Пил кофе с ликером.

К нему подошел Федоровский.

– Привет, Олег.

– Привет, Сергей, как дела во Всеобуче?

– Ничего интересного, писать не о чем. Но мы решили организовать соревнования по боксу. Вы как?

– Что как?

– Согласны участвовать?

– Сложно. Я который год без тренировки.

– Ну, с этим мы поможем. Не беспокойтесь. Кстати, собралась компания перекинуться в польский банчек, трое есть. Не примете участие?

– Кто будет играть?

– Я, Глеб, еще один человек, Вы его не знаете, но по всему видно, что с ним можно иметь дело.

– Я готов, где будем метать?

– А вон за тем столом.

Все четверо уселись за стол.

Бросили карты.

Старшая выпала Леонидову.

– Быть Вам банкометом, – сказал щеголеватый красивый человек, которого все звали Рома.

Объявили банк.

Леонидов начал метать.

Выиграл Глеб, он сгреб к себе деньги, начал тасовать колоду.

Подошел Николай Николаевич.

– Друзья, мне очень жаль, но вам придется прекратить игру.

– А в чем дело? – удивился Леонидов, – только карта пошла…

– Дорогой Олег Алексеевич, меня предупредили, что сюда движется комиссия исполкома.

– Это серьезно, – сказал Глеб, – что будем делать?

К столу подошла «Баронесса».

– Сережа, Глеб, Олег Алексеевич, поехали ко мне.

– Замечательно, – обрадовался Федоровский.

– А эти две прелестные дамы поедут с нами? – спросил Рома.

– Если попросите как следует, – засмеялась «Баронесса».

Все поднялись и пошли к дверям.

– Олег Алексеевич, – «Баронесса» взяла Леонидова под руку, подождала, когда все пройдут, – Вы видели, как убили Афоню?

– Лапшина?

– Да.

– Видел убитого, – начал Леонидов. – Мне позвонили, и я прямо от новогоднего стола уехал. А Вы его знали?

– Я его любила.

Леонидов пристально поглядел на нее.

– Я к нему тоже хорошо относился.

– Я знаю, он Вас очень уважал. Говорил, что Вы ни с теми, ни с этими, живете сами по себе. Настоящий репортер.

– Любопытно, возможно он и прав.

Часы пробили четыре раза.

За окнами стена темноты.

В комнате накурено.

На маленьком столе бутылки и закуски.

– Ну что, последнюю талию? – спросил Федоровский.

– Давай, – Роман вынул из кармана две облигации золотого займа. – Банкомет, кажется, я.

Он взял колоду, перетасовал, дал Федоровскоу снять. Потом сделал вид, что плюет на нее и начал метать.

Перед каждым игроком легла карта.

Леонидову открыли вальта.

– Счастливая карта для меня, – сказал он.

– Посмотрим, – засмеялся Роман и начал метать.

Второй валет лег рядом с первым.

– Вот так, друзья!

Леонидов сгреб деньги и облигации.

– Вот не везет, – Роман всплеснул руками.

Из-под левого манжета вылетел женский браслет с крупным изумрудом.

– Какая красивая вещь, – сказала подошедшая «Баронесса», – не продадите?

– Нет, – Роман спрятал браслет под манжет. – Это память о первой любви, подарок самой любимой женщины. Я пропадал, господа, был нищим, но браслет не продал.

– Весьма изысканно, – сказал Леонидов, – ну что, поблагодарим хозяйку и по домам. До встречи в нашем милом «Домино».

Леонидов вошел в банк.

Народу не было.

Только у двух касс стояли по два человека.

Олег подошел к окну.

– Здравствуйте.

– Мое почтение, – ответил пожилой человек с ровным пробором в редких волосах, – чем могу?

– Да вот хочу облигации на деньги поменять.

Леонидов протянул удостоверение «Рабочей газеты». Старичок раскрыл и заулыбался.

– Как же, как же. Читали, читали. Одну минутку, товарищ Леонидов. Пойдите, мы пока облигации проверим.

Олег сел на диванчик, взял со стола «Известия», начал читать.

– Гражданин Леонидов?

Олег поднял голову.

Перед ним стояли трое.

– Угрозыск. Вы задержаны.

