– Пусть себе звонит, – неожиданно для нее Джастин говорил очень настойчиво. – Кенди, ты должна понять, так не может продолжаться дальше… я… о черт, почему этот проклятый автоответчик молчит?

– Я забыла его включить, – сказала Кенди и отпрянула. – Извини, это я виновата. Я возьму трубку.

И она побежала в другой конец комнаты. Должно быть, ей просто показалось, что наряду с неистовством в его голосе была печаль. Кенди думала об этом, невпопад отвечая по телефону. Ей звонила мать. Она на что-то жаловалась, и Кенди вполуха слушала, ощущая за спиной безмолвное присутствие Джастина.

– Твой отец купил ей дом в деревне. Это конец, – сбивчиво говорила Джудит. – Я так больше не могу.

Все это было знакомо до мелочей, но Кенди вдруг ощутила, что не чувствует никакой ответственности. В это мгновение она ни о ком больше не могла думать – только прислушивалась к каждому движению Джастина и машинально отвечала.

– Ох, дорогая, этим вечером… просто невозможно описать. Ты не представляешь, как я рада, что ты вышла за Джастина и больше не видишь всего этого.

– Да, – глухим голосом отозвалась Кенди.

За спиной раздавался какой-то шорох, как будто Джастин собирал бумаги или же – тут холодок прошел у нее по коже – раздевался.

– Сегодня ты его, наверное, еще не видела, а, Кенди? Я никак не могла поймать его в офисе, и эта хитрющая секретарша сказала, что он, наверное, с тобой, – лепетала Джудит.

– Кто, мама? Джастин?

Шорох за спиной прекратился.

– Нет, твой отец. Он тебе говорил?..

– Нет.

Джудит даже не пыталась скрыть разочарование.

– А ты не можешь… то есть не поговоришь ли ты с ним, дорогая? То есть нужно бы разузнать, что он собирается делать. Что будет с домом, со мной… в общем, все.

Сзади открылась дверь. Кенди резко обернулась. Джастин задумчиво смотрел на нее. Он снова надел пиджак. Неожиданно лицо его посуровело, как будто он собирался с кем-то состязаться. Их взгляды встретились. У Кенди екнуло сердце, и она приподняла руку, чтобы задержать его, но он уже повернулся спиной.

– Ладно, дорогая? Ну пожалуйста. Я тебя больше ни о чем не буду просить, – сказала Джудит.

Дверь закрылась. Кенди невольно шагнула вперед и остановилась, расстроенно глядя на телефон. Где-то вдалеке захлопнулась входная дверь. Как будто крышка гроба, подумалось ей.

– Кенди, ты должна помочь мне. Должна. Он тебя послушает…

Кенди впервые в жизни устояла против этого зова о помощи.

– Старик никогда в жизни меня не слушался, мама, – устало ответила она. – И ты это прекрасно знаешь.

Она взяла телефон, подошла к большому окну и убрала штору. Из гаража выезжал «мерседес» Джастина.

Кенди прижалась к оконному стеклу, пытаясь привлечь его внимание, но Джастин даже не взглянул наверх – во всяком случае, пока его автомобиль не оказался затерянным в потоке машин у светофора. Потом ей показалось, что он все-таки поднял голову, но уверенности не было.

Впрочем, даже если бы он поднял глаза, он наверняка не увидел бы ее, решила Кенди. Во всяком случае, Джастин не смог бы понять этих ее лихорадочных жестов. Она и сама не знала, что пытается выразить ими. Кроме того, конечно, что просит его не уезжать.

Джудит уже слегка успокоилась.

– Что же мне делать? – стонала она.

Кенди подумалось, что мать задает этот вопрос скорее себе, чем ей, но все же ответила. Пора было положить конец трепке нервов, связанной с мамиными проблемами.

– Найди адвоката и смени замки, – посоветовала она и бросила трубку, прервав на полуслове поток восклицаний.

После всех этих событий неудивительно, что она не может сосредоточиться на раздаче супа. Весь сегодняшний вечер был занят бесплодными попытками разыскать Джастина, а потом – эти ужасные полчаса, в которые она пыталась сочинить для него записку с объяснениями, извинениями, предложениями на будущее и без единого намека на позорную действительность.

