Когда вакцина была готова, встал вопрос, где и как ее испытывать. Первые опыты провели на мелких лабо­раторных животных, а затем и на обезьянах. Экспери­менты показали, что вакцина не причиняет вреда, сти­мулирует образование антител и защищает обезьян от последующего заражения их живым вирусом клещевого энцефалита.

Уже весной 1938 года Смородинцев и Левкович приготовили первые ампулы с препаратом, который они считали пригодным для людей. Нужно было доказать, что вакцина не причинит вреда прививаемым. Ведь она содержала большие количества энцефалитного вируса, правда, инактивированного формалином.

Ученые даже не задумывались, кто первым получит инъекции вакцины, чтобы доказать ее безвредность. Это подразумевалось само собой. Создатели вакцины и сотрудники лаборатории ввели ее себе и после тщатель­ного врачебного наблюдения убедились, что на протяже­нии нескольких месяцев после вакцинации никаких по­бочных явлений не возникает.

Когда безвредность вакцины выяснилась, нужно бы­ло наверняка убедиться в ее защитной эффективности. Обнаружив, что после прививки в крови образовались антитела к вирусу энцефалита, исследователи пошли на огромный риск и заразили себя диким таежным виру­сом. Они ввели себе в кровь очень большие количества вируса, гораздо большие, чем попадает в организм чело­века при укусе клещей. Вера в успех оказалась оправ­данной: вакцина защитила ученых, они не заболели.

После дальнейших испытаний вакцину начали произ­водить в достаточно больших количествах, чтобы мож­но было привить всех, кто нуждался в защите от энце­фалита в связи с выездами на работу в тайгу. Уже к вес­не удалось привить более 20 тысяч человек, уезжавших на Дальний Восток. Мероприятия дали ощутимый эф­фект. К осени удалось выяснить, что почти все привитые оказались защищенными. Они успешно работали в тайге, хотя неоднократно подвергались укусам клещей. Болезнь у большинства из них не возникала.

Оценка эффективности вакцины против клещевого энцефалита, проведенная через год, показала, что число заболеваний снизилось в 2,5—4 раза. Это было хорошо для начала, но недостаточно, потому что некоторый про­цент привитых все же заболевал.

Обследуя сыворотки крови, полученные от многих тысяч привитых в том году людей, и анализируя данные о заболеваемости энцефалитом в Сибири, ученые при­шли к выводу, что первые прививки защищают людей всего на один год. Только в течение этого короткого вре­мени в крови сохранялись достаточные количества ан­тител.

Вакцину против энцефалита приготовили из убитых вирусов. На введение такого убитого вируса, который не мог размножаться в организме, ответ был более слабым, образовывалось гораздо меньшее количество антител. Этого количества хватало на год. Затем антитела разру­шались, и человек опять становился восприимчивым. Он рисковал снова заразиться и заболеть.

Ученые установили, что защита значительно усили­вается, если вакцину ввести не один раз, а три-четыре. Такой цикл прививок следовало повторять каждые два года. Естественно, что это было не совсем удобно, одна­ко позволяло всех, кто начинал работать в условиях не­обжитой сибирской тайги (охотников, лесорубов, участ­ников геологических и других экспедиций и в первую очередь военных), надежно защитить от клещевого энце­фалита.

Можно представить себе масштабы этой огромной профилактической работы, которая призвана была охра­нять здоровье миллионов людей на огромнейшей терри­тории Сибири и Дальнего Востока.

В 1941 году было объявлено об утверждении Госу­дарственных премий трех степеней за выдающиеся на­учные разработки, сделанные в нашей стране. Совет­ское правительство высоко оценило самоотверженную работу исследователей, боровшихся в тайге с клещевым энцефалитом, изучивших природу этой болезни и создав­ших первую в мире эффективную вакцину. В 1941 году труд Е. Павловского, А. Смородинцева, Е. Левкович, П. Петрищевой, М. Чумакова, В. Соловьева и А. Шубладзе был отмечен Государственной премией первой сте­пени.

— Означало ли это, что с энцефалитом было по­кончено?

— Нет, завершился только начальный этап работы. Ученые смогли лишь сдвинуть краеугольный камень и ответить на два первых вопроса: чем вызывается и как распространяется энцефалит.

