Сейчас, когда все эти события поросли травой забвения, они не перестали оставаться частицей проклятой нами истории, которую мы знать обязаны, чтобы не впасть в другую крайность и вновь оказаться «Иванами, не помнящими родства». Вглядываясь из нашего исторического далека, листая уже пожелтевшие бумаги, невольно раскладываешь их на три кучки и без газетной спешки, не склонной к анализу, видишь три этапа экспериментального проекта «Аполлон» – «Союз» (ЭПАС). Каждый из них труден по-своему, и ни один последующий не мог бы существовать без предыдущих.
Самое знаменательное, что американцы говорили об ЭПАС не только как об интересном научно-техническом эксперименте, но и как о событии, открывающем новую эпоху в космонавтике, а, следовательно, и в истории человеческой цивилизации в целом. «Аполлон» еще не приводнился, а уже писали: «Эта экспедиция займет в истории такое же место, какое в ней отведено первому полету человека в космос и первой его посадке на Луне. Ибо, несмотря на то, что соглашение, приведшее к ЭПАС, предусматривает осуществление лишь одного полета, трудно себе представить, чтобы успешное выполнение этой задачи могло бы быть не только началом, но и концом сотрудничества США и СССР в области космических исследований».
Итак, три этапа: прошлое – настоящее – будущее.
Идея соединения человеческих усилий для достижения единой цели в космосе столь очевидна и логична, что отыскать в прошлом тот первый намек, первое слово, с которого началась история ЭПАС, довольно сложно. Американцы в Хьюстоне показывали мне авиационный справочник за 1937-1965 гг., где действительно указывалось, правда, безо всяких на то оснований и ссылок, что СССР и США проектируют совместные спасательные операции в космосе. Я, в свою очередь, напомнил, что еще за полвека до этого фантазия К.Э.Циолковского отправила в межпланетный полет русского, американца, немца, француза, англичанина и итальянца. В те годы, кажется, так безмерно отдаленные от спутников и космических кораблей, К.Э.Циолковский, словно заглядывая в знойное лето стартов ЭПАСа, писал: «Человечество приобретает всемирный океан, дарованный ему как бы нарочно для того, чтобы связать людей в одно целое, в одну семью...» Как видите, назвать некоего конкретного «изобретателя идеи» ЭПАС куда труднее, чем найти изобретателя звонкого названия «Аполлон», несмотря на то, что ЭПАС – это тоже история современности.
Идея носилась в воздухе, и носилась давно. История же конкретных документов по этому вопросу восходит к времени первых спутников. 15 марта 1958 года Хрущев высказал свои предложения о сотрудничестве в космосе и внес 7 и 18 ноября того же года проекты советских резолюций по тому же вопросу на обсуждение XIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Мы, напомню, уже запустили к этому времени первый спутник и Лайку, и Никита Сергеевич, сидя, что называется, «на коне», мог позволить себе этакий широкий жест, хотя документы состояли в основном из звонких, но общих фраз. Они были отвергнуты Соединенными Штатами, которые посчитали себя уязвленными, поскольку эти предложения не обеспечивали сколь-либо достойного их влияния в тех международных рабочих органах, которые должны были проводить в жизнь решения ООН. В декабре 1959 года то же самое повторилось вновь.
Различные формы широкого международного сотрудничества, в том числе и двусторонние соглашения между США и СССР, не могли появиться на свет сами по себе, в отрыве от всех других более общих и важных международных проблем, таких, скажем, как проблема разоружения. ЭПАС проклюнулся, когда наступило некоторое общее временное потепление. Джон Кеннеди не мог думать серьезно о сотрудничестве в космосе, потому что не мог пока отыскать приемлемого для него пути сотрудничества на Земле. В нашей стране это был очень популярный человек. А почему – непонятно. Ну не только же за внешность! Что же касается его политики по отношению к нам, ее никак нельзя назвать не только дружелюбной, но даже последовательной. Например, утром 21 февраля 1962 года Кеннеди подписал ответное письмо на поздравление Советского правительства в связи с успешным завершением полета Джона Гленна и в этом письме выражал надежду, что советско-американское сотрудничество принесет хорошие плоды, а вечером того же самого дня, выступая на пресс-конференции, подвергал сомнению возможность такого сотрудничества.
И так бывало не один раз. Но бывало и другое, о чем тоже не надо забывать.