А все потому, что она любит его, и никуда от этого не деться. Когда Джастин уезжал на своем «мерседесе», Кенди почувствовала почти физическую боль, как будто кто-то разорвал ей грудь и пытается вырвать сердце. Она даже вскрикнула – удивительно, что мать не расслышала. Но Джудит была озабочена исключительно своими проблемами, а для Кенди это было совершенно новое чувство, и говорить об этом ей ни с кем не хотелось.

Прибыв в Центр, она уже была почти уверена, что больше никогда не увидит его, и с нехорошим предчувствием вспомнила совет, который дала матери. Может быть, в следующий раз ей придется общаться с Джастином уже через адвоката. А в Центре никто и не замечал ее рассеянности – все были слишком заняты.

– У нас сегодня не хватает рук, – бросила Мел через плечо. Она укладывала в фургон коробки с пластиковыми тарелками и чашками. – Дэйв дает интервью в передачу «Ивнингтайм». Разумеется, он забыл об этом предупредить. – Она очень старалась, чтобы голос казался равнодушным.

Кенди рассеянно переспросила:

– По телевидению?

Мел быстро и с недоверием взглянула на нее.

– Ну да, – отозвалась она и взяла еще одну коробку. – Положи туда.

Кенди машинально подчинилась.

– Это они позавчера приходили?

– Их троюродные братья, – саркастически заметила Мел. – На этой неделе мистер Трезилиан в центре внимания прессы.

Кенди безучастно пожала плечами.

Мел оставила коробки и посмотрела на нее.

– Кенди, все нормально?

– Конечно, – с напряжением в голосе ответила она. – А что такое?

Мел замялась.

– Ты какая-то… тихая.

Кенди покачала головой.

– Так, разные мысли, – торопливо произнесла она. – Ничего особенного. Ладно, давай скорее заканчивать.

Мел явно не поверила, но ничего не сказала. Кроме того, дел действительно было очень много.

Обычно в фургоне было три человека – один за рулем, а остальные раздают пищу. Но из-за неожиданного интервью Дэйва их будет только двое.

– Придется мне сесть за руль, – обеспокоенно сказала Мел. – Ведь лицензия на мое имя. А кто же будет приглядывать за раздачей?

– Кенди лучше не заниматься этим в одиночку, – сказал Робби Мейсон. – Всякие типы попадаются – девушке в одиночку там не место.

– В фургоне тоже, – возразила Мел. – И туда заглядывают разные странные личности.

Робби тревожился. Он явно был согласен с Мел. Наконец он сказал:

– Просто не выходите из машины обе, и тогда все будет нормально.

Казалось, он сам себя хотел убедить.

Кенди отрешенно слушала их спор – в мыслях у нее была лишь мрачная сосредоточенность на лице уезжавшего из дома Джастина. Казалось, он уходил от нее на край света.

Мел и Робби наконец договорились. Мел захлопнула дверцы фургона и резко повернула ключ в замке, а потом натянула перчатки, залезла в кабину и открыла пассажирскую дверцу для Кенди.

– Кенди, точно все нормально?

– Все отлично.

– Может, у тебя неприятности?

– Нет.

Мел слегка поморщилась и завела изношенный мотор.

– Ну ладно. Это твои проблемы. У тебя какой-то больной вид. Постарайся-ка встряхнуться, ладно?

Кенди слабо улыбнулась.

– Хорошо.

Мотор громко тарахтел, и за все время езды им толком не удалось поговорить, а потом на них обрушилось столько дел, что было не до разговоров. Кенди была даже рада этому: Мел видела ее насквозь.

У фургона собралась обычная компания – старые пьяницы, молодые бродяги, психически неуравновешенные люди, одинокие и обиженные. Кенди раздавала им горячий суп, прислушивалась к вялым обрывкам разговоров и на некоторое время почувствовала себя все же не такой несчастной.

Один бродяга казался очень огорченным – все время бубнил себе под нос что-то насчет воров. Кенди никак не могла понять, в чем дело.

– Что случилось со стариком Тозером? – спросила она.

– Да вот, не успел получить пособие, как отняли, – сказал кто-то из бродяг. – Какие-то два пацана. Во наглые пошли.

И он показал на железнодорожный мост. Бродяги закивали головой, они по-своему сочувствовали, хотя каждый из них уже давно привык к несправедливости.