Никки завизжала.

— Слава богу! — сказал Эллери, зажмурив глаза.

Комнату залил электрический свет. Вокруг плясали фигуры в черных кошачьих костюмах и масках, смеясь и вопя: «Сюрпри-и-из!» — словно призраки в припадке умопомешательства.

О, Хеллоуин!..

— Энн! Энн Трент! — воскликнула Никки. — О, Энн, как тебе удалось меня разыскать?

— Никки, ты чудесно выглядишь. Ведь ты теперь знаменитость, дорогая. Секретарь великого Э. К.!

Подпрыгивающая походка… Дешевый шик… Выглядит на пять лет старше, чем в действительности… Однако по-своему привлекательна…

— Я уже не Трент, Никки, а миссис Джон Кромби. Джонни!

— Энн, ты вышла замуж? И не пригласила меня на свадьбу?

— Мы поженились в добром старом Лондоне. Джон англичанин — во всяком случае, был им. Джонни, перестань флиртовать с Эдит Бэкстер и иди сюда!

— Это и есть та девушка, Энн? Она просто восхитительна! Скотч или бурбон, Никки? Скотч, если вы боитесь опьянеть, так как бурбон действует быстрее.

Джон Кромби выглядел английским джентльменом с картинки. Неправдоподобно голубые глаза, сладкая улыбка, загар от кварцевой лампы, подбородок Оливье.[116] От него за милю веяло духом английского клуба и охотой на лис с гончими.

«Сейчас он скажет, что терпеть не может американцев, — подумал Эллери. — Ну вот, так и есть. Должно быть, Энн Трент Кромби приходится с ним нелегко. Он унижает ее и волочится за ее подругами. А теперь он одарит меня ослепительной мейферской улыбкой и протянет вялую смуглую руку… Quot erat demonstrandum[117]».

— Предупреждаю тебя, Никки, — сказала Энн Кромби. — Я замужем за мужчиной, пытающимся ухаживать за каждой женщиной, с которой он знакомится. — Красней, чопорная Никки! Дружба может увести в неожиданном направлении. — О, Люси!.. Никки, помнишь мою младшую сестру?

— Люси Трент! — воскликнула Никки. — Неужели это ты?

— Я так выросла, Никки?

— Люси обеспечила все декорации, дорогая, провела здесь одна целый день. Правда, здорово получилось? А от меня никакого толку.

— Энн имеет в виду, что не смогла ничем помочь. Конечно — ведь она форменная деревенщина.

Неопределенный смешок… Бедная Люси! Стыдясь своей цветущей молодости, она с трудом пытается выглядеть умудренной опытом… Вот она наполняет бокалы, опустошает пепельницы, бежит на кухню, очевидно, за свежей порцией горячих пирожков со свининой, стараясь казаться полезной, чтобы скрыть смущение… Держись подальше от своего зятя, дорогая малышка с едва заметной грудью под мехом черной кошки…

— Эллери, идите сюда и познакомьтесь с Бэкстерами. Эдит Бэкстер — Эллери Квин.

Маленькая, увядшая за годы супружеской жизни женщина, давно переставшая следить за собой, но теперь подтянутая, причесанная и гордо вскидывающая невзрачную голову, как старая породистая лошадь, внезапно оказавшаяся на ипподроме, куда уже не рассчитывала попасть… А эта тайная, почти злобная радость в быстро мигающих карих глазах, когда она смотрит на Энн Кромби…

— Джерри Бэкстер, муж Эдит — Эллери Квин.

— Привет, сынок!

— Привет, Джерри.

Торговец, а может быть, рекламный или театральный агент. Три бокала — и он сходит с дистанции. Он первым упадет в бочку с яблоками, первым приколет ослиный хвост[118] Люси и Никки, первым отправится в туалет сражаться с тошнотой и первым отключится.

Эллери пожал влажную руку, изобразил очаровательную улыбку, дружелюбно осведомился, не встречались ли они где-нибудь раньше, и так далее, спрашивая себя, что он делает в отельной гостиной, украшенной яблоками, алтеем, орехами, цветными гирляндами, усмехающимися тыквами, черно-оранжевыми картонными кошками, скелетами и ведьмами, насыщенной запахом алкоголя, табачным дымом и ароматом «Шанели № 5». Китайские фонарики чадили, стоял ужасающий шум, а чтобы пересечь комнату, требовалось подготовить настоящую экспедицию, так как перевернутая мебель и другие предметы, коварно разбросанные на полу, дабы о них спотыкались прибывающие в темноте Черные Кошки, оставались на своих местах.

