Когда они остановились и шофер, своим особым таксистским чутьем находивший дорогу, сказал: «Приехали», Роуз недоверчиво взглянул в окно, отыскивая знакомые номера у подъездов отелей. Без этих броских белых цифр пансионаты с громкими названиями «Савой», «Гранд» нельзя было отличить друг от друга и в лучшую погоду.

В первом же пансионате он снял комнату с ванной на третьем этаже и поднялся к себе. В комнате было холодно. Он сразу же запустил по шиллинговой монете в счетчики обоих газовых каминов. Постепенно тепло медленно возвращалось в эти стены, которые, судя по всему, уже давно не видели жильца.

Зазвонил телефон. Он снял трубку.

– Мистер Роуз, я хотела вас предупредить, что завтрак с восьми до девяти, – вежливо сообщила хозяйка. – Буфет – внизу.

– Благодарю вас…

Он повесил трубку. И вдруг почувствовал, что ему ничего не хочется делать и никуда не хочется идти. Дональд развалился в кресле и, сбросив ботинки, протянул, ноги к камину. Посидев так несколько минут, он все-таки заставил себя встать и выйти на улицу. Ему показалось, что туман стал гуще. Он дошел до киоска, купил несколько газет и журналов и вернулся к себе в номер.

Камины сделали свое дело. В комнате было тепло и уютно. Дональд разделся, зажег бра над кроватью, забрался под одеяло и принялся за газеты.

На первой, полосе черный, почти траурный заголовок возвещал: «Серый убийца» – четырнадцать жертв». В репортерском отчете из полицейского управления рассказывалось о первых жертвах тумана. Сошел поезд с рельсов в одном из предместий…; Столкнулись два автобуса… Машина сбила пешехода…

«Серый убийца»! Неплохо закрутил», – подумал Дональд о неизвестном репортере, окрестившем так силу, которой суждено было унести еще столько жизней и сковать деятельность десятимиллионного города.

Дональд не заметил, как заснул за газетами. И проснулся в четверть девятого утра. Вспомнив вчерашнее предупреждение хозяйки, он заторопился в ванную. Наспех побрился, оделся и через полчаса спустился в обеденный холл. Там никого не было. То ли вообще жильцов в пансионате не густо, то ли они завтракали раньше. Вошла хозяйка.

– Вы правильно делаете, что не торопитесь на улицу. Там бог знает что происходит. Я уж и не припомню такого тумана. Ничего не видно в двух метрах. А если бы вы знали, какой он злой, этот «серый убийца»!

«Ну, вот и приклеилась кличка!»

Ворча, хозяйка подала ему бекон с яйцом, порцию апельсинового джема, масло и пахучую булочку.

– Чай, кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Она принесла кофейник и, поставив перед ним, села за соседний стол.

– В последнее время пансионат и так не слишком избалован гостями, а этот туман вообще отобьет охоту у всякого ехать в столицу.

«Ну, насчет тумана она, конечно, преувеличивает, – слушая воркотню старой хозяйки, думал Дональд. – Обычная женская страсть из мухи делать слона!»

– …У кого есть свободное время и немножко денег, сейчас спокойно перебрались в Эссекс. Там, без сомнения, светит солнце, поют птицы. А воздух можно пить сколько хочешь и не дышать через проклятую марлю.

Если бы не вы и еще двое уважаемых клиентов, я бы, наверно, закрыла пансионат и уехала к брату в Брейнтри. Вы знаете Брейнтри? – И, не слушая ответа, продолжала: – Замечательное место. О, только там я и отдыхаю от этого ужасного города, где нельзя побыть ни минуты в одиночестве, все клиенты и клиенты… А как порой хочется побыть одной, подумать о себе или вообще ни о чем не думать, посидеть у камина! Конечно, дело заставляет быть в столице даже в такую погоду.

Дональд постарался разделаться с завтраком побыстрее, чтобы не слушать ее бесконечной воркотни. Он поблагодарил и, накинув пальто, оставленное в фойе, распахнул дверь. «Что за дьявольщина?!» Улицы как таковой не было. Две ступеньки виднелись под ногой, а дальше все тонуло в серой мгле. В лицо ударило сыростью. С первым же глотком воздуха запершило в горле, и он невольно попятился назад. Но потом осторожно вышел и двинулся вдоль забора, по памяти пытаясь – представить себе, где находится станция метро.

