Интересно еще и вот что. У нас на станции было выращено более ста медвежат. Можно сказать, что среди них есть похожие друг на друга звери, а одинаковых нет. Наверное, это как и у людей. Это удивительно. Есть очень самостоятельные звери, которые становятся потом лидерами в группе. Такого сразу видно, у него сразу такое поведение, он «сам по себе». Такой медвежонок, когда их выпускают ещё в теплом помещении на пол, когда им два месяца и они только начинают ходить, уже «сам по себе». А другие медвежата очень нуждаются в контакте, такая реакция внутрисемейной связи позже делается у них более ярко выраженной.

Кстати, о реакции внутрисемейной связи. Что такое семья медведей? Со стороны матери семью поддерживает материнский инстинкт, который направлен на то, чтобы она видела своих медвежат, следила за их безопасностью и так далее. Со стороны медвежат – это реакция следования за матерью. При этом происходит совершенно определенный обмен информацией, они постоянно издают сигналы, как бы поддерживают друг с другом звуковую связь. И понятно, что контакт с матерью у них формируется через запах, через тактильные ощущения, через зрение. Иными словами они видят, наблюдают свою мать, слышат ее звуки. Так поддерживается эта совершенно особая взаимосвязь.

Такую взаимосвязь можно построить и с человеком. Первый наш опыт приблизительно такой и был. Надо было стать сторонним наблюдателем, чтобы не помешать тому, что у медвежат проявляется самостоятельно, и чтобы это можно было зарегистрировать. Это все нам было необходимо знать для последующего использования в работе по возвращению в дикую природу медвежат, которые попадают по разным причинам к людям.

Медвежата попадают к людям не только от охотников. Иногда работает леспромхоз, свалили дерево, испуганная медведица убежала, в берлоге остались медвежата. И, если их не забрать, они погибнут.

Бывает и по-другому. У нас на воспитании были два медвежонка даже из Центрального Лесного заповедника. Два сотрудника тропили волков, стояли, разговаривали, отошли, и в это время, увидели по следам, что по траншее ушел медведь. Это было 22 февраля, они нашли и осмотрели берлогу – там было два медвежонка. Был вечер, они их оставили в берлоге до утра, позвонили мне. Я сказал, что если медведица слышала людей около себя, она больше не вернется. Я не знаю случая, когда медведица вернулась бы назад в берлогу к медвежатам, если она испугалась человека. Все рассказы о том, что она может идти за человеком, который забрал медвежат, и так далее, придумывают люди, я думаю, которые этого не видели. Я не знаю таких достоверных сообщений от специалистов, с которыми поддерживаю связь, и сам за 30 с лишним лет этого никогда не видел. Вот так два медвежонка из заповедника попали к людям, там не было ни охоты, ни какой-либо хозяйственной деятельности. Просто были в лесу сотрудники, которые работали, а медведица детенышей бросила. Иными словами, медвежата могут попадать к людям по разным причинам.

И.П. И потом их выращивают в соответствии со специальной программой. Эта программа достаточно сложная, она много лет отрабатывалась. Там они имеют контакт только с двумя или с тремя людьми, они не знают, вообще не имеют опыта контактов с другими людьми. Они живут изолированно, их выпускают в лес, причем только в ту часть леса, где люди не ходят. И в общем-то, это дикие звери. И сколько вы медведей выпустили?

В.П. Сейчас, наверное, 108 или 110.

А.Г. Но неудачи были? Отбраковывали вы?

В.П. Да, есть так называемые «проблемные» медвежата, они чаще всего проблемными к нам и попадают. Когда медвежонок попадает к людям, они начинают обращаться с ним, как с игрушкой. Во-первых, он очень интересный зверек, пушистый, вызывает у человека очень положительные эмоции, а у детей – особенно, дети со слезами расстаются с медвежатами. Берут в постель, обнимают, играют с ними. В общем, образуется тот самый контакт, который у медвежат бывает с матерью – через пищу, через тактильные ощущения, через запах. И когда такие медвежата попадают к нам, а попадают они к нам иногда в возрасте 2-3 месяца, т.е. когда уже целый месяц или два пробыли у людей, то они бывают очень требовательными и избалованными, с ними трудно работать.

