберт.