— Расслабься.
Пальцы Рауля прочертили дорожку по его позвоночнику, пробрались между половинками ягодиц. Прикосновение было тёплым, но смазки на пальцах Советника оказалось слишком много — и она потекла по бедру монгрела. Блонди тут же стер гель пальцами. Один палец медленно проник в тело Катце, второй явно следовал за ним. Минутой раньше блонди избавился от своей одежды, не желая нервировать монгрела ещё и этим зрелищем, так что Катце ждала ещё одна неожиданность этой ночи.
Надежды на то, что все может еще и обойдется, росли. Рауль не стремился сделать больно монгрелу, и это казалось странным — чтобы блонди заботился о ком-то, пусть даже и в подобной ситуации? Действительно было от чего насторожиться. Внутренний голос подсказывал дилеру, что это только начало.
Катце стиснул зубы и шумно выдохнул — первое проникновение вызвало волну дрожи — она прошла вдоль всего позвоночника и словно электрический разряд растекалась по мышцам. Слабая боль появилась после того, как Рауль добавил второй палец. Катце задышал чаще. Ему слоило большого труда совладать с собой. Граница между желанием убежать и впустить Рауля глубже в себя стала почти размытой.
Тело отвечало на прикосновения — в этом блонди не сомневался. «Да, боль его тоже ждёт и немалая, но пока пусть расслабится — возможно, так будет легче».
— Рауль… — выдохнул монгрел, прогибаясь и запрокидывая голову.
Эм удивлённо посмотрел на Катце — не послышалось? Он действительно произнёс его имя? Что ж, это было не просто хорошо — это было превосходно. За четыре раза целиком и полностью привязать к себе монгрела, который, возможно, в принципе ненавидел элиту. Эм мог собой гордиться, но почему-то не стал этого делать, сейчас у него были дела поважнее.
Рауль медленно скользил пальцами глубоко внутри своего (монгрела? игрушки? любовника?) поглаживая, растягивая, ища. Почувствовав резкую судорогу тела, он подумал: «А вот и оно». Эм усмехнулся, лаская маленькую железу внутри горячего прохода и надавливая на нее пальцами.
— Что? — просто улыбнулся блонди, понимая, что Катце всё равно этого сейчас не увидит. — Я тебя слушаю…
Такие вопросы и в такой момент! Катце понял, что Рауль — законченный моральный садист. Или просто же ему нравится выворачивать душу монгрела наизнанку. В чем было больше правды? Если бы Катце знал ответ, то, наверное, не позволял Раулю такое с ним вытворять — не так явно во всяком случае.
— Ты… правда… ммм…Ты правда этого хочешь?
Катце надеялся, что блонди все же передумает, но в глубине души не хотел этого. Волны удовольствия пронизывали ритмично, проходя по телу в такт движениям блондина. Монгрел тонул в этих ощущениях, поддавался навстречу, но зайти дальше этого он не был готов. Да и признаться не верил, что Рауль все-таки отважится заняться с ним сексом.
— А ты правда хочешь это знать? — всё так же улыбаясь и не прекращая движения пальцами. — Тем более… Катце, невежливо задавать вопрос, на который знаешь ответ — пусть и подсознательно, — усмешка.
Губы Рауля коснулись поясницы Катце и начали подниматься вверх. Волосы свободно скользили по обнажённой коже монгрела — не то лаская, не то вызывая щекотку. Когда поцелуи достигли лопаток, обнажённая грудь блонди коснулась горячей спины Катце, почувствовав мгновенное удивление монгрела кожей, блонди не выдержал и усмехнулся, отстраняясь. Свободной рукой он несильно, но настойчиво надавил монгрелу между лопаток, вынуждая лечь грудью на постель и поднять бёдра ещё выше. Два пальца уже довольно легко входили внутрь и блонди, добавив смазки, попытался ввести третий, надёжнее обхватив талию монгрела — таким образом, пресекая возможный бунт.
— Просто… ответь… — тяжело дыша, попросил Катце. — Пожалуйста.
Дилер закусил губу и напрягся — это уже было довольно болезненно. Монгрел сделал усилие над собой и спустя пару минут все-таки смог расслабится настолько, чтобы не чувствовать слишком сильной боли. Он с удивлением обнаружил, что это не так страшно, как ему казалось тогда, когда блонди затащил его к себе в первый раз.
Рауль продолжал медленно и ритмично пронизывать пальцами, стоящее перед ним — полностью расслабленное тело.
