Джип вел Павлов. Рядом сутулился кадыкастый нескладеха с моноклем в глазу. Валентин сидел за его спиной. Они неспешно переговаривались на тягучем воровском арго. Для Тамы их болтовня была, что Каинова «трека калач ела» для филолога, - сплошные загадки.

- Теперь направо, - сказала она.

- Здесь поворота нет, - не оборачиваясь, бросил Павлов.

- Давай, Толян, жми, - отозвался Миядзаки. - А то пусть Денди за руль сядет.

Кадыкастый Денди осклабился. За руль его сажать было никак нельзя: под Новый год его раздухарило и он обещал своей подруге, что будет бить по машине в месяц. Зачем, никто не знал. Но две машины уже скончались (обе краденые), а март близился к концу. От Денди следовало ждать любых подвигов.

А Таму вело. Чувство избранности вновь захватило ее. Путь к Димуру она нашла бы с закрытыми глазами.

Эх, если бы утром она не отмахнулась от голоса…

«Димур! - мысленно крикнула она, стискивая потными ладонями пиалу. - Димур, в бога порох, откликнись! Тебя ищут!»

Летучие мыши помалкивали. Не интересны были колдуну ни запутавшаяся в тридцати несчастьях гил, ни его собственная пиала.

- Налево теперь, - буркнула Тама. Валентин поднял бровь:

- Парня тебе не жаль. Думаешь, я не знаю, где колдун живет? Шкурой чую, каждым миллиметром.

- А чего сам не штурманишь?

- Нельзя мне к нему. Есть причины.

Джип тряхнуло, и Тама увидела вокруг Валентина сияние. Зеленое, с ершистым «заборчиком» по краю. «Послания Слаг-Равина, - откуда-то прорезалось в памяти. - Пилообразная зеленая аура».

Ее осенило.

Так вот откуда Валентин столько о Димуре знает. Вот откуда его сила. Присвоил таму, и запертое в нашем мире послание бунтует. Звенит перегретым паром в котле, цепным псом ярится - ищет, как бы сбежать.

Каково, интересно, сейчас Валентину? Каждую ночь видеть во сне чужие миры, томиться, рваться туда, куда путь заказан, зная, что навеки обречен жить здесь и сейчас, наедине с постылым могуществом? Глупый бедный властелин уголовников!

- Здесь останови. - Валентин искоса глянул на Таму: - Места узнаешь?

- Узнаю.

- Вот и славненько. Значит, не заблудишься. Сейчас выйдешь во двор, позовешь Димура.

- Нам следом? - настороженно спросил Денди.

- Нет. Ты засядешь на чердаке. Увидишь колдуна, стреляй при первой возможности. Если промахнешься, считай себя трупом.

- За лоха держишь? - удивился тот. - Как этот Димур снайпера-то со двора снимет? Святым духом?

- Он тебя на беду посадит. Понял? - И повернулся к Павлову: - Теперь ты за главного. Расставляй ребят и дальше по плану.

С этими словами Валентин вышел из машины и растворился в воздухе. Отправился за Стэном, поняла Тама.

За прошедшие дни двор изменился мало. Полотно снега, раскроенное когда-то одиноким Таминым следом, так и осталось нетронутым. В синем небе клоком сахарной ваты застряло облако.

Тама вошла во двор, чувствуя себя в перекрестье прицелов. Где-то на крыше затаился снайпер Денди. За поленницей, у мусорных баков тоже прятались люди - Толик постарался на славу. Сам он шел чуть впереди, настороженно озираясь по сторонам.

- Здесь остановись, - приказал он. - Пришли мы.

- Зачем? А Валентин сказал…

- Заткнись. - Толик достал портсигар и протянул Таме: - Будешь?

Та помотала головой.

- А вот я буду, - он закурил и поморщился. - Тебе правду надо знать. Хреново, если овцой сдохнешь… Не знаю я, что у вас там с Миядзаки, но ни как жена, ни как варюха ты ему не нужна.

- Кто-кто?

- Варюха, любовница. Слышь, девка… Я ведь раньше ни во что не верил. В колдунов не верил, в шмагию… А Валент мне доказал. Ты уже четвертая, кого он с малявами гоняет. - Толик затянулся, выпустил дым. - Четвертый раз я здесь. А дорогу хоть убей не помню. Специально искал - ну нет, нету этого двора нигде! Как-то он, Валент, вас чует, гонцов. И тебя почуял. И первую… земля ей синтепоном.

Ноги ослабли, сделавшись мягкими, непослушными. Синтепоновыми. Только сейчас Тама заметила, что вторую руку Толик держит в кармане куртки. Будь у него там пистолет, смотрел бы точнехонько Таме в бок.

