* * * Сосны иголками гладят небо, солнце в ветвях тая, Старый солидный крот под корнями учит другого рыть… Вот на земле лежит оболочка. Господи, это я. Я не умею молиться, просто не с кем поговорить. Здравствуй! Прекрасна твоя обитель, радостна и чиста, Как же мне хочется влиться в благость ласковую твою… Господи, что у меня внутри? Лишь вязкая пустота, Несколько слов без веса и смысла в ней обрели приют. Знаешь, я днем весела, как птица, если в большом кругу Добрых знакомых. А вот под вечер что-то теснит в груди. Господи, я по ночам не плакать, кажется, не могу. Быть одиноким вдвойне сложнее, если ты не один… …нужно о добром, о главном, вечном - я же о ерунде… Как я смогу служить тебе, если даже язык мой враг? Господи, что тебе мой кораблик, пущенный по воде? Я и водой-то назвать не вправе этот сырой овраг… Он и поплыть-то не может толком, тычется носом в ил, Мачты не делают из непрочных тоненьких хворостин. Господи, я прошу, помоги ему, дай ему, Боже, сил. Мне же не помогай, а только - ради него - прости. * * * Ночным захлебнувшись соком, Бессонница бьет в висок мой Вопросами о высоком По классике - например: Бывает ли жизнь на Марсе? На шею ко мне комар сел И пьет мою биомассу Нахально, без всяких мер. Грузиться, пожалуй, хватит. И лучше заснуть в кровати, Проснуться в рассветной вате, С улыбкою до бедра. Ведь утро еще не скоро. И с пола глядит с укором Любимой чашки осколок, Уроненный из ведра. А может, мне сон приснится, Где в небе блестят зарницы, Где флюгер поет синицей, - Казалось, простая жесть. И будет вокруг красиво, И буду кричать: «Спасибо!» Не хмуриться что есть силы И взглядом траву не жечь. Нет, не будет нынче сна, роль моя уже ясна, и опасна, и трудна, и, конечно, не видна. Не с бутылкою вина напиваться допьяна, не плясать потом, чтоб в тучу от стыда ушла луна. Ночь нежна, а я одна. Я рассказываю сказки старому креслу, скоро оно замурлыкает и полезет обниматься со мною всеми своими четырьмя ногами. А еще жила однажды в аквариуме рыба. Не золотая, а темно-синяя, только лицо у нее было зеленое и печальное. Печальное - потому что рыба хотела стать птицей, а в аквариуме было не разбежаться и не взлететь. Но однажды, хозяева взяли рыбу с собой на море. На Черное. И наклонили аквариум случайно. А рыба разбежалась и выпрыгнула, чтобы в полете превратиться в птицу. А жизнь счастливая штука, так что она и правда превратилась. В пингвина. И обнаружила, что жарко и хочется кушать. А если кушать, то рыбу. А рыбу она есть не могла из сострадания. И умерла от огорчения. А потом ученый нашел этого пингвина, доказал, что в Черном море они водятся, и получил большую премию и жил долго и счастливо. А в мире творится осень, время плохое, А я становлюсь колючей, как каланхоэ. Сухие листья и даже вино - сухое. * * * Понимаете, автобусы не летают, И троллейбусы не летают, И даже желтые измученные асфальтовые катки не летают. Потому что они железные, Тяжелые, как земной шар. Они перебирают колесами. Грустно перебирают колесами Или даже ползут, выдавливая в земле ямки колесами, Ночами в темные норы лезут, Днем по делам спешат. А над городом летают куртки, Красиво летают куртки, Когда ветер - всегда летают разноцветные куртки, Их так тяжело удержать - Не выходит ни у кого. Джинсовые куртки выглядят, как грозовые тучи, А теплые куртки - как снежные белые тучи, А капроновые куртки - они летучие, Шуршат шаловливо на виражах, Держат курс рукавом. А троллейбус задирает к небу рога, Иногда даже слишком задирает к небу рога, И пассажиры его видят в нем своего врага - Поскольку он тормозит, А им пора в институт. А автобус даже не может поднять лицо, Он угрюм, он даже не может поднять лицо, А каток полирует асфальт - какое уж тут лицо, А куртки - совсем вблизи, Летают, дразнятся тут… А автобус уже проехал половину пути, И троллейбус уставший не может больше идти, А куртки - как стаи цветных и крикливых птиц, А ветер вдруг встрепенулся, всхлипнул и стих… Воздух стал студенисто-плотным, словно желе, Да какое летать - о прошлом только жалеть, А автобусу что? Ну, ехать чуть тяжелей… * * * Ходят катера по Малой Невке, Дышит сонным воздухом Израиль… Летку-енку пляшет девка Евка Сразу после выхода из рая. Ева пляшет. За забором прятась, Ангелы глазеют через щелку, Как она со лба рукой горячей Мокрую откидывает челку, Как она, шальная и живая, Все смеется, пятками топочет, Как кипят листками-кружевами Тополиные сухие почки. Рушатся и возникают замки, Прорубает царь окно в Европу… И Адам над хвороста вязанкой Замер, иногда вздыхая робко И шепча: «Пойдем, темно уже ведь, Да и что скажу потом отцу, и…» Ева пляшет. Не мешайте Еве - Мир живет, пока она танцует. |