— Вот и умница, — едва слышно прошептал он, чувствуя, как Катце расслабляет мышцы сам.
Блонди крайне редко реагируют на просьбы, а если это относится к монгрелам, то характеристика «редко» меняется на «практически никогда» (а и то «практически» — только из-за Первого Консула), но услышав вопрос Катце, Рауль на мгновенье замер, а затем склонился к уху монгрела, накрывая того своим телом и волосами, и прошептал:
— А ты не пожалеешь потом об ответе? — в этот момент бедра монгрела коснулась вполне определённая часть тела блонди.
«Может — и пожалею, — с горечью подумал Катце, — но не сейчас…»
— Мне это нужно… перед тем, как…
Монгрел не договорил — он знал, что Рауль поймет, что он имел в виду. Катце распахнул глаза и замер. Он облизал губы, и покрепче вцепился пальцами в подушку, морально готовясь к боли. «Спокойно… Только не нервничать… Дышать глубоко».
Блонди вздохнул громче обычного, пошевелив влажные волосы Катце у виска.
— Я крайне редко делаю то, чего не желаю. Ты это знаешь, — едва различимый шёпот в висок и более резкие движения пальцами, — но всё же спросил…
Слегка прикусив мочку уха, Рауль в последний раз пронзил пальцами тело монгрела.
— Да, — отпуская ухо, — я этого хочу… Впрочем, так же как и ты…
Эм немного отстранившись, обнял дилера одной рукой за талию, не давая дёргаться, а второй оперся о кровать.
— Терпи, Катце…Терпи, — Рауль начал медленно входить в тело монгрела.
Не смотря на осторожность Консула, боль была ужасной. У Катце перед глазами все потемнело, он задергался, пытаясь ускользнуть из-под блонди, но это было бесполезно и только усугубило ситуацию — пронзающая острая боль, на грани чего-то нереального. Разве человек может вынести такое? Монгрел вцепился зубами в подушку, но даже это не помогало сдерживать крики, которые нарушая тишину спальни Второго Консула Амои, были подобны чему-то не естественному. Лицо исказила гримаса страданий, пальцы сжали простыни до белизны в костяшках, по щекам против воли покатились слезы. Страх того, что Рауль сейчас начнет двигаться резче, въедался в разум, повергая напряженное тело в дрожь. И это-то с подготовкой и смазкой! Катце попытался расслабить мышцы и впустить Рауля глубже, но тело действовало по-своему, следуя инстинкту самосохранения, и противилось из последних сил.
«Расслабься, монгрел… расслабься же, иначе», — что «иначе», Рауль додумать не сумел — нахлынула новая волна жара. Странно, но Блонди с их высоким интеллектом и несомненными тактико-стратегическими способностями, даже предположить не могли что это ТАК, а иначе указ Юпитер не соблюдал бы никто. Было жарко и холодно, кровь отдавала в виски и грудь, стало тяжело дышать. Рауль понимал, что сейчас попросту наплюёт на хвалёную выдержку Элиты и сделает так, что Катце не выживет. Собрав последние остатки воли, он осторожно погладил монгрела по бедру и медленно, но верно начал проникать дальше внутрь, растягивая неподатливые мышцы.
Катце тем временем уже плохо контролировал себя — он отпустил простынь и одной рукой вцепился в предплечье Рауля на своем животе, пытаясь отодвинуть руку блонди. Дилер не осознавал, что в процессе поцарапал кожу Раулю. Плечи монгрела вздрагивали, и сам он дрожал так, что это можно было увидеть. Ни одной мысли, ни одного слова — только бессвязные стоны и хрипы в подушку. Она мешала дышать, но если бы Катце вдруг отпустился от этого постельной принадлежности, то наверняка его крик услышал кто-нибудь и за пределами спальни Рауля. «Никогда… больше никогда в жизни…» Монгрел не понимал, как пэты получают удовольствие от такого. Он знал, что боль будет, но до сегодняшнего момента Катце и близко не догадывался: каково это.
Рауль поморщился от довольно ощутимой боли в руке, отметив для себя, что монгрела в следующий раз надо всё-таки связать — не пристало Второму Консулу ходить в царапинах, впрочем, пытаться объяснить этому дикарю проблему сейчас, было делом решительно бесполезным, поэтому блонди просто постарался не обращать на эту боль внимания. Поняв, что медленно Катце всё равно больно, Рауль не стал продлять его — а заодно и свои мучения — и плавно вошёл до конца. Блонди вполне допускал мысль о крови на бёдрах монгрела, но остановиться уже не мог.