На столе перед Тыльнером лежал кастет, удостоверение «Рабочей газеты», пачка денег, ключи, записная книжка.

– Товарищ инспектор, – докладывает агент первого класса Евдокимов, – из Банка позвонили в Районмилицию, а они нам сообщили, что некто, предъявивший удостоверение «Рабочей газеты» на имя Леонидова, меняет облигации золотого займа, находящиеся в розыске.

– Вы выехали срочно. Так? – спросил Тыльнер.

– Так точно. И задержали этого человека.

– А Вы, Евдокимов, разве не знали Леонидова?

– Знал, товарищ инспектор, поэтому с ним мы обращались очень вежливо.

– Надеюсь, он не в предвариловке? – засмеялся Тыльнер.

– Как можно. Он в нашей комнате пьет чай.

– Кстати, это все, что вы изъяли?

– Так точно, наручные часы оставили.

– Было ли при нем оружие и удостоверение ОГПУ?

– Нет.

– Иван Сергеевич, Вы все сделали правильно. Ведите сюда злодея, – засмеялся Тыльнер.

Тыльнер и задержанный пили чай с мягкими калачами.

– Надеюсь Вы, Олег Алексеевич, не будете информировать своих читателей об аресте?

– Нет. Но Вы, Гоша, должны разъяснить мне, за что меня повязали.

– Запросто.

Тыльнер положил перед Леонидовым две облигации «Золотого займа».

– Вот скотина, – разозлился Леонидов, – туфту подсунул.

– Нет, мой друг. Это подлинные облигации. Только похищены они из сейфа Кожсиндиката три дня назад. Мы сообщили номера во все банки. Вот Вы и попались.

– Просто, как грабли.

– Именно, а кто Вам их, как Вы говорите, подсунул?

– Дорогой мой сыщик, я их выиграл в карты.

– Где играли?

– Сначала в «Домино», потом у Баронессы. Нас было четверо: Сережа Федоровский, Глеб Потехин, Рома и я. Выиграли Сережа и я. Потехин остался при своих или свои немного проиграл, а вот Рома продул крепко.

– Олег Алексеевич, а червонцы Вы тоже у него выиграли?

– Ни в коем случае, честно заработанные на кинофабрике, – не моргнув соврал Леонидов.

– Ничего особенного Вы у этого Рома не увидели?

– Увидел у него на левой руке очень дорогой дамский браслет с огромным изумрудом. Она начал мне лепить, что это память о первой любви, его талисман, я промолчал, но я-то прекрасно помню, как эту бранзулетку преподнесли мадам Рябушинской на юбилей свадьбы. Я об этом ювелирном чуде писал в «Синем журнале».

– Олег Алексеевич, это известный налетчик Роман Радолевский по кличке Ромка-Бессарабец.

В дверь постучали.

– Войдите, – крикнул Тыльнер.

В кабинет вошел Александр Иванович Николаев.

– Здравствуйте, Олег Алексеевич, доброго здоровья Георгий Федорович. Прибыл в ваше распоряжение.

– Как так, – удивился Тыльнер, – Вы же в ГПУ?

– Был, да весь вышел, Георгий Федорович, откомандирован в Московский уголовный розыск. Я прибыл к Николаеву и Иван Николаевич направил меня в Вашу бригаду.

– Я очень рад, – искренне обрадовался Тыльнер. – Но почему все же Вас отдал Мартынов?

– Он был категорически против, но там есть такая амазонка революции, мадам Роспелевлева. Она очень хотела, чтобы полицейского полковника убрали из ГПУ.

– Но Вы же коллежский советник.

– Для нее все едино. Носил гладкие погоны с двумя просветами – значит полковник.

– И как увольняли?

Николаев вынул из кармана серебряные часы на толстой цепочке, протянул Тыльнеру.

Георгий взял часы, прочел надпись на крышке «Николаеву А.И. от коллегии ОГПУ». Тыльнер протянул часы Николаеву.

– Александр Иванович, серьезная награда.

– По нашим временам, – ухмыльнулся Леонидов, – равна маленькому Владимиру.

– Берите выше, – с некоторой важностью ответил Николаев, – правда, во времена оного меня награждали часами из Собственной Его Величества канцелярии, правда, они были золотые.