— И что, совсем никто из людей не нравится?

— Ну почему же никто? — он улыбнулся, но потом погрустнел, — но от этого только хуже. Лучше уж так. И вообще, давай не будем об этом.

— ОК.

— Блииин! — он хлопнул себя по лбу и аж подпрыгнул, — Мне сочинение по «Тихому Дону» написать надо! А я его даже не читал. После вчерашнего меня теперь классная уроет…

— Это же не сложно!

— Тебе легко говорить! Мой потолок — 4/4 и не выше.

— Не понимаю. У тебя что, ни одного сборника сочинений нет? Берешь и перекатываешь. Даже если не читал произведение, можно что-нибудь сносное написать, — недоумевала я.

— А вот возьми и напиши!

— И напишу!

— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил Вик.

— Серьезнее некуда!

— А как у тебя с русским языком? Не три, надеюсь?

— Не боись, напишу я тебе нормальное сочинение, — как же не помочь родному братику? Правда, мне и своё писать надо… — Тема-то хоть какая?

— «Образ Григория Мелехова» либо «Народ в романе…», ты, в общем, поняла.

— Поняла.

— Я до сих пор не верю. Ненавижу писать сочинения. Лишь бы не два было.

— Не будет, — успокоила его я. Как-никак я все же читала «Тихий Дон», да и троек у меня никогда не было по сочинениям, — я тебе часов в шесть перешлю его по зеркалу.

— Спасибо, — он немного ошарашено на меня смотрел.

— Пока не за что. Вот когда оценки скажут, тогда и поблагодаришь.

— Все равно спасибо.

— Тогда я пошла писать? — он кивнул, и я отключилась.

— Соединять с хранилищем? — спросила Ева.

— Ээ… нет. Мне за сегодня еще надо два сочинения написать, и одно из них к тому же на чистовик переписать.

— Как хочешь, — Ева моргнула и исчезла.

Я пошла на кухню, сделала себя чая и пошла рыскать в Интернете в поисках готовых сочинений.

И зачем я согласилась?

Потому что дура.

Ему на меня наплевать, а мне хочется сделать полезное. И зачем? Все равно я его настоящая не интересую. Хотя… Нет, интересую. Не стал бы он меня целовать, если бы ему было неприятно. Но он считает, что с людьми не может быть никаких отношений. Интересно, когда выборы закончатся, он узнает, кто я такая? Наверно, нет. Я же как-никак что-то вроде секретного агента. Обидно. Но когда-нибудь мы нечаянно встретимся в Главном и… И он все поймет. Я, конечно, в него влюблена, но если рассуждать логически: на что мне нужен парень, который так ко мне относится? Который боится мне рассказать, кто он на самом деле? Который НИЧЕМ не может пожертвовать ради меня? Который даже девушку не может бросить? Но он мне нужен. У меня совсем нет гордости, и он после всего с каждым днем нравится мне все больше и больше. Глупо вспоминать о достоинстве, когда ты по уши влюблена. Правду сказал некий Дидро: «Любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет, и дает тем, у кого его нет». У меня явно первый случай: мозгов я лишилась давно и определенно безвозвратно.

Ну и пусть.

Это не помешает мне написать сочинение.

Я уселась за книги и весь оставшийся выходной писала сочинения для нас двоих, а потом попросила Еву отправить листочек с готовым сочинением Вику.

В результате легла спать в час ночи и ворочалась еще до двух, вспоминая субботний вечер с улыбкой на губах. Одно обидно: Ритка на меня обиделась, так как я не пошла с ней гулять из-за сочинения. Но завтра помиримся, я уверена.

Понедельник

И кто только придумал, что учебный день должен начинаться в восемь тридцать? Я протестую! Куда смотрит Министерство образования? Что им, жалко что ли сделать так, что бы уроки начинались часиков в десять-одиннадцать. Были б и волки сыты, и овцы целы. То есть и ученики гуляли допоздна, и учителя высыпались. А тут издевательство прям какое-то!

Я с кряхтеньем поднялась с кровати и пошла умываться. Вот дура, даже линзы на ночь снять забыла, так увлеклась написанием сочинений.

