– Стоять!!! – рявкнул вдруг мчавшийся впереди всех Атаманов.

Полундра, не справившись с инерцией, с налету врезалась в его обтянутую тельняшкой спину и возмутилась было:

– Да ты…

Но грязная Серегина ладонь непринужденно запечатала ей рот. Сзади на Юльку налетели Батон и Белка, послышались новые недовольные возгласы, но Атаманов быстро увлек друзей за собой за угол дома, в заросли лопухов, и зашипел:

– Подождите! Окно открывается!

Действительно, на третьем этаже в квартире Совы, рядом со ржавой пожарной лестницей, открывалось окно. Друзья затихли и приготовились ждать.

Ждали довольно долго. Из подъезда никто не появлялся, из раскрытого окна – тоже. Батон заскучал и, сев прямо на теплую землю, снова начал надувать огромный пузырь из жвачки. Пузырь лопнул одновременно с шипением Атаманова:

– Эй, смотрите! Вон она, Сова! БЕЖИТ!

Сказанное Серегой было столь невероятным, что Юлька высунулась из зарослей целиком – и увидела стремительно удаляющуюся по тротуару черную фигуру. Это в самом деле была Сова, ее прямую осанку и черную шляпу с вуалеткой ни с чем не перепутаешь. Старуха неслась на всех парах куда-то прочь со двора, и, проводив ее круглыми от изумления глазами, вся компания друзей уставилась на Атаманова. Тот, как мог, справился с потрясением от увиденного и распорядился:

– Батон, дуй за ней. Посмотри, куда она такой рысью помчалась.

Батон выскочил из лопухов и затопал вслед за Совой, сотрясая асфальт и поднимая пыль кроссовками. Девчонки уставились на Серегу. Тот, нахмурившись, смотрел на открытое окно третьего этажа. Затем поглядел на «Альфа-Ромео» у края тротуара. Хмыкнув, спросил:

– Ну а рыжая-то где?

Ответом ему было только удивленное сопение. На всякий случай друзья подождали еще немного, но из подъезда больше никто не появился. Атаманов осмотрелся по сторонам: двор был пуст, страшная жара разогнала по квартирам даже стойких бабулек с лавочки. И тогда Серега принял решение:

– Надо пойти заглянуть.

– Куда? К Сове?! Прямо домой?! – всполошилась Белка. – А… а вдруг дверь закрыта?

– Полундра, сгоняй проверь… – отдал указание Серега.

Юлька с готовностью нырнула в подъезд и через две ступеньки попрыгала на третий этаж. Вскоре она вернулась и разочарованно сообщила, что дверь в квартиру захлопнута. Она даже, на свой страх и риск, позвонила и сразу же спряталась на лестнице, но дверь никто не открыл. Между тем ни умчавшейся Совы, ни Батона не было видно.

– Ну и куда ж она рванула? – усиленно размышлял Атаманов, стоя у подъезда и не сводя глаз с распахнутого окна. – В ее-то годы так скакать… И что там рыжая одна делает?

Юлька тем временем сосредоточенно разглядывала ветхую пожарную лестницу, тянущуюся по стене на крышу. Лестница проходила как раз мимо открытых окон Совы. Атаманов перехватил ее взгляд и тихо сказал:

– Слабо, Полундра?

– А самому слабо? – тут же ощетинилась Юлька.

– Атаманов, Юлька, вы сдурели?! – запищала Белка. – Это ведь незаконное вторжение! На частную территорию! Сережка, тебе уже четырнадцать, посадить ведь могут!

– Да не собираюсь я никуда вторгаться, – возразил Атаманов. – Посмотрю только, и все. Никакого вторжения, за такое не посадит никто. Посмотрю – и вниз.

– Ты свалишься, дурак!

– Кто, я? Сто раз лазил по лестнице на крышу. Она крепкая! Отвянь, Гринберг, время идет! Полундра, ты в доле или нет?

Атаманов посмотрел на боевую подругу, ухватился за нижнюю перекладину лестницы, подтянулся и, перед тем как начать восхождение, распорядился в последний раз:

– Белка, беги на угол и стой там на атасе. Если Сова или Батон покажутся – свисти!

– Я не умею… – пискнула Белка.

– Тогда ори. Живо давай! Полундра, ну?

– Я щас, – решилась Юлька.

Она подпрыгнула, повисла на нижней ступеньке, затем ловко подтянулась. Белка, покрутив на всякий случай пальцем у виска, помчалась на угол. Во дворе по-прежнему стояла тишина. Поднявшись до второго этажа и задрав голову, Юлька с ужасом увидела, что Атаманов уже сидит на подоконнике открытого окна ногами внутрь и собирается спрыгнуть в квартиру.