— Но раз вакцина была создана, оставалось только привить ею всех нуждающихся, не так ли?

— Такой подход слишком упрощен. Ведь вакцина-то была инактивированная, и создаваемый ею иммуни­тет оказывался не только кратковременным, но и недо­статочно прочным.

В послевоенный период многие экспедиции, послан­ные в различные зоны Советского Союза, установили, что клещевой энцефалит встречается не только в сибир­ской тайге, но поражает людей буквально на всех лес­ных территориях страны. Болезнь встречалась и на Урале, и в Карелии, и в южных районах.

Эти исследования вирусологов и эпидемиологов, ко­торыми руководили Чумаков и Смородинцев, выяснили природу неизвестных ранее заболеваний, получивших название «омская геморрагическая лихорадка», «двухволновый менингоэнцефалит» и т. д.

Вирус клещевого энцефалита везде собирал свою жатву: от берегов Тихого океана до Белого моря и Бело­руссии. Более того, исследования советских ученых на­доумили заняться такими же работами и вирусологов других стран. Не прошло и несколько лет, как очаги клещевого энцефалита выявили сначала в Чехослова­кии, а затем в Венгрии и Румынии, в Финляндии и Поль­ше. Очаги клещевого энцефалита, связанные с весьма родственными вирусами, были обнаружены и в различ­ных государствах Азии и Америки.

Правда, в Сибири энцефалит имеет более тяжелое клиническое течение и губит 20—30 процентов заболевших, в то время как в европейских районах страны бо­лезнь протекает легче и смертность при ней в 10 раз ниже.

На сохранение очагов клещевого энцефалита значи­тельное влияние оказывает хозяйственная деятельность человека. Нередко она вообще приводит к их ликвидации или сокращению в результате вырубки лесов и последу­ющей распашки земли.

С другой стороны, очаги энцефалита часто расши­ряются, если люди интенсивно осваивают леса, заменя­ют хвойные породы деревьев лиственными. Человек всегда приводит за собой в лесные массивы домашних животных, которые становятся объектами нападения клещей, а затем передают вирус людям, употребляющим их молоко.

В последние годы специалисты подсчитали, что в на­ше время на территории Советского Союза постоянной опасности заражения клещевым энцефалитом подверга­ются около 20 миллионов человек. И в тех местах, где лесные массивы насыщены большим количеством зара­женных клещей, может ежегодно инфицироваться до 25—40 процентов жителей. Правда, заболевают не все, однако эти цифры значительны.

Изучая повадки насекомых, ученые установили, что, нападая на человека, клещ всегда ползет по его одежде только снизу вверх. Поэтому, чтобы защититься от кле­ща и не дать ему попасть на кожу, брюки нужно хоро­шо заправлять в сапоги, а рубашку — под ремень брюк. Если при этом еще плотно застегнуть манжеты рубашки, клещ практически не сможет попасть на тело человека. Выпускаемые нашей промышленностью раз­личные жидкости или мази, отпугивающие насекомых, надежно охраняют человека от клещей.

Во многих районах страны, где зараженность лесов клещами весьма высока, государство проводит в послед­ние годы активное их истребление с помощью различ­ных инсектицидов. Для этого самолеты и вертолеты опрыскивают или опыляют смертельными для насеко­мых ядами лесные массивы вокруг поселков, лесопро­мышленных объектов, домов отдыха и санаториев. Опы­ление лесов проводят осенью, а затем весной, когда яд легче достигает находящихся на деревьях клещей. Еже­годное опыление такими инсектицидами резко умень­шает число клещей и в значительной мере снижает риск заражения людей энцефалитом.

Некоторые ретивые противники вакцины предлагали бороться с клещевым энцефалитом, уничтожая живот­ных — носителей вируса. Но это нереально. Сейчас из­вестно, что на территории Советского Союза постоянно инфицировано вирусом клещевого энцефалита более 100 видов млекопитающих и птиц. Их общее число со­ставляет многие сотни миллионов особей, а это значит, что с ними сделать ничего нельзя. Они поддерживают в природе постоянные очаги инфекции, а одновременно и экологическое равновесие, нарушать которое всегда опасно.