А затем этот ранний негативный опыт проявляется в тот период, когда этих медвежат выпускают в естественную среду, где, все-таки, намного труднее жить. И бывают случаи (хотя и редкие), когда через 40 дней, через два месяца, через полмесяца, такой детеныш приходит к человеческому жилью. Такие медвежата особенно быстро реагируют на ситуации, когда в лес приходят люди собирать ягоды и грибы и бросают там остатки пищи, например, на клюквенном болоте. У медвежат быстро формируется ассоциация запаха человека (человек имеет свой видовой запах, как имеют его свиньи, коровы, собаки и т.д.) и вкусной пищи. А у медвежат, с которыми мы работали, была положительная реакция не на запах людей вообще, а только на запах одного человека. У нас у всех разный запах, он так же индивидуален, как узор на пальцах, или особенности ДНК. Запах чужих, других людей будет для них опасным. Однако если произошло несколько таких контактов с другими людьми, то может сформироваться реакция на видовой запах видовой запах человека, который вроде бы не сулит ничего опасного.

И бывает, что такие медвежата выходят в населенные пункты. Мы этих медвежат отлавливаем и оставляем их на зимовку. Они либо сами делают берлогу на нашей территории, на станции, либо зимуют в особой деревянной будке, похожей на собачью. Они затаскивают туда подстилку, то есть у них проходит весь процесс строительства берлоги. Иногда мы кладем им сено. За зиму такие медвежата очень сильно дичают. Они спят в полной изоляции, никакие раздражители на них не действуют. В результате весной они выходят из берлоги, почти не отличаясь по поведению от тех, которые проходят зимовку с матерью. Медвежата, которые зимуют с матерью, тоже заметно «дичают» весной, у них ослабляется и разрушается семейная связь с матерью.

Нам удается использовать эту особенность поведения в случае «проблемных» медвежат. Было всего четыре случая, когда такие медвежата возвращались к людям после зимовки. Два из них – это медвежата, выпущенные в Орловском полесье, а два – отправленные в Пермь. А во все остальных случаях они очень хорошо приспосабливаются, адаптируются к проживанию в естественной среде.

А.Г. Говоря о когнитивном поведении медведей – какую роль играет эвристическая составляющая, насколько она выстраивается именно в этом отношении?

И.П. Так прямо ответить очень сложно, если это касается медведей. Если же это исследуют у животных, с которыми легче работать, чем с медведями, то можно обнаружить, что здесь выстраивается некая лестница, градация развития этой способности к рассудочной деятельности. И хищные млекопитающие, и волки, и медведи там занимают очень высокую ступень. Но они располагаются ниже приматов, наравне с врановыми, даже немножко ниже врановых птиц. Это высокий уровень развития. И те специальные лабораторные тесты, с помощью которых удавалось определить интеллект медведя, дают очень высокие показатели по сравнению с собаками, по сравнению даже с волками. Это умные звери.

А.Г. Объем мозга большой у них?

И.П. И объем мозга у них большой, а то, что рассказывает Валентин Сергеевич о когнитивной карте, тоже очень важно. Ведь, скажем, у лабораторных крыс это исследуется очень активно. Это такая бурно развивающаяся, уже даже развившаяся, область нейробиологии – когнитивная биология. Она показывает, что можно определять структуры мозга, важные для этой способности, можно обнаруживать генетические вариации размеров структур мозга, которые коррелируют со способностью к пространственной ориентации.

А у медведей мы можем только догадываться о том, что эта способность у них очень высоко развита. И есть наблюдения, которые показывают, что медведь знает местность. Он не обязательно воспроизводит свой конкретный путь, он держит в голове «мысленный план» этой местности. Наблюдения по троплению диких медведей это четко показывают, что особенно впечатляет в работе Валентина Сергеевича. Ведь такое животное проходит не сотни метров, а километры, иногда многие километры, и при этом умеет находить кратчайший путь, проходя по зимнему лесу, в котором меньше ориентиров, чем в летнем лесу, и при этом точно выходит к нужному месту. Это говорит о том, что он, конечно, очень высокоинтеллектуальный зверь.