– Серега, ты чего? Ты же только заглянуть хотел! Слезай немедленно! Серега, сейчас же назад! – впала в панику Юлька, но Атаманов лишь досадливо отмахнулся и исчез в недрах самой загадочной во дворе квартиры.

– Ой, мамочки… – простонала Юлька, карабкаясь следом за другом. Вернуться вниз, бросив Атаманова одного, ей и в голову не пришло. Через минуту она, боясь оглянуться, на животе переползала через широкий подоконник в квартиру Совы.

Квартира была большой и, как показалось Юльке после яркого солнца двора, очень темной. Атаманов, видимо, был уже в другой комнате, потому что его Полундра не увидела. Зато взгляд ее упал на круглый стол под скатертью, на которой был накрыт чай: очень красивые синие чашки с золотым ободком, сахарница, печенье в вазочке. Чашек было две, и на краю одной из них Юлька, присмотревшись, разглядела след красной губной помады. Сова помадой не пользовалась, это она знала точно. К тому же в блюдце лежал окурок тонкой дамской сигареты. Подойдя ближе к столу, Юлька убедилась: чай в чашках еще теплый, а сигаретный окурок еще тлел. Что могло заставить Сову бросить чай и сломя голову помчаться куда-то со двора? И куда делась ее гостья?

Недоумевая, Юлька обошла вокруг стола, ненадолго остановилась у серванта, чтобы разглядеть явно старинную куклу в голубом платье, сидящую наверху. Следуя закону благоразумия, она уже готова была смыться, когда на пороге соседней комнаты вырос Атаманов.

Такого лица у своего бесстрашного дружка Полундра не видела даже тогда, когда они вдвоем стояли против стенки шиннозаводских пацанов и помощи ждать было неоткуда. Атаманов молча поманил ее. Юлька на цыпочках подбежала… и, вытаращив глаза, схватилась за Серегино плечо.

Женщина лежала там, в большом зеленом кресле, запрокинув голову с роскошными рыжими волосами. Ноги в голубых брюках протянулись почти до середины комнаты, губы, накрашенные алой помадой, были чуть приоткрыты. Юлька испуганно шмыгнула носом и чуть не чихнула от незнакомого запаха, идущего от рыжей: горьковатого, как свежерастертая в ладонях полынь.

– Она… живая? – придушенно спросил Атаманов.

Юлька судорожно вздохнула, присмотрелась. Прошептала:

– Вроде дышит… да… Атаман, атас!

Она шарахнулась к двери, увлекая за собой Серегу. Но тот зацепился за торшер, который со скрипом начал заваливаться набок, грохнулся, осколки разбившегося зеленого абажура брызнули по углам, но женщина в кресле даже не шевельнулась. И тогда они дали деру, Полундра – первая, Серега – за ней.

Поскользнувшись у самого окна, Атаманов ударился коленом об пол и взвыл.

– Ты чего?! – Юлька, уже стоявшая на пожарной лестнице, снова сунула голову в окно.

– Осколок, блин! Лампа чертова! – выругался Атаманов, вытаскивая из-под колена зеленую стекляшку.

– Порезался?

– Вроде нет…

– Так бросай осколок – и тикаем!

Бросать было некогда, Атаманов сунул стекляшку в карман и кинулся в окно вслед за подругой.

Юлька еще не успела спрыгнуть на землю, когда раздался истошный визг Белки от угла:

– Сова-а!

Почти сразу же послышалось топанье боевого индийского слона, и из-за поворота вылетел Батон – красный, вспотевший, с вытаращенными глазами и сотрясающимся животом. Атаманов, застрявший на уровне второго этажа, с грохотом, пропуская ступеньки, заскользил вниз по пожарной лестнице, каким-то чудом приземлился на ноги, схватил Юльку за руку и, увлекая ее за собой, помчался прочь. Сзади слышался топот: это бежали Белка и Батон. Вся компания пронеслась вдоль забора, протиснулась сквозь дырку в решетке, скатилась по поросшему полынью обрыву в овраг, под ограду стадиона, и только там, в знакомых зарослях, среди пустых пластиковых бутылок и разбросанных окурков, остановилась.

– Юлька, Серега, что с вами? – потрясенно спросила Белка. – Что там было?

Атаманов помотал головой. Взъерошил обеими руками волосы. Потер кулаками лоб. Поднял на Белку ошалелые глаза, затем посмотрел на Полундру и хрипло сказал: