Анна Ямпольская (г. Москва)

Неожиданный ракурс Для меня совершенно логичным и закономерным был вопрос, заданный Владиславу Крапивину Юрием Никитиным: вопрос о Викторе Цое. И до оторопи неожиданным — ответ ВП: с творчеством Цоя не знаком, слышал только имя… Не правда ли, странно? Ведь близость миров, выстраиваемых обоими художниками, несомненна и очевидна. Краткая заметка не претендует на литературоведческое исследование, поэтомуя позволю себе лишь коротко коснуться некоторых мотивов. Мотив избранности, пути. "А может, у него нет дороги? Может, ты сам заблудился? — Я-то? Нет, я знаю дорогу" ("Выстрел с монитора"). Один из важнейших, на мой взгляд, мотивов в творчестве Крапивина. Он /`.e.$(b, пожалуй, через большинство его произведений. А что же у Цоя? "Я хотел бы остаться с тобой — просто остаться с тобой, но высокая в небе звезда зовёт меня в путь…" ("Группа крови"), "Меня ждёт на улице дождь, их ждёт дома обед" ("Закрой за мной дверь"), "Но странный стук зовёт в дорогу…" ("Одно лишь слово")… Надо ли продолжать? Надо ли объяснять сущность метафор? Практически все герои Крапивина выбирают «дождь», имея возможность обойтись «обедом». Можно возразить, что не Крапивин и не Цой это первые придумали. Согласна. Значит, источники общие. Общее в строении мышления и восприятия. Никто же не станет отрицать, что люди бывают "из одного карраса" (термин К.Воннегута, но ничего точнее придумать не могу). Многообразие пространств, миров, возможность перехода. Ирреальность "безлюдных пространств". Всё это есть у Цоя. После его смерти многие говорилио причастности Цоя к иному миру. Можно соглашаться, можно спорить, но абсолютно достоверно одно: юношеский автопортрет Виктора. Он изобразил себя с ослепительным светом в ладонях, отворачивающим лицо от этого света. Избранность осознана, бремя её тяжело. Не хочется принимать его, но на тебя уже указали… Над головой у себя Цой нарисовал звезду, протягивающую к нему луч…

"Стоя на крыше, ты тянешь руку к звезде

И вот она бьётся в руке, как сердце в груди.

Что теперь делать с птицей далёких небес?

Ты смотришь сквозь пальцы, но свет слишком ярок и чист.

И звезда говорит тебе: полетим со мной!

Ты делаешь шаг, но она летит вверх, а ты вниз".

(ранняя песня) Честное слово, после этих строк не хочется уже никаких слов. Всё сказано. Итак, Владислав Петрович текстов Цоя не знал. А Цой? Знавшие его в один голос твердят о его пристрастию к чтению, да и сам он в одной из ранних песен назвал себя "подростком, прочитавшим вагон романтических книг". Вот ещё одна загадка! Оставляю её дотошным любителям исторических реалий. И заодно дарю им ещё одну параллель: помните, "город в дорожной петле"? Да-да, тот самый, в котором "две тысячи лет — война". О чём бы это, а?.. Для меня же ясно одно: Крапивину светит та же самая звезда, которая светила Цою. Может быть, грани её им достались чуть разные…

"Мой" Крапивин Владислав Крапивин — своебразный феномен в нашей литературе. Его не только читают и любят самые разные люди (разные по возрасту, профессии, наконец;по причинам своего пристрастия к этому писателю). Эти люди пытаются общаться, спорить, анализировать, следовательно — совершать некоторые движения души. Крапивину удалось облечь в увлекательную, доступную форму серьёзные философские вещи. Его книги в высшем смысле учат жить, исключая при этому всякую назидательность. Почему же этот писатель привлекает разных людей? Потому, что истинное явление культуры — многогранно. Вот об этих «гранях» я и предлагаю поговорить. Начну с себя — что именно привлекает в творчестве писателя меня? И очень надеюсь, что подобную работу проделает ещё кто-то. Пусть встретятся разные, дажевзаимоисключающие мнения. Думаю, что для меня наиболее близки следующие мотивы: мотив детской обиды (эти обиды мы часто помним всю жизнь), мотив существования нескольких «правд», нескольких взглядов на происходящее (наиболее ярко это выражено, на мой взгляд, в книге "Журавлёнок и молнии"), мотив избранности, своего пути (проходит, пожалуй, через все произведения, наиболее ярко воплощён в аллегорических), мотивмногогранности пространств (перекликается с мотивом "нескольких правд", так как каждый человек — это целый мир). Вследствие этого наиболее близкими мне вещами Крапивина считаю: "Журавлёнок и молнии", "Голубятню на жёлтой поляне" (все три повести) и "Гусигуси, га-га-га". А вы, друзья?

