Что это было — атака? Оно так охотится? Или изучение? Тут что, часто ходят инспектора Управления, которых необходимо изучать? Что за черт, я отношусь ко всей этой декорации слишком серьезно, веду себя с ней как с реально существующим объектом. Я играю по навязанным мне правилам. А что, если нарушить их? Я слишком долго вел себя как образцовый заключенный; пора сменить роль. Я вытащил из кобуры бластер. Пусть господин Руперт (а я почти не сомневался, что он наблюдает за мной) знает, что я вооружен, что я не собираюсь безропотно выполнять роль подопытного кролика. Тяжесть зарядной рукоятки придала мне уверенности. Я выбрал кусок скалы метрах в ста, установил бластер на максимальную мощность и нажал спуск. Вспышка, взрыв, шипение расплавленного камня. Там, где была скала, быстро остывало каменное озерцо.
— Ну что, Руперт, будете разговаривать? — закричал я, обращаясь в пространство. — Или я разнесу всю эту ахинею к чертовой матери!
Молчание. Хорошо, продолжим. Перейдем, так сказать, на царство живого. Заряд можно уменьшить и лучше немного отойти. Я отошел в сторону, прицелился и выстрелил в тот куст, с которым мы только что «знакомились».
В ту же секунду вся чаща пришла в движение. У меня даже мелькнула мысль, что эти псевдорастения собираются броситься на меня. Кусты шевелились, ветви дрожали, раздвигаясь, их словно стало больше. А затем они взлетели. Шаровидные, уже ничем не похожие на растения предметы поднимались в воздух, превращаясь как бы в маленькие облака (я вспомнил странный объект, который недавно видел), и скрывались из виду. Прошло не больше минуты, и ущелье опустело. Остались лишь скалы, мощные стволы вдалеке, да у моих ног корчилось оплавленное, раненное, но еще живое… — растение? животное? Из разорванного ствола сочилась вязкая жидкость, похожая на расплавленное стекло. На воздухе она распадалась на комочки и становилась похожей на скисшее молоко. У меня было такое чувство, будто остатки куста смотрят на меня взглядом, полным муки. Я не выдержал выраженной в нем мольбы и вновь поднял бластер. Новая вспышка, запах гари — но не древесной, нет, не древесной.
— Зачем вы это сделали? Чем он вам помешал?! — услышал я гневный возглас.
Я был прав — он наблюдал за мной. Он стоял возле той самой скалы, в которой находилась дверь. Глубокие морщины на лбу, впалые щеки говорили о страданиях и старили его, однако было что-то неисправимо молодое в лице, а клетчатая ковбойка, шорты и легкомысленная кепочка, из-под которой торчали коротко стриженые вихры, не тронутые сединой, вообще делали его похожим на подростка. Возможно, в обычное время его лицо располагало к себе, но сейчас оно дышало гневом, кулаки были сжаты. Казалось, он готов меня уничтожить.
— А какого черта вы не отвечали? — Я чувствовал себя виноватым, а потому злился. — Ведь я вас предупреждал! И вообще, хватит смотреть на меня так, словно я убил нечто живое!
— Вы и убили нечто живое, вы, дикарь с пушкой! Неужели вы этого не почувствовали?
— Ну, что-то почувствовал, — признался я. — И я сожалею — честное слово. Но давайте перейдем к делу. У меня есть к вам несколько вопросов. Давайте спокойно поговорим. Только, может быть, сменим обстановку? Вы не хотите пригласить меня в свой кабинет?
— Вопросы? О чем? — Он казался искренне заинтересованным. «Так я тебе и поверил!»
— Ну, скажем, о том, почему Джон Патрик Руперт уже много лет живет под чужой фамилией. О некоторых его знакомых, о том, чем он занимается…
Произнося этот текст, я постепенно приближался к своему собеседнику. Методике такого приближения, абсолютно естественного и не вызывающего подозрений, я обучился еще в первый год работы. До Руперта оставалось метра четыре, не больше. Два хороших прыжка — и готово. Только бы схватить, а там пускай превращается в таракана, устраивает извержение — все равно я его не выпущу. И на мои вопросы ему придется ответить. Вот сейчас…
Прыжок! Ну!
