– Расскажите мне о вашей маме, – тихо произнес Даниэль.

– Моя мама была очень сильной женщиной. Она всегда была очень справедливой…

– Вы, должно быть, очень на нее похожи?

– Именно это сказал мне сегодня отец. Я никогда этого не знала. Я имею в виду его слова, что я похожа на нее…

Даниэль услышал тоску в голосе Порции, тоску ребенка о потерянной матери. Ему хотелось протянуть руку и утешить ее. Но он знал, что любое подобное движение разрушит чары ее доверчивости.

– Вы были совсем маленькая, когда она умерла?

– Нам было по десять лет. Она умерла при родах. Врач сказал, что спасти ее и нашего младшего брата было невозможно… Мы похоронили их обоих возле маленькой сельской церкви в Вирджинии.

– Десять лет, – подумал Даниэль, – почти тот же возраст, когда умерла и моя мама. Моей сестре тогда было только три.

– Ваша мама была актрисой?

– Она была портнихой, работала в маленьком магазине в Бостоне. Мой отец работал в передвижном сценическом шоу. Она была восхищена его игрой и пошла однажды за кулисы, чтобы поблагодарить его. Когда труппа покинула город, она уехала с ним вместе. Она стала его самым близким человеком. Она готовила, шила костюмы, занималась всей бухгалтерией. Они были настоящие Ромео и Джульетта. Я помню, как наблюдала за ними, когда была маленькая. Они любили друг друга, очень любили!

– Она очень смелая женщина, ваша мать: понять, чего она хотела и добиться этого. Я думаю, что вы тоже должно быть очень сильная женщина, Фаина.

На этот раз Даниэль взял ее за руку и долго не отпускал.

Ее воодушевление сникло, она выглядела такой печальной, что Даниэль пожалел, что спросил ее о матери, которую она так рано потеряла. На какое-то время ему показалось, что девушка, с которой он обедал, забыла, что играет несвойственную ей роль. Она была такой обаятельной, такой искренней…

Порция вдруг очнулась, на мгновение растерялась, потом осторожно вытащила свою руку из его. Ей вдруг стало неловко от своей откровенности.

– А вы, Даниэль, расскажите о вашей жизни. У вас есть семья?

– Нет, уже давно нет. Мой отец был золотоискателем в Калифорнии, пока золото не иссякло. Позже он обосновался в Неваде. Моя мать была дочерью рудокопа. Их семейная жизнь сложилась не слишком удачно, и мой отец, в конце концов, оставил надежду сколотить состояние. Мать долгое время работала где могла, пока не умерла моя младшая сестра. Однажды отец исчез, и очень скоро моя мама… тоже умерла.

– Как печально. – И вы остались совсем одни? Сколько же вам было лет?

– Семь. Но я уцелел. У меня не было выбора. Хватит о грустном, Фаина, наш разговор стал слишком мрачным. Давайте лучше выпьем еще вина.

Даниэль подозвал официанта и смотрел, как их бокалы снова наполнялись. Порции не хотелось больше вина, но ей нужно было как-то скрыть свои эмоции, грозившие сделать их разговор более интимным. Как он втерся к ней в доверие! Она уже испытывает сострадание к нему.

– Расскажите мне, как вам удалось достичь такого богатства, мистер Логан.

Даниэль долго обдумывал свой ответ. Струнный квартет играл в оркестровой нише. Приглушенный смех и тихие разговоры постепенно затихли. Казалось, что их было только двое, освещенных золотистым электрическим светом, льющимся из канделябров на столе и из светящихся шаров, встроенных в деревянные панели обеденного зала.

Он дал знак, чтобы ему принесли сигару, и покрутил ее в пальцах, прежде чем начать отвечать.

– Вы хотите официальную версию или правду? Как моя невеста вы имеете право на то и другое.

– Правду?..

Она встретилась с ним глазами, и вопрос, который он задал, стал больше чем вопросом. Он сидел с поднятой головой, вздернув брови, стараясь быть спокойным, хотя она чувствовала, что и он волнуется. Он приносил жертву ее искренности, которая требовала от него той же правдивости, правдивости, к которой Порция не была готова. Она нервно засмеялась.

– О, поскольку я играю роль вашей невесты, я, конечно же, хочу получить эффектную версию. Я актриса, Даниэль, а единственное дело актрисы, – это заставить других поверить в вымысел. И себя убедить в этом тоже.

