Эллери заглянул в свои заметки. Никто не шелохнулся. Когда же Эллери снова поднял голову, обводя взглядом присутствующих, то его решительно сжатые губы свидетельствовали о внутреннем напряжении, о причинах которого никто даже не мог догадываться.

— Я подошел к моменту, леди и джентльмены, — спокойно заговорил Эллери, — когда могу попытаться описать нашего неуловимого преступника. Хотите услышать его словесный портрет?

Он обвел комнату взглядом, словно бросая вызов присутствующим. В ответ — ни звука. Слушатели молча потупились.

— Что ж, позвольте считать ваше молчание выражением согласия, — заметил Эллери все тем же спокойным голосом, в котором, однако, слышались нотки угрозы. — Возражений нет? Вот и отлично!

Он подался вперед. Глаза его заблестели.

— Итак, наш убийца — мужчина. Способ помещения в шкаф шляпы и туфель, а также исчезновение бритвы, физическая сила, необходимая для переноса тела, проявляющееся время от времени безжалостное и твердое здравомыслие, хладнокровие — все это указывает на лицо мужского пола, требующее ежедневного бритья.

Этот человек совершил преступление в одиночку, не прибегая к помощи сообщников, о чем свидетельствуют выводы, сделанные мною относительно исчезнувшего ключа.

Наш одиночка также связан с универмагом. Это доказывает перенос тела в витрину и сопутствующие сложности.

Слегка расслабившись, Эллери улыбнулся, поднес к губам платок и окинул комнату взглядом. Затем посмотрел на комиссара Уэллса, напряженно замершего в своем кресле, на отца, устало прикрывшего глаза ладонью, на неподвижных детективов слева от себя, на Вели, Краутера, Джимми и Фьорелли справа и сухо проговорил:

— В одном вопросе мы еще не пришли к определенному выводу. Я имею в виду сущность дела, которое убийца считал важным настолько, что уделил ему особое внимание утром во вторник… Это приводит меня к истории с книгами, которые мы обнаружили на письменном столе, причем подборка представляла собой странную смесь сведений из палеонтологии, детской истории музыки, коммерции Средних веков, филателии и дурацких водевильных опусов.

Эллери описал все пять книг, карандашные пометки на них, рассказ Уивера о мошенничестве Спрингера, открытие того, что адреса являются хранилищами наркотиков, и, наконец, поведал о неудачной облаве в доме на Девяносто восьмой улице, адрес которого был получен из шестой книги, оказавшейся в распоряжении Уивера.

— Когда Спрингер готовил шестую книгу, — рассказал он, — то, безусловно, не знал, что его махинации стали известны постороннему. В противном случае он не предоставил бы книгу любопытным взглядам Уивера. Таким образом, когда Спрингер покинул универмаг в понедельник вечером, он не знал, что шестая книга — «Эстетика современных интерьеров» Люциана Втоцкого — оказалась в распоряжении мистера Уивера, молодого детектива-любителя, который тайком следил за ним все это время. Коль скоро Спрингер за весь вечер ни с кем не встречался и не разговаривал, даже находясь в своей квартире в Бронксе (мы выяснили на телефонной станции, что Спрингер по возвращении домой никому не звонил), он мог и не знать, что его книжная система дала сбой, по крайней мере, до прихода на работу на следующее утро — иными словами, уже после убийства. О раскрытии системы шифра могли оповестить кого-нибудь из сообщников Спрингера, однако только позвонив по телефону из универмага. Но на ночь здесь отключают все телефонные линии, кроме одной, соединенной со служебным помещением О'Флаэрти, который утверждает, что никто ею не пользовался.

Следовательно, любой человек, находящийся в магазине в ночь с понедельника на вторник и рано утром во вторник, не мог сообщить Спрингеру или кому-то другому о шестой книге, которую взял с собой Уивер.

— Однако, — продолжал развивать свою мысль Эллери, — то, что система распределения наркотиков была дезорганизована, во вторник утром — это доказывает покинутый дом на Девяносто восьмой улице — могло быть вызвано только тем, что ночью кто-то обнаружил манипуляции Уивера. Напоминаю, что в понедельник вечером Спрингер в очередной раз прибег к уловке с книгой — а значит, в то время банда еще считала существующую книжную систему безопасной. И тем не менее на следующее утро они не на шутку встревожились и поспешили убраться с Девяносто восьмой улицы, даже не обслужив страждущих клиентов. Напрашивается все тот же вывод: ночью кто-то заподозрил неладное.