Мои пальцы схватили пустоту. Проклятие! Этот старик оказался проворнее меня. Клетчатая ковбойка мелькала уже далеко — Руперт убегал. Я бросился за ним. Бежать было на удивление легко, это даже доставляло удовольствие, только вот воздух — что-то мешало вздохнуть полной грудью. А Руперт все ускорял бег, еще секунда — и он скроется за поворотом. Я добежал до этого места и увидел узкий проход между скалами., по которому улепетывал беглец.
Давно я так не бегал! Через несколько метров проход раздвоился, потом появились боковые ответвления, я бежал по каменным коридорам, стены которых иногда так сближались, что становилось темно, это был настоящий лабиринт, спрятаться здесь не составляло никакого труда, но пока что я не терял преследуемого из виду. Я перепрыгивал через ручьи странного фиолетового цвета, над водой (если это была вода) поднимался пар… Воздух обжигал легкие — так бывает высоко в горах, кислорода тут явно не хватало. Как назло, начался подъем, бежать стало еще труднее, и тут Руперт резко увеличил скорость и скрылся. Я добежал до поворота и услышал лишь звук удаляющихся шагов. Скорее вперед! Еще один поворот — и я оказался в каменной котловине, окруженной отвесными скалами. Дальше дороги не было. Руперта тоже не было.
Я обошел котловину кругом, надеясь отыскать какую-нибудь щель или ступеньки, с помощью которых беглец мог выбраться из нее, однако ничего не нашел. В одном месте с уступа стекал небольшой водопад. После некоторых колебаний я подставил руку — вода казалась совсем настоящей — и вымыл заливавший глаза пот; однако попить так и не решился. В расщелинах скал росли цветы, лепестки которых находились в непрерывном движении, словно крылья бабочки; тонкий аромат струился в воздухе. Я присел на камень в тени, дыхание постепенно успокаивалось.
— Ну что, давайте поговорим? — услышал я знакомый голос. Я поднял голову. Руперт сидел наверху на краю обрыва. Он тоже тяжело дышал, но выглядел веселым, как мальчишка, убежавший от преследователя в игре «Ковбои и индейцы». Значит, где-то все же есть не замеченная мною щель. Может, я смогу ее найти? А еще я мог бы достать его из моего бластера — но с какой стати? Ведь я не собирался его убивать.
— Почему вы хотите меня непременно поймать? — Он словно подслушал мои мысли. — Ведь вы хотели поговорить, задать вопросы. Что ж, я готов ответить.
— Трудно разговаривать, задрав голову, — пожаловался я. — Может, все-таки перейдем в кабинет? Или организуйте какой-нибудь ветерок, что ли, тут слишком жарко.
— Вы прямо как ребенок, — наставительно заметил он. — Вы что, считаете меня каким-то Мерлином, что ли? Подую — и подымется буря? Ветер подует чуть позже, ближе к вечеру. Да и сейчас вовсе не жарко, просто вы разгорячились, бегая за мной. Это место мне нравится, я люблю здесь бывать, так что можете считать его моим кабинетом. Давайте, задавайте ваши вопросы.
Что ж, в чем-то он был прав.
— Меня зовут Александр Ребров, — представился я. — Я из Си-Си-Эй — слыхали о такой организации?
Он покачал головой — нет, он не слышал. Ну уж конечно! Впрочем, не важно.
— Мы расследуем массовую гибель людей в поселке Новый Китеж. Вам известно о таком событии?
Его лицо стало серьезным.
— Да, я смотрел ТВ — это было ужасно.
— Жители поселка погибли от увечий, которые получили, находясь во власти галлюцинаций. Мы связываем это с появлением в поселке некоего Томаса Глечке. Вам знакомо это имя?
— Да.
— Как вы познакомились?
— Мы вместе занимались… проходили обучение…
— У Мартина Кандерса, не так ли?
— Вы знаете о Кандерсе? — упоминание о Центре и его создателе почему-то не испугало моего собеседника, лишь удивило.
— Да, знаем. Мы многое знаем, Руперт, — что вы скрываетесь, живете под чужим именем, что владеете способностями, которые можно использовать для убийства, но сейчас нас интересуете не вы, нас интересует Глечке. Почему он напал на Китеж? Из-за Путинцева?
— Да. Максим вынашивал одну идею…
— Выступить по ТВ и рассказать о центре «Праджапати»?