Пронзительная сырость вскоре забралась под пальто. Он поднял кашне и прикрыл им рот, чтобы хоть как-то защитить легкие от горечи вдыхаемого воздуха.

С трудом добрался до входа в метро, так и не встретив ни единой души. Спустившись в подземный вокзал, он едва отдышался. У пассажиров рты были закрыты белыми повязками, платками, кашне. Всем, чем можно спастись от удушающей горечи. Люди усилием воли заставляли себя подниматься из светлых залов в туман уличных лабиринтов.

В поезде пассажиры понуро слушали непрерывные передачи полицейского комиссариата о мерах предосторожности. Предлагалось не выходить на улицу легочным больным, воздержаться от передвижения пожилым людям, а в случае обнаружения жертв на улицах немедленно вызывать полицию и кареты Красного Креста.

Дональд стал уже сомневаться в разумности своей сегодняшней вылазки. «Но раз вышел, – решил он, – надо добираться до цели». Честно говоря, ему очень не терпелось узнать, работает ли дирекция авиакомпании сегодня.

Дом БЕА находился где-то в трех-четырех кварталах от станции. Огромные огненные буквы рекламы обычно виднелись издалека, и Дональд не сомневался, что легко найдет здание. Но туман словно собрал дома, как карты, в одну колоду и, перетасовав, вновь разбросал их в неузнаваемом порядке. Он безрезультатно проблуждал в тумане минут десять.

На мостовой тревожно сигналил автомобиль: какой-то упрямый водитель пытался добраться до дома или гаража. Потом раздался приглушенный удар металла о металл. Видно, упрямец все-таки врезался в машину, кем-то уже брошенную на дороге.

Проплутав еще минут пять, он отправился домой. Едкий смог уже набился и в вагоны поезда. Он жег глаза, заставлял поминутно откашливаться.

Прежде чем выйти из метро, он замер на лестнице, словно раздумывая, стоит ли покидать это подземное убежище и вновь бросаться в слепое плавание по улице. Но отель находился рядом, и он нырнул в туман.

«Так… Вдоль стены… Тьфу ты, проклятая тумба!… – Он больно ударился о бетонную колонну. – Здесь налево…»

Он повернул за угол и сразу же споткнулся. Под ногами лежало тело. Присев, он увидел серое, безжизненное лицо мужчины средних лет с черными штрихами франтоватых усов.

Первым желанием было броситься выполнять наставление полиции, но потом Дональд решил, что разумнее отнести пострадавшего в свой отель, который был совсем рядом. Мужчина оказался тяжелым, и Дональд дважды останавливался, опуская тело на камни, прежде чем добрался до подъезда.

Хозяйка в испуге шарахнулась от него, когда он вошел в дом..

Дональд сорвал кашне и сбросил пальто. Дышать стало легче, но в горле першило, словно и в доме воздух прогоркл, как там, за дверью. На распростертого на ковре перемена обстановки произвела магическое действие. Он очнулся и, сделав несколько жадных глотков воздуха, приподнялся. Огляделся, не понимая, что происходит и почему он лежит на полу.

– Проклятый смог! Он, кажется, чуть не переселил меня на кладбище. – Пострадавший сел, привалившись к стене.

– Добрый вечер, как вы себя чувствуете?

– Если это добрый вечер, то что же такое дорога в могилу? Вы еще спрашиваете? Высунулись бы на улицу! Куда это я забрел?

Хозяйка рассмеялась.

– Забрели? Да вы уже покойничком были, когда мистер Роуз принес вас в отель. Но не беспокойтесь, сейчас я отведу вас в комнату, и вы отдохнете, а тем временем я попробую вызвать врача.

– Он будет через сто лет, ваш врач. И он мне все равно не поможет. У меня старая болезнь. И вот не выдержал. Надо иметь железные мехи, а не легкие, чтобы переваривать эту мерзость.

Он встал. Дональд взял его под руку и помог подняться на второй этаж. При ярком свете многоламповой люстры Дональд разглядел незнакомца.

Это был среднего роста, склонный к полноте мужчина, одетый в добротный костюм, пошитый с крикливостью континентальной моды. Смуглый цвет кожи выдавал представителя другой национальности, хотя незнакомец говорил чисто, с едва уловимым, мягким акцентом, свойственным французам.