Подавляющее большинство теперешних психиатров истолковывают эти духовидческие переживания как проявления серьёзных душевных заболеваний, хотя у них нет никаких достоверных медицинских объяснений или лабораторных данных, подтверждающих такую позицию. В психиатрической литературе содержатся бесчисленные статьи и книги, посвящённые обсуждению того, какие же наиболее точные диагнозы можно было бы приписать многим великим людям духовной истории. Святой Хуан де ла Крус обзывался «наследственным дегенератом», от святой Терезы Авильской отмахивались как от страдающей тяжелым истерическим психозом, а мистические переживания Мухаммеда относились на счёт эпилепсии.

Множество других выдающихся религиозных и духовных личностей, таких, как Будда, Иисус, Рамакришна, Шри Рамана Махарши, из-за их духовидческих переживаний и «галлюцинаций» рассматривалось в качестве страдающих психозами. Подобным образом некоторые антропологи, прошедшие традиционную школу, спорили, следует ли шаманов диагностировать как шизофреников, ходячих психотиков, эпилептиков или истериков. А знаменитый психоаналитик Франц Александр, известный как один из основателей психосоматической медицины, написал научную статью, в которой даже буддийская медитация описывается на психопатологическом языке и о ней говорится как об «искусственной кататонии» (Alexander, 1931).

Таким образом, в индустриальной цивилизации люди, обладающие непосредственными переживаниями духовных реальностей, рассматриваются как душевнобольные. Подавляющее большинство психиатров не делает никакого различия между мистическими переживаниями и психотическими переживаниями и рассматривает обе категории как проявления психоза. А доброжелательнейшим суждением насчёт мистицизма, необыкновенно далёким от мнения официальных академических кругов явилось заключение Комитета по психиатрии и религии Группы за распространение психиатрии, озаглавленное «Мистицизм: духовный поиск или психическое расстройство?». И документ этот, опубликованный в 1976 году, допускал, что мистицизм может являться феноменом, лежащим где-то посредине между нормальностью и психозом.

Духовность и религия были чрезвычайно важными силами в истории человечества и цивилизации. Ведь даже если бы духовидческие переживания основателей религий были не чем иным, как последствиями патологии головного мозга, всё же было бы затруднительно объяснить то глубочайшее воздействие, которое они оказали на миллионы людей на протяжении столетий, а также восхитительную архитектуру, живопись, скульптуру, музыку и литературу, которую они вдохновили. Не найдется и одной единственной древней или доиндустриальной культуры, в которой бы обрядовая и духовная жизнь не играла стержневой роли. Поэтому нынешний подход западной психиатрии и психологии паталогизирует не только духовную, но и культурную жизнь всех человеческих сообществ, существующих на протяжении тысячелетий, за исключением образованной элиты западной индустриальной цивилизации, которая пользуется материалистической и атеистической картиной мира.

Официальная позиция психиатрии по отношению к духовным переживаниям также создаёт знаменательный раскол и в нашем собственном обществе. В Соединённых Штатах религия официально терпима, защищена законом и даже поощряема соответствующими кругами. В каждом номере мотеля имеется Библия, политики в своих речах по поводу и без повода лицемерно поминают о Боге, и совместная молитва — образцовая часть церемонии инаугурации президента. Тем не менее в свете материалистической науки люди, которые принимают всерьёз духовные верования любого рода, представляются необразованными, страдающими от совместных маний и заблуждений, либо эмоционально незрелыми.

И если бы кто-нибудь в нашей культуре во время богослужения в церкви испытывал переживание того же рода, что вдохновляли каждую из базовых религий мира, вполне вероятно, что нормальный священник послал бы его к психиатру. Мы ходим в церковь и слушаем рассказы о мистических переживаниях, которые были у людей две тысячи и более лет тому назад. В то же самое время похожие переживания, случающиеся с современными людьми, рассматриваются как знаки душевной болезни. Ведь было множество случаев, когда люди доставлялись в психиатрические учреждения вследствие сильных духовных переживаний и затем госпитализировались, подвергаясь транквилизирующей медикализации или даже шоковой терапии, и получали психопатологический диагноз — клеймо на всю оставшуюся жизнь.

В этой атмосфере даже намёк на то, что духовные переживания заслуживают методичного исследования и должны быть критически изучены, учёным, подготовленным по обычному образцу, кажется нелепым. И даже само по себе выказывание к этой сфере серьёзного интереса может рассматриваться как знак недостаточного здравомыслия и способно запятнать профессиональную репутацию исследователя. Но на самом деле нет никакого научного «доказательства», что духовного измерения не существует. Неприятие его существования является, по сути, метафизическим допущением западной науки, основанным на неправильном применении устаревшей парадигмы. По сути дела, изучение холотропных состояний вообще и надличностных переживаний в частности предоставляет более чем достаточно данных, наводящих на мысль, что допущение существования подобного измерения вполне имеет смысл (Grof, 1985, 1988).

Посредством патологизации холотропных состояний западная наука патологизировала всю духовную историю человечества. Ведь она исходила из пренебрежительной и высокомерной установки как по отношению к духовной, обрядовой и культурной жизни существующих на протяжении тысячелетий доиндустриальных обществ, так и по отношению к духовной практике людей в нашем собственном обществе. С этой точки зрения за всю историю всех человеческих сообществ только интеллектуальная элита западной цивилизации, поддерживающая материализм западной науки, обладает правильным и надёжным пониманием существующего. Все те же, кто не разделяет подобную точку зрения, рассматриваются как примитивные, невежественные или введённые в заблуждение.

Методичное изучение различных видов холотропных состояний, проводимое в последние десятилетия врачами, использующими психоделическую терапию и мощные виды психотерапии переживания, танатологами, антропологами, аналитиками-юнгианцами, исследователями медитации и отрицательной обратной связи и многими другими, установило, что западная психология и психиатрия, отмахнувшись от мистических переживаний, представив их проявлениями патологии головного мозга с неизвестной этиологией, совершила серьёзную ошибку. Сделанные открытия вдохновили развитие трансперсональной психологии — дисциплины, которая взялась за непредубеждённые исследования духовности на её собственном языке, а не сквозь мутное стекло материалистической парадигмы.

Трансперсональная психология серьёзно исследует и имеет отношение ко всему спектру человеческого опыта, включая холотропные состояния и все области психики: биографическую, околородовую и надличностную. Вследствие чего она более культурно чувствительна и предлагает такой способ понимания психики, который является всеобщим и применим к любому человеческому сообществу и любому историческому периоду. Она необычайно уважительно относится к духовным измерениям существующего и признаёт глубокие потребности человека в превосходящих переживаниях. И в данном случае духовные поиски представляются как понятная и закономерная человеческая деятельность.

Различия между пониманием вселенной, природы, людей и сознания, выработанным западной наукой, и тем пониманием, что встречается в обществах древних и доиндустриальных, обыкновенно объясняются с точки зрения превосходства материалистической науки над предрассудками и первобытным магическим мышлением туземных культур. В связи с этим атеизм рассматривается как искушенное и просвещённое видение реальности, которого туземным культурам ещё следует достичь, когда они получат привилегию западного образования. Но после тщательного изучения этого положения обнаруживается, что причина подобного различия не в превосходстве западной науки, но в невежестве и неосведомлённости индустриальных обществ относительно холотропных состояний сознания.