Кстати, мама в прекрасном расположении духа после того, как я ей ни с того ни с сего подарила крем. Может, удастся её уговорить разрешить мне забить школу? Хотя нет, не надо. Зря я, что ли, сочинение вчера так долго писала?

Я в ужасном настроении съела кашу, оделась и поплелась в школу. Удивительно, но я даже не опоздала.

Вик уже сидел за партой и мило улыбался Машке. Так же мило улыбнулся и сказал «привет» мне в ответ на мой хмурый взгляд. Я промолчала и села рядом со злой Риткой. Машка, Олька да и все девчонки удивленно на меня посмотрели и даже на полминутки замолчали. Ну конечно, как может кто-то не поздороваться с «королем Виком»?

А я могу.

Потому что меня это все достало. Видите, какая я смелая? И умная. И гордая. И самодостаточная.

Мдаа…

Такая гордая, что даже написала для него сочинение. Так что мне только мечтать о таких качествах остаётся.

Ритка обиженно на меня посмотрела и отвернулась.

— Что случилось? — шепотом спросила её я, так как только что прозвенел звонок. Она ничего не ответила и сделала вид, внимательно слушает биографию Солженицына.

— Рит, ну хватит дуться. Я действительно вчера не могла пойти с тобой погулять. У меня еще сочинение не было написано, я его до двенадцати ночи писала.

— Да ты что? Целый день занята была? Я тебе, между прочим, в три часа звонила, а тебя с утра не было дома!

— Рит, ты не понимаешь… — я попыталась ей объяснить, но не могла же я ей сказать правду?

— Разумеется. Куда уж мне! Только кидать лучшую подругу, по-твоему, можно? — повысила голос она.

На нас уже стали поглядывать однокашники. Видимо, часть правды все же придется сказать…

— Мне просто очень плохо было. Мне нужно было подумать, — очень тихо ответила я, но Ритка все же расслышала.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросила она, позабыв про свои обиды. Должно быть, у меня был очень горестный вид.

Я кивнула и прошептала «не сейчас». Она ответила «ладно» и стала слушать биографию, правда, уже не так внимательно.

Все-таки хорошо иметь лучшую подругу! Только ей можно рассказать о том, что чувствуешь на самом деле. Мне так надоело всегда улыбаться, делая вид, что у меня в жизни все прекрасно и совсем нет никаких проблем! А она знает обо мне практически все, поэтому внимательно выслушает и что-нибудь посоветует. С кем ещё я могу считать, сколько калорий в бутерброде, рассматривать симпатичных мальчиков в журналах и не менее симпатичные платья, горевать из-за нового прыщика или набранных килограммов, вспоминать «того симпатичного мальчика из маршрутки» и обсуждать добрую половину города? Конечно, только с ней. И как я могу промолчать о Вике? Пусть даже мне грустно вспоминать поцелуй, только она сможет меня успокоить и мне посочувствовать.

В это время Вик с довольной физиономией пошел сдавать своё сочинение и, проходя мимо моей парты, остановился и протянул руку. Я отдала сочинение и отвернулась. Ритка удивилась, так как обычно сочинения сдают только за себя. Это не укрылось и от взгляда ближайших соседей. Я не смогла сдержать улыбки, наблюдая за их вытянувшимися лицами. А ты, милый Вик, и не пытайся загладить своей вины! Я же знаю, что ты на самом деле обо мне думаешь! Боишься трудностей? Говорить со мной не о чем? Ну и не говори! Больно надо! Я и так знаю больше, чем ты думаешь!

На перемене я затащила Ритку в туалет и стала рассказывать о субботе, предварительно попросив ни в коем случае не перебивать.

— … Так что, сама понимаешь, мне не до гуляний было, — закончила я.

Ритка молчала и ошарашенно смотрела на меня.

— Ты это серьезно? — наконец-то выдавила она.

— Серьезней некуда, — ответила я и села на пол. Прямо возле умывальника.

Ритка посмотрела на меня сверху вниз и приземлилась рядом. Две вошедшие семиклассницы удивленно на нас посмотрели, причем одна покрутила пальцем у виска. Эй, мелочь, не наглей! Мы, между прочим, одиннадцатый класс, а нам можно ВСЁ! Хотя… Пусть думают, что хотят. Меня уже достало постоянно думать о том, кто что обо мне подумает.