Излишне говорить о том, что после выхода программы жизнь шумихинцев резко изменилась. Как и в предыдущем случае, село заполнили репортеры и просто любопытствующие. Но выявилось и несколько существенных отличий от происшедшего в Румынии. Жители Шумихина хоть и досадовали на болтуна, раскрывшего журналисту тайну села, но приезжих нисколько не опасались и от расспросов не уходили. Когда в Шумихино прибыли ученые, им давали объяснения, можно сказать, даже охотно — хотя и выражали сомнения в том, что наука сможет объяснить и тем более повторить то, что может каждый из них. Они не боялись утратить этот дар из-за огласки, не опасались потерять доходы — тем более что большую часть этих доходов, как выяснилось, тратили на благоустройство села и на проекты, казалось бы, вообще далекие от них, — так, упомянутый выше водознатец перечислил немалую сумму на расширение Нового Китежа, незадолго до этого основанного.
Можно понять, с каким чувством я прочел сообщение об этом пожертвовании. Именно этот эпизод (с точки зрения исследователей шумихинского феномена, разумеется, совершенно второстепенный) заставил меня столь тщательно изучить все происшедшее на Среднем Урале — эти перечисленные деньги да упоминание о жителях села, способных видеть под землей демонов. Казалось бы, здесь имелась какая-то нить, усматривалась связь с «делом Кандерса». Но при внимательном рассмотрении нить ускользнула. Никто из шумихинцев никогда не был в Новом Китеже, не был знаком ни с Путинцевым, ни с Лютовым. Дразнящее сходство так и осталось случайным совпадением, которое не удавалось приткнуть в открывшуюся мне картину грандиозного заговора против человечества, — так останавливают работу и дразнят посторонние части, подброшенные шутником в собираемый сложный механизм.
Эта неудача не разочаровала меня; напротив, я укрепился в мысли, что Риман прав, что, исследуя необъяснимые явления, мы выйдем на след учеников Кандерса. Она показала масштаб предстоящей работы — на Шумихино и Лунгу я потратил почти сутки.
А ведь они были лишь эпизодами, отдельными случаями в обширном перечне необъясненных явлений, наблюдавшихся в последние годы. Причем этот перечень, классифицированный, разделенный на отделы («необычайные способности», «фобии», «феномены», «массовые психозы» и т. д.), был заведомо неполным: случаи не вполне достоверные либо единичные в него не включались, попадая в «хлам» — в бездонные глубины этой директории, я даже не пытался спуститься.
…Начиная с 63-го года в космические агентства (EAST, затем Роскосмос и NASA) стали поступать сообщения о «звездном человеке». Первые известия были получены от пилотов лунных чартеров и экипажей околоземных станций — точнее, не от самих астронавтов, а от психологов; в ходе обычных профилактических обследований они обнаружили, что участники полетов скрывают нечто, их сильно беспокоящее. Стоило одному из пилотов нарушить молчание, как его коллеги, поняв, что их не заподозрят в мистификации либо душевном расстройстве, тоже заговорили. Различаясь в деталях, их рассказы совпадали в главном и хорошо дополняли друг друга. Во всех фигурировало некое существо, очень похожее на человека, свободно парившее в космосе и заглядывавшее в иллюминаторы кораблей. Оно было одето в легкий комбинезон, на глазах нечто вроде очков. Цвет лица одни определяли как лиловый, другие говорили о фиолетовом оттенке. Голый череп, уши едва заметны, тонкогубый рот… Прижимаясь к стеклу, существо вглядывалось внутрь корабля. Часто экипажи гасили свет, однако на гостя это не производило впечатления и он продолжал наблюдать. Примерно в половине зафиксированных эпизодов астронавты пытались установить с гостем контакт. Делалось это по-разному: одни чертили схему Солнечной системы (строения молекулы ДНК, геометрические фигуры), другие гасили и зажигали свет в определенной последовательности, выстраивая ряд целых чисел, третьи пытались говорить на языке жестов. Результат всегда был нулевым — гость не реагировал. Такой же результат дали попытки запечатлеть облик гостя с помощью фотоаппаратов, теле — и видеокамер. В лучшем случае на пленке можно было различить темное пятно — словно пленка была испорчена или на иллюминатор упала тень.
