— Ни фига себе! — прервал Юрий. — Помнишь?! Да я сам там лет десять проторчал. Почти каждый выходной! То-то я смотрю: лицо вроде знакомое! Да разве с этой бородой кого-нибудь узнаешь! Ты где обычно располагался?
— Вот это да! Да ты на себя посмотри: борода, как у абрека, — засмеялся Иса. — Я почти всегда поближе к трамвайному мосту. А ты?
— А я, наоборот, в самом начале. Я, в основном, фантастикой увлекался. И ходил на базар очень долго. Он потом где только не был. В кинотеатре «Родина», в летнем зале. В «Машиностроителе» — это уже при Дудаеве…
— Нет, я тогда уже не ходил, — задумчиво протянул Иса, — в «Машиностроитель» заходил несколько раз. Поначалу там много народу было. А последний раз зашёл, в девяносто четвёртом, весной. Человек двадцать там было, не больше. Грустно…
Помолчали. Ветер то прекращался совсем, то вновь набирал силу. А высоко вверху он и вовсе не затихал и гнал, гнал на восток тяжёлые подсвеченные снизу тучи. На их фоне казалось, что разбитые дома с пустыми глазницами тоже движутся, только в другую сторону. Почему-то казалось, что назад, в прошлое.
— Иса, — сгоняя наваждение, спросил Юрий, — а ты разве здесь жил?
— Нет, около первой школы. В доме, где Госбанк, знаешь? Что там сейчас? Уговаривала же жена уехать.… Нет, остались…
— А где она, Иса?
Иса не ответил, отвернулся, сгорбился. Повисло тяжёлое молчание, и Юрий, не выдержав, заговорил, стремясь отвлечь, дать возможность не произносить вслух страшные слова.
— А я в этом доме жил. На третьем этаже. Окно из моей комнаты выходило во двор, а там рос громадный тутовник. Как хотелось в детстве на него прямо из окна вылезть…, - Юрий мечтательно улыбнулся. — Только…
— Ну, что — только, — подтолкнул Иса, поворачиваясь.
— Только я уже лет пятнадцать в микрорайоне живу. А здесь — родители. Я же и пришёл сюда, чтоб отца забрать. Перед самым Новым годом… Семья там осталась. Как они там одни …
— А отец? — тихо спросил Иса.
— Во дворе, — отрешённо бросил Юрий. — Под тутовником. После Нового года как раз… Земля была твёрдая…
Коротким вздохом промчался по улице новый порыв ветра. Мелькнул в воздухе прямоугольник бумаги, упал, зацепившись краешком за вывороченный кусок асфальта. Ветер ненадолго разогнал тучи, и в свете заходящего солнца маняще заискрилась ещё одна цветная фотография.
А что там на ней? Не разглядеть.
Не разглядеть двум парам глаз из подвала.
Не разглядеть и через два оптических прицела.
Шесть ступенек вверх. Пять коротких шагов вперёд. Теперь наклониться. Ах, вот что на ней такое!
Два выстрела слились в один. Две пули ударили одновременно. Одна в спину, другая — в грудь. Никто не опоздал.
Юрий упал молча, далеко вытянув руку с зажатой в ней фотографией.
— Юра! — в два шага Иса преодолел шесть ступенек. Шаг вперёд.
Два выстрела слились в один.
Сильный порыв ветра ударил Ису в грудь, опрокинул, повалил назад, в подвал.
Две пули ударили в кирпичную стену, туда, где только что был человек. Ударили одновременно. Никто не опоздал.
Главное — успеть выстрелить первым.
* * *
Покидая не им разрушенный город, ветер собрал силы и коротким злым ударом повалил в январскую грязь стоящий на обочине дорожный указатель. На изрешечённом пулями листе металла ещё можно было прочитать: «Грозный».
Май 2008, Волгоград.