Ее длинные ресницы драматично опустились, потом поднялись, открыв глаза, расширившиеся от решимости.

– А сейчас наступили времена, Даниэль Логан, когда иллюзия предпочтительнее, чем реальность.

– Хорошо, Фаина. Давайте найдем более удобное место, и я расскажу вам о Даниэле Логане и предоставлю вам право решать, кто перед вами.

Он потребовал счет, затем поднялся, заботливо поддерживая Порцию за локоть.

Она сделала шаг и поняла, что либо пол шатается, либо она растянула связки на обеих ногах. Она сделала другой шаг и оступилась, вовремя поддержанная Даниэлем. Если она что-то и чувствовала, находясь в центре многолюдного обеденного зала «Свитуотера», то это то, что весь мир знает, что она слишком много выпила.

Даниэль уловил растерянность в ее глазах и, поняв ее опасения, сделал вид, что накрывает ее плечи атласной накидкой, в то время как сам обнял ее за талию и повел по широкому проходу на балкон, откуда открывался прекрасный вид на озеро Наслаждений.

– Ах, дорогая Фаина, – произнес Даниэль с усмешкой, – вы, видимо, немного перебрали.

– Нет! – Порция с трудом держалась на ватных ногах и непременно упала бы, если бы Даниэль не держал ее за плечи. – У меня просто нога разболелась.

– Не надо, Фаина. Не надо передо мной разыгрывать пьесу. Вы сейчас не на сцене, поэтому не притворяйтесь. Вы пили со мной на равных и выпили немного лишнего. Я думаю, вы совсем не умеете пить. Видимо, я должен проводить вас.

Он обнял ее еще крепче и провел вниз по лестнице мимо любопытных зевак, а потом галантно посадил ее в один из экипажей, ожидающих у роскошного подъезда отеля.

– Даниэль Логан, лучше вернемся назад! Что эти оставшиеся там люди подумают о нас?

– Они подумают, что вам нравится, когда я обнимаю вас. Женщины именно этого и ждали, а мужчины, ах, дорогая, не спрашивайте меня, что сейчас думают мужчины. Боюсь, что вы не готовы к этому. Прокатите нас вокруг озера, извозчик.

Даниэль уселся рядом с ней, положив руку на заднюю перегородку открытого экипажа. Порция оглянулась и увидела, что его глаза полны озорства. Он открыто смотрел не нее, и когда их глаза встретились, в его выражении появилось что-то такое магнетическое, что она не могла отвести взгляда. Все ее тело трепетало, и она чувствовала, что теряет контроль над собой.

Когда ее вечерняя накидка сползла с обнаженных плеч, Даниэль затаил дыхание. В этот момент он хотел поцеловать ее сильнее, чем когда-либо чего-нибудь хотел в своей жизни. Ночь и музыка только усиливали волшебство момента. Тихие всплески воды где-то рядом, душистый ароматный летний воздух колебал листья деревьев над ними, даже луна, вышедшая из облаков – все, казалось, подыгрывало им, открывая путь к такому наслаждению, какого они никогда не испытывали.

Порция чувствовала, что занимает мысли Даниэля. То же самое волшебное состояние испытывала она сама. Ей казалось, будто она парит в этом дивном воздухе, словно бабочка. Ее оборонительные сооружения стали разрушаться, когда она открыла путь волшебству, которое воздвигло между ними арку. Все мысли о Фаине остались где-то позади. Интересно, понравилось бы ей, если бы мужчина ее поцеловал? Она чувствовала, как ее пульс учащенно бьется с той стороны, где сидел он возле нее.

Даниэль передвинул руку, испытывая желание нежно прижать ее к себе. Порция почувствовала, что поймана в ловушку его прикосновением, и обернулась, трепеща в ожидании дальнейшего. Что ей делать, если он попытается поцеловать ее? Она догадывалась, что у Фаины имелся некоторый опыт с поцелуями. Но сама она еще ни разу не целовалась с мужчиной.

– Что случилось, По… принцесса, вы замерзли?

– Нет. Я говорю…

Он наклонил голову так, что когда она повернулась, чтобы ответить ему, его губы были всего в нескольких дюймах от ее губ.

– Я хочу поцеловать тебя, дорогая.