В экипажах собирались люди не робкого десятка; было несколько случаев, когда, стремясь получить возможно более полную информацию о госте и установить с ним контакт, космонавты выходили в открытый космос. Иногда существо исчезало в момент открытия люка, и смельчакам приходилось возвращаться ни с чем; несколько раз оно оставалось на месте, но вряд ли можно сказать, что участникам этих эпизодов сильно повезло. «Выйдя из люка, я увидел существо, по-прежнему находившееся возле иллюминатора рубки, — читаем в рапорте доктора Ферлена. — От него исходило зеленоватое свечение, не наблюдавшееся изнутри. Я включил видеокамеру, и в этот момент все вокруг залил яркий свет. Я решил, что произошла авария кормового двигателя. Но когда повернулся, то не увидел хвостовой части корабля, не увидел и обычной картины звездного неба. Вокруг было пространство, заполненное чем-то вроде легкой дымки или тумана. Вверху сквозь туман проглядывало Солнце, оно выглядело непривычно — слишком большое, неяркое, необычно оранжевого цвета. Еще я успел заметить справа что-то вроде скал или сооружений, похожих на скалы. Было ощущение, что я нахожусь на краю обрыва на значительной высоте в условиях действия земного притяжения. Инстинктивно, боясь упасть, я схватился за страховой фал. Видимо, я сильно дернул его, потому что меня закрутило, я потерял ориентацию. Чувствовал себя так, словно падаю в пропасть со все возрастающей скоростью. Выйти из ситуации самостоятельно не смог». Запутавшегося в тросе, находившегося в шоке ученого спасли его товарищи.
Автору другого рапорта, второму пилоту околоземной станции Г. Кибирке повезло еще меньше. Выйдя наружу, он начал медленно приближаться к гостю. «Я хотел подойти к нему как можно ближе, чтобы разглядеть как следует и заснять камерой, вмонтированной в шлем. Используя трос, натянутый вдоль борта, я преодолел примерно половину пути. Существо находилось на расстоянии 20 — 25 метров от меня. Это был человек, одетый в легкий комбинезон светло-зеленого цвета, какой носят астронавты из Евроагентства, на глазах очки, какими пользуются аквалангисты. Кожа на лице и руках густо-сиреневого цвета. Он отвернулся от иллюминатора и смотрел на меня. Я осторожно поднял руку к шлему, чтобы включить камеру, и в этот момент станция как бы изогнулась. Носовая часть, находившаяся передо мной, вытянулась и словно выгнулась, так что я перестал видеть отсек „дельта“, возле которого находился пришелец. Я двинулся вперед и вновь увидел гостя — он быстро удалялся. Я хотел продолжить преследование и, отцепив фал, включил двигатель скафандра. Впереди на расстоянии примерно двухсот метров я увидел гостя — он хорошо выделялся на фоне звезд благодаря исходившему от него свечению. Тут что-то стало происходить с пространством. Оно сворачивалось, я летел как бы по огромной трубе, на прозрачных стенках которой видны были звезды и Земля, но сквозь них просвечивали какие-то огромные сооружения. Гость, видимо, увеличил скорость (хотя я не видел огня, какой бывает при использовании ракеты) и находился уже далеко от меня. Я принял решение вернуться на станцию, но не увидел ее. Позади была такая же труба, стенки которой начали вращаться, при этом они теряли прозрачность. Труба разделилась на три тоннеля, каждый из них вращался по-своему. Я потерял ориентацию и стал вызывать станцию, но мне никто не отвечал. Вращение пространства вокруг все ускорялось, форма его менялась — это были уже не тоннели, а сфера сложной конфигурации. У меня начала кружиться голова, возникло ощущение стремительного падения. Я закрыл глаза и оставался на месте. Так прошло некоторое время. Затем раздался звон, словно где-то лопнула струна. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в космосе: видны были звезды и Земля, но станцию я не видел. Я стал вызывать ее и спустя какое-то время услышал слабый сигнал». Кибирку нашли спустя четыре часа после выхода. Комиссия, изучавшая его рапорт, оценила действия пилота как адекватные ситуации, но на дальнейшие выходы для установления контакта был наложен запрет.