Это могло произойти в трех случаях: если кто-то заметил отсутствие шестой книги на условленном месте в понедельник после ухода мистера Уивера, покинувшего магазин последним; если ночью кто-то обнаружил пять дубликатов книг на письменном столе мистера Френча; или если случилось и первое и второе. Так как дезорганизация состоялась утром после преступления, о ней мог распорядиться только некто, сделавший одно или оба упомянутых открытия предыдущей ночью. Некто, находившийся в универмаге после ухода Спрингера и Уивера и оказавшийся не в состоянии выйти оттуда или связаться с кем-либо до девяти утра.

На лицах некоторых слушателей появилось нечто похожее на понимание. Эллери улыбнулся:

— Вижу, что кое-кто из вас уже предвидит неизбежный вывод… Кто был в состоянии сделать ночью в универмаге одно или оба библиографических открытия? Ответ: человек, который убил миссис Френч в комнате, где пять книг находились у всех на виду. Подтверждает ли что-нибудь в последующих действиях убийцы, что он обнаружил эти пять книг? Да, тот факт, что преступник перенес труп в витрину с целью обеспечить себе следующим утром время для «дела», до сих пор остававшегося не вполне понятным…

Цепочка выводов слишком крепка, леди и джентльмены, — торжествующе объявил Эллери, — чтобы в ней можно было усомниться. Убийца во вторник утром предупредил о провале шайку торговцев наркотиками!

Таким образом, к тому, что наш преступник — мужчина, совершивший убийство в одиночку и связанный с универмагом, мы можем добавить, что он принадлежит к отлично организованной банде, занимающейся распространением наркотиков.

Более того, — Эллери коснулся пальцами пяти книг на столе, — мы в состоянии пополнить описание убийцы еще кое-чем.

Если бы тот человек побывал в квартире Френча до ночи убийства — в любое время в течение предшествующих пяти недель, — то он увидел бы книги на столе, заподозрил бы неладное и распорядился бы прекратить использование книг в качестве средства шифровки. Но так как система действовала вплоть до самой ночи убийства, следовательно, преступник за пять недель, прошедшие до этой ночи, не бывал в библиотеке мистера Френча… То, что книги обнаружил именно убийца, подтверждает тот факт, что, обследуя подставки и меняя на одной из них фетр, он не мог не обратить внимания на эти пять томов и не понять их значения, что и привело его в ужас…

Можно смело предположить, — продолжал Эллери, — что преступник, обнаружив на столе упомянутые книги, сразу же прокрался с фонариком в книжный отдел проверить, все ли в порядке с шестой книгой. Убедившись в ее исчезновении, он окончательно понял необходимость срочно передать сообщникам, что игра окончена. Могу вас обрадовать тем, что очень скоро мы сумеем проверить на практике это предположение!

Эллери перевел дыхание, вытер лоб носовым платком и рассеянно провел пальцами по стеклам пенсне. На сей раз паузу заполнил возбужденный шепот, становившийся все громче и внезапно оборвавшийся, как только Эллери предупреждающе поднял руку.

— В завершение моего анализа, — заговорил он, надевая на нос пенсне, — я намерен оценить личность каждого из вас по специальной шкале, разработанной мною в процессе этой работы, — хотя, полагаю, многим это и будет неприятно.

В комнате раздались возгласы удивления, негодования и любопытства. Пожав плечами, Эллери обернулся за помощью к комиссару Уэллсу. Комиссар решительно кивнул — «Да!» — и сердито посмотрел на собравшихся. Те неохотно замолчали.

Эллери, улыбаясь, вновь повернулся к слушателям.

— Право же, — проговорил он, — я ведь не раскрыл самый большой сюрприз, так что ни у кого из вас нет оснований для протеста — вернее, почти ни у кого. Но как бы то ни было, давайте побыстрее начнем увлекательную игру в исключения.