Поэтому Эллери с бокалом в руке прислонился к стене в безопасном углу, мысленно приплюсовав Никки Портер к друидам и римлянам.

Эллери безропотно согласился на игру в убийство, сознавая тщетность любых протестов. Где бы он ни появлялся, люди тотчас же предлагали игру в убийство, очевидно руководствуясь теорией, что водителя автобуса больше всего интересуют автобусы. Разумеется, ему была уготована роль сыщика.

— Ну, давайте приступим, — весело сказал Эллери, ибо все традиционные хеллоуинские игры были сыграны.

Никки, улыбаясь, шлепнула Джерри Бэкстера и, не улыбаясь, англичанина Джонни, гостиничный детектив нанес краткий визит вежливости, и было очевидно, что вечер пойдет своим чередом. Он надеялся, что Никки окажется достаточно благоразумной и не станет затягивать piece de resistance,[119] чтобы можно было вернуться домой и возблагодарить Господа, но Никки хихикала и шепталась с Энн Кромби и Люси Трент, покуда Джон Кромби держал свою вялую ладонь на ее плече, а Эдит Бэкстер, сердито на них глядя, прихлебывала бульон.

Джерри, будучи котом, ходил на четвереньках.

— Одну минуту, — сказала Никки и выбежала через арку, судя по звону посуды, на кухню, оставив руку Кромби повисшей в воздухе.

— Джерри, — раздраженно обратилась к мужу Эдит Бэкстер, — вставай с пола и перестань валять дурака!

— Все готово, — объявила возвратившаяся Никки. — Все станьте в круг. Сначала я раздам эти карты, а тот, кому достанется туз пик, пускай молчит об этом, так как он — убийца!

— О-о!

— Энн, не смей подсматривать!

— А кто подсматривает?

— Ставлю десять долларов, что я вытяну роковую карту, — засмеялся Кромби. — Я типичный убийца.

— Нет, я! — заорал Джерри Бэкстер. — Ха-ха-ха!

Эллери закрыл глаза.

— Эллери! Проснитесь!

— Что-что?

Никки встряхнула его. Остальная компания выстроилась в дальнем от арки конце комнаты лицом к стене. Испуганному Эллери вспомнилась бойня в День святого Валентина.[120]

— Встаньте рядом с другими. Вы не должны знать, кто убийца, поэтому закройте глаза.

— Последнее в точности соответствует моим планам, — промолвил Эллери, покорно присоединяясь к пятерке стоящих у стены.

— Расступитесь немного — я не хочу, чтобы вы касались друг друга. Вот так. Все закрыли глаза? Отлично. Теперь пусть тот, кто вытянул туз пик — убийца, — бесшумно отойдет от стены.

— Это нечестно, — возразил Джон Кромби обиженным контральто. — Вы увидите, кто это.

— Конечно, — недовольно добавила Эдит Бэкстер. — Ведь свет горит.

— Но я же руковожу этим убийством! Перестаньте болтать и закройте глаза. Убийца пусть сделает шаг от стены — вот так, потихоньку! Не разговаривать у стены! Мистер Квин очень умен и найдет разгадку, просто исключив неподходящие голоса…

— Будет вам, Никки, — скромно сказал мистер Квин.

— Теперь, убийца, сделайте вот что. На кухонном столе вы найдете маску, фонарик и хлебный нож… Стойте! Не ходите на кухню, пока я не выключу здесь свет — это послужит вам сигналом. Когда придете в кухню, наденьте маску, возьмите фонарь и нож, вернитесь в эту комнату и выберите жертву!

— О-о-о!

— У-у-у!

— И-и-и!

Мистер Квин слегка ударился лбом о стену. Господи, сколько еще терпеть?

— Помните, убийца, — продолжала Никки. — Вы можете выбрать кого хотите, кроме, разумеется, Эллери. Он должен прожить достаточно долго, чтобы раскрыть преступление…

«Если вы не поторопитесь, моя милая, я умру естественной смертью!» — подумал Эллери.

— В комнате будет темно, не считая вашего фонарика, поэтому даже я не буду знать, какую жертву вы выбрали…