— Ну уж нет! Я все-таки здесь хозяйка, — Элси порылась в сумке и извлекла связку ключей. — Вот, пошли.
— Куда?
— В оранжерею. Выберем по собственному вкусу.
— Элси! Ты сошла с ума! — трезвея, всполошился Тронхейм. — В таком виде? А если кто-нибудь встретится?
— Не беспокойся, — она сунула ему в руки ключи. — Дрыхнут в своих норах, как суслики. А если и увидят, не пикнут. Отец не жалует доносчиков!
Уговоры не помогли. Элси настойчиво тянула его в оранжерею, и Эрих сдался. Не очень твердо ступая по полу и посмеиваясь над собственной неловкостью, они прошли по пустынному коридору и оказались в тупике. Привычно набрав шифр, Элси шагнула в открывающиеся двери и чуть не упала, запнувшись на пороге.
В просторной ухоженной оранжерее все было разделено на секции. Каждая секция, отделенная от других светопроницаемой перегородкой, жила своей, привычной только для нее, жизнью. В секции цитрусовых было жарко и влажно. Невысокие мандариновые деревья натруженно пригнули ветки, увешанные крупными, но зелеными плодами. Зелеными оказались и лимоны. С трудом отыскав полузрелый грейпфрут, они двинулись дальше. В одной секции яблони только цвели, в другой зеленела завязь, в третьей деревья стояли голые: у них едва начали набухать почки. Элси потерла рукой висок.
— Забыла. Яблок уже нет. Давай прихватим помидор.
— И свежих огурчиков, — высказал свое желание Тронхейм.
Нагруженные помидорами они переходили из одной секции в другую, но в одних огуречные стебли имели по три-четыре настоящих листа и даже не пускали усы, в других стебли с пожухлыми бурыми плодами были собраны в кучи.
— Подожди, — вспомнив, остановилась Элси. — Ведь у папки есть опытные гибридные формы. Мы осторожно сорвем несколько. Все равно у него их много.
Они прошли в самый дальний конец оранжереи. Элси остановилась, у наглухо изолированной секции и потребовала ключи. Открыв дверь, они оказались в яблоневом саду. Здесь зрели отличные отборные плоды.
— Ну вот. Это подходит.
Яблоки пришлось рассовывать по карманам, так как руки Эриха были заняты помидорами.
— Хватит, не увлекайся, — сказал он, прикинув, что Элси в своем усердии может сорвать больше, чем они в состоянии унести. — Надо оставить место под огурцы.
— Трусишка ты, — по-своему поняла его мисс Лумер. — Стоишь у раскрытых дверей… Не бойся, сейчас я здесь хозяйка!
— Ладно, хозяйка, — насмешливо протянул Эрих. — Нести сама будешь. Я нагружен под завязку.
Нужную секцию нашли по соседству. Здесь было царство переплетенных стеблей с яркими желтыми цветами и гроздьями нежных пупырчатых огурцов.
— За этими секциями папа ухаживает сам, — сказала Элси, осторожно снимая с плети огурцы.
— Ну? — удивился Эрих и, пошатнувшись, ухватился за ручку двери. Раздался щелчок. Дверь захлопнулась. И стало чуть темнее, словно при закате солнца. Явственно послышался шепот:
«…и прекрасна Земля, где пет подземных переходов, где воздух чист и прозрачен, а в сосновом бору напоен ароматом смол и хвои. Можно лечь на траву и слушать пение птиц. Можно дышать полной грудью, не боясь, что испортятся кондиционеры и ты будешь умирать медленной смертью от удушья. Сначала почувствуешь, как воздух станет тяжелым, потом будешь жадно хватать ртом остатки кислорода, рвать одежду и медленно терять сознание…»
— Что за чушь! — засмеялся Эрих. — Говорящие огурцы!
Его смех как будто разбудил Элси. Она рванула платье на груди.
— Спасите! Я задыхаюсь! — закричала она диким голосом и упала на колени. Сорванные огурцы выскользнули из рук и покатились под стеллажи.
Тронхейм судорожно нажал на ручку и распахнул двери. Схватив Элси под мышки, он выволок ее в коридор. Чувствуя себя как нашкодивший мальчишка, Эрих быстро собрал раскатившиеся огурцы и оглянулся: несмотря на опьянение, он понимал, что посещение опытных секций, святая святых мистера Лумера, может ему дорого обойтись. Все оставалось в прежнем порядке, не выдавая их кратковременного набега. И тут его поразила мертвая тишина. Он захлопнул дверь. В секции снова потемнело, и раздался тот же приглушенный гипнотический шепот…
На этот раз монотонные слова о смерти, ужасе одиночества в замкнутом пространстве станции вызвали совсем иную реакцию. Его охватила жуть, и он поспешно выскочил из секции.
Элси постепенно оправлялась от психического шока. Он помог ей подняться. У нее было состояние человека, перенесшего огромное физическое напряжение: сбивчивое нервное дыхание, разгоряченное тело с выступившими капельками пота и красное, пылающее лицо…
— Что со мной случилось? — глухо спросила она, отдышавшись.
— Не знаю, — хмуро произнес Эрих. — Какой-то шепот, а потом…
— Шепот? Ах, шепот… Тот самый шепот по ночам, — она содрогнулась. — Пойдем отсюда, мне страшно.
Так никого и не встретив по дороге, они вернулись в номер. Словно сговорившись, одновременно протянули руки к коньяку. Элси криво усмехнулась.