— -

Мы решили с этого выпуска ТС начать печатать понемногу тексты и аккорды песен на стихи Крапивина, а также песен других авторов, которые поют или пели в «Каравелле», и просто разных хороших песен. Три песни, которые вы видите в этом выпуске, — на стихи Владислава Крапивина. Музыка ребят из «Каравеллы».

* * *

Am Dm

В южных морях, и у севера дальнего,

G C

И у ревущих широт

Dm G C F

Ходят эсминцы, скользят в море лайнеры,

Dm E Am(A7)

Бродит рыбацкий народ.

Ветром их клонит, волнами высокими

Им заливает огни.

Трудно им в море, но всё-таки, всё-таки

Легче, чем в прежние дни.

Вспомним про тех, кого злыми поверьями

Дома сдержать не смогли,

Кто начертил нам гусиными перьями

Первые карты Земли.

В чём-то, друзья, с ними мы одинаковы:

Так же не смотрим назад.

Так же, как марсели, рвутся спинакеры,

Если приходит гроза.

Пойте ж, друзья, про выносливость паруса,

Пойте про тех, кто был смел.

Кто сквозь века прочертил в море ярости

Огненный след каравелл.

* * *

Em Am

Em

Мне раньше казалось, что день этот очень далёк,

H7

Em

Мне даже казалось, что он не придёт никогда.

Am D G

Но был парусов так стремителен белый полёт,

C B

И следом за ними промчались года…

B Em

Стоят экипажи, в шеренгах закончен расчёт,

E Am

И тенью молчанье скользнуло по сжатым губам…

D

G

Подходит мальчишка — мне ростом всего по плечо,

C B

И я ему свой отдаю барабан…

Он, сжав нетерпенье, стоит и спокойно глядит,

Как медленно-медленно лямку тяну я с плеча.

Он ждёт — у него ещё всё впереди,

Ему не понять ещё эту печаль…

Ему не до грусти, все мысли его о другом.

Я знаю — в душе его звонкая радость поёт,

И он, повернувшись "налево кругом",

Уходит и детство уносит моё…

…Но сколько бы лет после этого дня ни прошло,

Каких бы далёких дорог я потом ни узнал,

Пусть дождь грозовой мне стучит в ветровое стекло

Знакомый, знакомый, знакомый сигнал.

И вновь я услышу, как ветер шкаторины рвёт,

Смеются друзья и гремит штормовая вода.

Что было со мною — то было, и это — моё,

И это со мной навсегда, навсегда.

* * *

Am F

Помиритесь, кто ссорился,

Dm E7 Am

Позабудьте про мелочи,

F

Рюкзаки бросьте в стороны

Dm E A7

Нам они не нужны.

A7

Доскажите про главное,

Gm7 A7 Dm

Кто сказать не успел ещё:

Am F

Нам дорогой оставлено

Dm E7 Am

Полчаса тишины.

От грозы чёрно-синие,

Злыми ливнями полные,

Над утихшими травами

Поднялись облака.

Кровеносными жилами

Набухают в них молнии,

Но гроза не придвинулась

К нам вплотную пока.

Дали дымом завешены

Их багровый пожар настиг,

Но раскаты и выстрелы

Здесь ещё не слышны:

До грозы, до нашествия,

До атаки, до ярости

Нам дорогой оставлено

Пять минут тишины.

До атаки, до ярости,

До пронзительной ясности

И, быть может, до выстрела,

До удара в висок…

Пять минут на прощание,

Пять минут на отчаянье,

Пять минут на решение,

Пять секунд на бросок.

…Раскатилось и грохнуло

Над лесами горящими.

Только это, товарищи,

Не стрельба и не гром:

Над высокими травами

Встали в рост барабанщики

Это, значит, не всё ещё,

Это значит — пройдём…

—