– Когда Соболев выедет в Москву, у него будет при себе весь денежный фонд заговора – около миллиона рублей. Подготовка переворота требует немалых расходов. Убив Соболева, вы заберете деньги себе. Надеюсь, с этой задачей вы справитесь без труда?

– Сегодня по русскому стилю 21 июня. Вы говорите, переворот назначен на начало июля. Когда Соболев выезжает в Москву?

– Завтра. Самое позднее – послезавтра. И пробудет там до 27-го. Потом заедет к себе в рязанское имение и оттуда сразу в Петербург. Нам известно, что встречи с генералами у него назначены на 25-ое, 26-ое и 27-ое. Из Петербурга в Москву для этого специально приедут… Впрочем, не буду называть лишних имен. Без Соболева эти люди неопасны. Со временем мы тихо, без огласки отправим их в отставку. Но все же лучше, чтобы Соболев с ними встретиться не успел. Мы не хотим, чтобы заслуженные генералы запятнали себя государственной изменой.

– В ваших обстоятельствах подобные нежности непозволительны, – не удержался от резкости Ахимас. Задача и без дополнительного ужесточения сроков была непростой. – Вы хотите, чтобы я сделал дело до 25 июня, то есть даете мне всего три дня. Маловато. Постараюсь, но не обещаю.

В тот же день Ахимас, расплатившись, отпустил помощников – в их услугах он больше не нуждался.

Сам же ночным поездом выехал в Москву.

По классификации, некогда разработанной Ахимасом, задача относилась к четвертой, самой высокой категории сложности: замаскированное убийство знаменитости в максимально сжатые сроки с дополнительными условиями.

Трудностей было три.

Первая: сильная, преданная охрана.

Вторая: имитация естественной смерти.

Третья: смерть должна в глазах широкой публики выглядеть пристойной, а в глазах узкого круга посвященных постыдной.

Интересно.

Ахимас удобно расположился на бархатном диванчике купе первого класса, предвкушая плодотворную мыслительную работу. Десяти часов дороги должно было хватить. Спать необязательно – при необходимости он мог обходиться без сна и трое, и четверо суток. Спасибо дяде Хасану и его выучке.

Also, der Reihe nach.[6]

Он достал сведения, предоставленные по его просьбе заказчиком. Здесь было полное досье на Соболева, как видно, подбиравшееся не один год: подробная биография с послужным списком, пристрастия, связи. Никаких полезных причуд, за которые можно было бы уцепиться, не обнаружилось – не игрок, не опиумист, не запойный пьяница. В личностной характеристике преобладало слово «отличный»: отличный наездник, отличный стрелок, отличный биллиардист. Ладно.

Ахимас перешел к графе «пристрастия». Пьет умеренно, предпочитает «шато-икем», курит бразильские сигары, любит русские романсы, в особенности «Рябину» (сочинение г-на И.Сурикова). Так-так.

«Интимные привычки». Увы, тут ждало разочарование. Не педераст, не последователь маркиза де Сада, не педофил. В прошлом, правда, известный ловелас, однако в последние два года хранил верность любовнице, учительнице минской женской гимназии Екатерине Головиной. Есть сведения, что месяц назад предложил ей узаконить отношения, но Головина по неизвестной причине ответила отказом, и отношения пресеклись. Так, тут что-то есть.

Ахимас задумчиво посмотрел в окно. Взял следующий документ. Имена и характеристики офицеров свиты Соболева. Люди по большей части боевые, бывалые. В поездках генерала сопровождает никак не меньше семи-восьми человек. В одиночку Соболев никуда не ходит. Это нехорошо. Еще хуже было то, что принимаемую генералом пищу проверяли, причем не один, а двое: старший ординарец есаул Гукмасов и личный камердинер.

Однако изобразить естественную, не вызывающую подозрений смерть можно только при помощи яда. Несчастный случай не годится – это всегда дурно пахнет.

Как дать объекту яд, минуя проверку? Кто ближе Соболеву, чем ординарец и камердинер?

Получалось, что никто. В Минске у объекта была пассия, уж из ее-то рук он, наверно, ел без проверки. Но отношения прерваны.