- Как это… синтепоном?

- Пошли, на скамеечку присядем, - предложил Толик. - Колдун этот как? Он ведь за гонцов отвечает. И за малявы тоже. Если какая пропадет, видать, начальство его крепко вздрючит. Первую овцу мы в Нескучном отловили. Валент сказал ее раздеть, маляву искал. Думал, больше маляв соберет, силы больше. А по мне - хрень это все, морока одна…

- И что дальше-то?

- Что-что… Колдун объявился. Как раз когда Миядзаки бабу на беду посадил. - Таме вспомнилось, что бедой уголовники зовут нож. - Мулька у него такая, у колдуна: каждый свою маляву должен сам нести. Типа Исуса. И вот картина: кровища бэлтимором, а этот бабу на руки, тряпье в охапку - и ноги. И с каждым шагом все прозрачнее делается. Мы стрелять, да попади в него! Ваську, кента моего, походя уработал. Ствол у него чудной, антиковый… Вот с тех пор на живца и ловим. А живцом нынче ты у нас.

Тама сидела неподвижно, успокаивая звонкое колотье в груди. Во рту сделалось сухо-сухо. Все ведь одно к одному. Толик говорит, будто здесь не первый раз, а дорогу не помнит.

А она - с ходу нашла.

И Валька нашел. Но это потому, что у него тама.

Означает это одно: она несет новое послание и находится под защитой Димура.

«До подъезда рукой подать», - мелькнуло в голове. Там Димур, там бандиты не найдут. Вот только для нее это «рукой подать» как до Слаг-Равина. Что же, придется умирать?

Толик докурил и с сожалением бросил окурок в снег.

- Ты-то посильнее прежних будешь. Миядзаки чуял, что ты к колдуну с малявой сорвешься. Уж как мы тебя пасли, а все равно выломалась. И парня своего вытянула. Извини, подруга. Ничего личного.

- Стой… - сипло сказала Тама. - Ты это… Покурить дай.

- Ты же не куришь вроде?

- То раньше. А сейчас без разницы.

Толик хмыкнул и полез в карман за портсигаром. Глаза он опустил лишь на долю секунды. Но этого хватило. Тама влепила ему в лоб Димуровой пиалой.

Уголовник увернулся, и зацепило его лишь краем. Пиала вырвалась из Таминой руки и покатилась по снегу.

- Ах ты, сука! - Толик зажал расцарапанный висок. - Я ж по-человечески… Не, ну бабы!

И потянул руку из кармана.

- Стой, мян, - прозвучало за его спиной. - Подожди. Толик мгновенно обернулся. Его «глок» прыгнул, уставясь в переносицу Димура.

- Т-ты!..

- Подай мне пиалу. Я-человек скажу тебе спасибо.

Толик озадаченно хмыкнул. Колдун давно должен был валяться с дырой в черепе. Спит Денди, что ли?.. Но смелость чужака ему определенно нравилась.

- «Спасибо» не булькает, колдун, - сказал он, поднимая пиалу. Ствол «глока» уткнулся Димуру в живот. - С тебя кубло чифира.

- Я-человек говорю: спасибо. А вот мой ответный дар.

В ладонь бандита лег забрызганный бурым кругляшок в серебряной оправе. Монокль.

Тама такой у Денди видела, только без дыры в центре.

- Су-ука… - тихо выдохнул Павлов. И заорал: - Мочи его, братаны!!!

Миг этот навсегда впечатался в Тамины сны. Грязная пастила снега. Грохот автоматных очередей. Спинка скамьи, пулями разметанная в лучину. Стрелки видели Димура, он их нет, но роли это не играло. В руке Димура тускло блеснул револьвер; колдун ударил ребром ладони по курку, и оружие отозвалось пламенем и ревом.

Начался бой.

Таму оглушило и отбросило. В снег порхнула синяя стрекоза - разбитая пулей заколка. Следом обрушилась тишина.

Девушка стояла, тупо глядя на побоище. В ушах звенело. Расплывались пахнущие фейерверками синеватые облака дыма. Толик полулежал среди Щепок, неловко подогнув ногу. Штанина его намокла темным; там где она касалась снега, расплывалось брусничное пятно.

В руке бандита матово поблескивал «глок».

- Не оборачивайся, анчутка, - прохрипел Толик, глядя на Димура. - Христом-богом молю: не оборачивайся!

- Ты можешь еще уйти, мян. Я-человек говорю. Солнечная полоса, накрывавшая Димура, сместилась влево. Ни Толик, ни Тама не уловили движения, однако стоял колдун уже не там, где раньше.