— Ну вот, даже одинаковые желания у нас возникают одновременно.
— Хороший ты парень, Элси, — сказал Тронхейм, разливая коньяк, — но мне кажется, твоей нервной системы не хватит надолго при таком образе жизни. Какой-то старческий шепот вызвал у тебя шок, а что будет дальше?
— Эрих, не шути, пожалуйста. Этот старческий, как ты говоришь, шепот-голос отца. Не знаю, какие он там проводят эксперименты, но мне почему-то стало плохо… Давай выпьем, и не будем больше об этом.
— Пожалуй, — согласился Тронхейм. — Так ты говоришь, это голос твоего отца?
— Мы, кажется, договорились…
— Да, да. Но все так странно…
Утром Эрих еле поднялся. Головную боль не сняли ни процедуры, ни таблетки, ни горячий кофе. Овощи и фрукты остались нетронутыми: слишком сильное впечатление произвели ночные события. Тронхейм расхаживал по комнате, стараясь сосредоточиться и осмыслить вчерашние факты. Наконец из клубка событий и наблюдений потянулась тонкая ниточка. При всем многообразии свежих овощей в его рационе были одни огурцы. Можно, конечно, допустить, что директор любезно учел его просьбу, но ведь вчера он убедился, что в основной теплице цикл их плодоношения кончился. Значит, они попадали к нему из той, опытной секции. Не слишком ли велика любезность при таких натянутых отношениях! Значит, умысел! Говорящие огурцы! Скажи кому-то, сочтут сумасшедшим. Но возможен ли этот бред в принципе? Прежде всего надо уточнить причастность Лумера. Эрих подошел к видеофону и набрал шифр кухни. На экране возник пожилой полноватый мужчина с усталыми припухшими глазами.
— Вам индивидуальный заказ, мистер Тронхейм?
— Простите, нет, — улыбнулся Эрих, узнав одного из своих пациентов. — Мне хотелось бы узнать, как составляется рацион питания сотрудников станции.
— Это целая наука, мистер Тронхейм, но в практике подбираем тридцать-сорок блюд на месяц. Последовательность их рассчитывает кибермашина. Она же ведает потом распределением по номерам готовой продукции.
— Значит, повторяемость блюд, насколько я понял, контролируется киберавтоматом? Значит, и овощи тоже…
— О нет! С овощами несколько сложнее. Те из них, которые не употребляются в сыром виде: картофель, свекла и прочие, поступают на кухню, остальные, в том числе и фрукты, распределяются непосредственно с оранжереи.
— Значит, прямо с грядки к столу потребителя, — пошутил Эрих.
— Зачем же, там есть накопители, в которых соблюдаются оптимальные условия хранения.
— И простите, последний вопрос. Распределением овощей и фруктов тоже ведает ваш кухонный кибер?
— Нет, в оранжерее есть свой. Он рассчитывает и программу работ: поливки, подкормки. Если требуется, в программу вносит свои коррективы профессор Лумер.
— Очень признателен вам за разъяснения.
Выключив видеофон, Тронхейм прикрыл рукой глаза.
Раньше свечение экрана не вызывало такого раздражения. Ослабление нервной системы налицо. И причастность Лумера подтверждается. Психобиофизик чувствовал, что не хватает главного в этих предположениях — реальной научной основы. Предъявлять обвинения Лумеру на основе такой фантастической гипотезы, как говорящие огурцы, — несерьезно. А что делать? Как проверить? Никакой плодотворной мысли не появлялось. Разговор о рационе напомнил ему о том, что наступило время подкрепиться. Эрих прошел в жилую комнату. На столе все еще лежали горкой вчерашние овощи и фрукты. Неужели именно в них заключен гипнотический яд, который не улавливается никакими анализами? Почему бы и нет? Ведь Лумер занимался подобными проблемами и до прибытия на Луну. Если допустить, что клетки растений усваивают информацию, а такая возможность не лишена смысла: ведь и клетки нашего головного мозга организованы подобным же образом, то… Тогда все разрозненные сведения и необъяснимые факты соединяются в единую цепь. Да, Лумер автор нашумевших в свое время открытий о воздействии звуковых волн на жизнедеятельность растений, но он и талантливый селекционер! Следовательно, он мог в значительной степени улучшить восприимчивость растений к звуковым колебаниям и даже воспитать у них способность к их аккумуляции. Нет, такой вариант не лишен логики. Труднее с доказательствами. Многочисленные психические заболевания на станции? Слишком щекотливый вопрос и потому будет выглядеть неубедительно. Можно, провести эксперимент в присутствии компетентной комиссии, но прежде эту комиссию надо заинтересовать, убедить. Для этого нужны я противоположные факты. Стоп! А яблоки! Те самые, которые регулярно отправляла с Луны на Землю мисс Лумер своему кузену, и у того прорезались математические способности! А садовник! Еще один пример положительного воздействия, причем под руками. Тронхейм забыл о головной боли. Ага! Яблоки оказывают стимулирующее действие на аналитические способности! Эрих схватил со стола самое крупное и надкусил. То самое, с шафранным привкусом! Он съел несколько штук, прибрал комнату и заказал обед. Впервые с легким сердцем похлебал горячего супу, уничтожил сочную отбивную и только пару свежих огурцов сунул в пластиковый пакет, вместе с сорванными вчера в опытной секции, и убрал в термостат. Они могли пригодиться для эксперимента перед комиссией, если Лумеру удастся уничтожить урожай в опытной секции до приезда комиссии.