Однако стоп. Мысль в правильном направлении. Ближе всего к мужчине может подобраться женщина, даже недавняя знакомая. Естественно, при условии, что они вступили в связь. Тут уж адъютантам с камердинерами придется подождать за дверью.

Так, когда Соболев порвал с любовницей? Месяц назад. Стало быть, оголодал – на маневрах ему было не до амуров, да и сообщили бы в сводке. Мужчина он полнокровный, в самом соку. Опять же затевает рискованное дело, которое неизвестно чем для него закончится.

Ахимас прищурился.

Напротив сидела дама с сыном-кадетом, вполголоса уговаривала вести себя прилично и не вертеться.

– Ты ведь видишь, Серж, этот господин работает, а ты капризничаешь, – сказала дама по-французски.

Мальчик посмотрел на аккуратного блондина в добротном сером пиджаке. Разложил на, коленях какие-то скучные бумаги и губами шевелит, немчура.

Немчура взглянул на кадета исподлобья и неожиданно подмигнул белесым глазом.

Серж набычился.

У прославленного Ахилла есть пята, и не слишком оригинальная, пришел к заключению Ахимас. Нечего мудрить и изобретать порох. Чем проще, тем верней.

Логическая схема выстроилась сама собой.

1) Женщина – самая подходящая приманка для крепкого, уставшего от воздержания мужчины Соболевского склада.

2) Через женщину проще всего дать объекту яд.

3) Разврат в России считается делом постыдным и уж во всяком случае недостойным национального героя. Если герой умер не на поле брани или хотя бы не на больничном ложе, а испустил дух на ложе порока, с любовницей, а еще лучше со шлюхой, это, по русским понятиям a) неприлично, b) комично, c) просто глупо. Героям такого не прощают.

Остальное сделает свита. Адъютанты в лепешку расшибутся, чтобы утаить неблаговидные обстоятельства смерти Белого Генерала от публики. Однако среди своих, среди заговорщиков, слух разнесется мигом. Трудно идти против императора без вождя, да еще, если вместо рыцарственного знамени над головой развевается запятнанная простыня. И Белый Генерал перестанет быть для своих приверженцев таким уж белым.

Что ж, метод определился. Теперь техника.

В чемодане среди прочих полезных вещей у Ахимаса имелся неплохой подбор химикатов. В данном случае идеально подходил экстракт сока амазонского папоротника. Двух капель бесцветной и почти безвкусной жидкости было достаточно, чтобы при незначительном учащении сердцебиения у здорового человека произошел паралич дыхания и разрыв сердечной мышцы. Смерть при этом выглядела совершенно естественно, никому и в голову не пришло бы заподозрить отравление. В любом случае, уже через два-три часа обнаружить следы яда было невозможно.

Средство было надежное, неоднократно опробованное. Последний раз Ахимас воспользовался им в позапрошлом году, выполняя заказ одного лондонского шалопая, пожелавшего избавиться от дяди-миллионера. Операция была проведена просто и изящно. Любящий племянник устроил обед в честь дорогого родственника. Среди гостей был и Ахимас. Он сначала выпил со стариком отравленного шампанского, а потом, улучив момент, шепнул миллионеру, что племянничек хочет его извести. Дядя побагровел, схватился за сердце и рухнул, как подкошенный. Смерть произошла на глазах у дюжины свидетелей. Ахимас вернулся в гостиницу медленным, размеренным шагом – чтобы дать отраве время рассосаться и ослабнуть.

Объект был пожилым человеком с неважным здоровьем. Опыт показывал, что на сильного, молодого мужчину препарат действует, когда биение пульса достигает 80–85 ударов в минуту.

Стало быть, вопрос звучал следующим образом: разгонится ли кровь у героического генерала в момент любовной страсти до 85 ударов?

Ответ: непременно разгонится, на то она и страсть. Особенно, если предмет страсти окажется достаточно знойным.

Оставался пустяк – найти подходящую кокотку.

В Москве, согласно инструкции, Ахимас остановился в новой фешенебельной гостинице «Метрополь» под именем купца Николая Николаевича Клонова из Рязани.