В американской литературе по проблемам сотрудничества в области освоения космического пространства очень часто вспоминают выступление президента Д.Кеннеди в ООН, посвященное этому вопросу. Правда, рассказывают, что за два дня до этого выступления он обсуждал со своими экспертами возможность организации совместной советско-американской экспедиции на Луну. Идея была расценена как явно утопическая. Выдвигая в ООН предложения о советско-американском сотрудничестве, Кеннеди не мог не понимать, какую реакцию вызовут они в правительственных кругах США. И реакция эта известна: речь в ООН была объявлена подрывающей «первенство и приоритет» США, бюджет НАСА был сокращен на 600 миллионов долларов, палата представителей приняла постановление, запрещающее использовать хотя бы один цент для организации лунной экспедиции в сотрудничестве со странами коммунистического лагеря. «Решение палаты представителей, – пишет Ю.Н. Листвинов в уже цитируемой мною книге, – было недвусмысленным предупреждением, что дальнейшее отступление от курса «холодной войны» может дорого обойтись ему (Кеннеди. – Я.Г.) на предстоящих президентских выборах 1964 года».
«Конструкторам и инженерам, работающим над проектом «Аполлон», – писал английский еженедельник «Нью сайентист» в марте 1965 года, – идея полета на Луну в этом десятилетии на космическом корабле, сконструированном совместно Россией и Америкой, всегда казалась карикатурной». ЭПАС не мог появиться в небе «холодной войны», хотя слов о сотрудничестве и в те годы произносилось немало. Но слова с обеих сторон расходились с делами, пожелания – с жизнью. Слова были просто «обязательным ассортиментом» трибунных выступлений, иллюстрирующих их смелость и активность. Я мог бы привести десятки цитат из речей Хрущева, но раз книжка «американская», не будем трогать Никиту Сергеевича. В сентябре 1969 года сенатор Уильям Проксмайр предложил включить в экипаж одного из «Аполлонов», который в ближайшее время готовится лететь на Луну, советского космонавта, что позволило бы придать исследованиям Луны интернациональный характер и снизить колоссальные расходы. Когда же советско-американский полет начал воплощаться в жизнь, тот же Проксмайр выступил с критикой программы ЭПАС.
Гораздо более последовательную политику всегда занимали американские астронавты. Патриотизм и верность идеалам родины не ослепляли этих людей, лучше других понимавших, что сотрудничество в космосе совершенно необходимо. Когда разговор об этом зашел после возвращения с Луны «Аполлона-16», Джон Янг ответил, что он готов выучить русский язык, чтобы преодолеть «языковой барьер», и уверен, что Дьюк и Маттингли тоже готовы сделать это.
– СССР, США, Франция и другие страны, которые уже сегодня ведут широкие космические исследования, должны объединить свои усилия, – говорил Чарльз Конрад. – Надо постигать космический океан и идти дальше, за Луну. Одна страна это сделать не в состоянии. Хотя стоимость полученных знаний постоянно увеличивается, человечество всегда будет стремиться получать их любой ценой. Для этого, вполне естественно, людям надо объединиться...
О сотрудничестве между США и СССР в разные годы говорили и писали Нейл Армстронг, Фрэнк Борман, Джозеф Кервин, Майкл Коллинз, Гордон Купер, Юджин Сернан, Дэвид Скотт и другие астронавты.
Да, идея сотрудничества давно носилась в воздухе. О совместных полетах говорили и в Звездном городке, и в Хьюстоне. «Нью-Йорк таймс» в марте 1970 года упрекала президента Никсона за «ограниченные возможности для совместных проектов с другими странами» и утверждала, что истинного прогресса в космонавтике «можно достичь лишь путем переговоров с Москвой». Еще до этого начался обмен письмами о сотрудничестве в космосе между президентом Академии наук Мстиславом Келдышем и генеральным директором НАСА доктором Томасом Пейном, 24 апреля 1970 года в Нью-Йорке Пейн беседовал на эту тему с советским академиком Анатолием Аркадьевичем Благонравовым. Вот тогда-то и зашел разговор о новом стыковочном узле и проблеме спасения в космосе. Хотя идея и висела в воздухе, разговор в Нью-Йорке возник не случайно: ровно за неделю до этого спасательное судно «Айво Джима» выловило в Тихом океане экипаж «несчастливого» тринадцатого «Аполлона».
