– Красномордый все на этого валит, – пояснил капитан милиционеру, который стоял радом. – Он у них организатор, вдохновитель и главная ударная сексуальная сила. Вон хряк какой! Брюхо нажрал... составляй протокол. Я вижу, он и в самом деле тянет на главаря.
– Ничего не буду говорить и ничего не подпишу, – сказал Борис.
– Совсем ничего не скажешь? – улыбнулся капитан.
– Совсем.
– И не подпишешь?
– Ничего, – Борис зло глянул на капитана.
– Очень хорошо, – неожиданно согласился Кошаев. – Можешь оставить его в покое. Не надо ничего спрашивать. Никаких вопросов, никаких протоколов. Сунем на сутки в камеру к уголовникам, но им надо сказать, что, дескать, насильник, девочку изуродовал... Они его всю ночь трахать будут во все дырки, которые только смогут обнаружить. Я смотрю, жопа у него прямо бабья... Для уголовничков будет просто подарком, а наутро его передадут в соседнюю камеру, выменяют за пару бутылок водки...
– Вы что это, серьезно? – побледнел Борис.
– И главное – по закону, – с улыбкой ответил капитан, – и по справедливости. Ты должен знать, что чувствовала девочка, когда удовольствие получал. Все, с этим ясно. Пойду посмотрю, как там долговязый вертится на крючке у правосудия.
– Товарищ капитан, – жалобно протянул Борис, только сейчас, видимо, осознав опасность, которая нависла над ним.
– Слушаю, – обернулся Кошаев.
– Ну, разберитесь вы... Нельзя же вот так...
– Как? Ты решил заговорить? Может быть, и протокол подпишешь?
– Ну... Если он будет соответствовать действительности... Почему и не подписать...
– Сейчас сюда доставим девочку, проведем очную ставку, запишем ее показания, запишем твои возражения, если таковые будут, сопоставим с показаниями остальных членов банды...
– Да какой банды, товарищ капитан! – взмолился Борис. – Ну, собрались ребята, ну, шампанского выпили...
– Вот и я о том же! Сейчас шампанское пьют только бандиты и их любовницы!
– Ну, не так уж я и виноват...
– А как ты виноват?
– Посидели, поговорили...
– Девчонку трахали?
– Понимаете...
– Я задал вопрос! – заорал Кошаев. – А ты, мразь поганая, сучий потрох, обязан на него отвечать. Если отвечать не желаешь, то через полчаса будешь в камере. Там о твоей жирной заднице давно мечтают. Человек двадцать в камере... На всех нарах перебываешь.
– Я же не отказываюсь...
– А я задал вопрос. Было?
– Ну... было.
– Все трое?
– Да...
– Кто первый?
– Понимаете...
– Повторяю вопрос... Кто первый?
– Ну... Ребята сказали... Иди ты...
– Кому сказали? – бесконечно терпеливым голосом произнес капитан Кошаев.
– Мне...
– И ты пошел?
– Пришлось...
– Бедный... Как же он страдал! – Кошаев посмотрел по сторонам, призывая милиционеров в свидетели. – Я же сказал – главарь. Так и оказалось. Ты сколько весишь? – неожиданно спросил он у Бориса.
– Что? – не понял тот.
– Повторяю вопрос для идиотов... Твой вес? В килограммах.
– Ну... Восемьдесят семь... Может быть, девяносто...
– Ясно. Центнер. Алексей! – крикнул Кошаев в сторону кухни. А когда из двери выглянул участковый, спросил: – Сколько весит, по-твоему, эта девочка... Потерпевшая?
– Да на сорок пять потянет... С сумкой.
– Представляете картину? – Кошаев снова всех обвел гневным взглядом. – Представляете, что делал на ребенке этот вонючий центнер с яйцами?
– Она, между прочим, была уже... – начал было Борис, но Кошаев не дал ему закончить.
– Заткнись, дерьмо! Там вся простыня в крови! Это что, твоя кровь? Отвечай на вопрос!
– Я же не гинеколог, капитан, – попытался свести все к шутке Борис, но капитан проявил твердость.
– Ты им станешь. Обещаю. Пишите протокол, а потом повезем всех на экспертизу. Они же еще члены не успели отмыть, хряки вонючие.
И Кошаев прошел в спальню, где с некоторой вольностью, забросив ногу на ногу, сидел в низком кресле Игорь и терпеливо, с явной снисходительностью, объяснял старшине, что он ни в чем не виноват, что только стечение странных обстоятельств вынудило его... Не говоря ни слова, Кошаев с силой поддал красивую загорелую ногу Игоря.
– Сидеть прилично! – гаркнул он сознательно громко, сразу ломая тихую задушевную беседу.
– Не понял, – улыбнулся Игорь, но ногу все-таки подтянул поближе к сиденью кресла.
– Сидеть прилично! – снова заорал капитан и изо всей силы поддал вторую ногу Игоря.
– Мне кажется, капитан, – начал Игорь с некоторым вызовом, – что ведете вы себя несколько...
– Что?! – Кошаев приблизился к самому лицу Игоря. – Что тебе кажется, мудак недоделанный? А ну повтори!
– Прежде чем так говорить...
– Ну? Ну? – поощряюще прошипел Кошаев. – Ну?
– Надо разобраться... Дело в том, что...
– Дело в том, что твои сраные подельники уже дали показания. И подписали протоколы. Из них следует, что главный преступник ты, пидор позорный! Ты заволок девчонку в квартиру! Ты затеял все это дело! Ты! – и, схватив Игоря за нос, капитан с такой силой сжал его, что из глаз парня потекли слезы.
– Вы ответите! – сумел выкрикнуть Игорь, но мощная пощечина, которую влепил Кошаев, не дала ему возможности продолжить предупреждения.
– Пока отвечать будешь ты. Кто затащил девчонку в квартиру? Отвечать!
– Вы взялись, капитан, так круто, что, право же, я затрудняюсь...
– Затрудняешься? – ласково улыбнулся Кошаев. – Помогу. Сейчас твои мозги обретут необходимую ясность. Только что я пообещал твоему толстожопому приятелю отправить вас на ночь в камеру к уголовникам.
– Ну и что?
– Не возражаешь?
– Если у вас есть такие права... Пожалуйста.
– А ты знаешь, что делают уголовники с такими красавчиками, как ты? С такими вот красавчиками, которые попадаются на изнасилованиях? Знаешь? Сначала они их полотенцем попридушат, чтоб не очень сопротивлялись, чтоб тело приобрело нужную мягкость, податливость, женственность. А потом трахают. По очереди. Вся камера человек из двадцати. Отказываться у них не принято. А когда все насытятся вами, сволочами, то передадут в другую камеру... А там тоже несколько десятков крутых ребят, истосковавшихся по женской ласке. Ты даже не представляешь, каким станешь любвеобильным к концу первой недели... И это уже на всю жизнь, красавчик. Это уже навсегда.
– Вы этого не сделаете, – в полной растерянности пробормотал Игорь. – Вы этого не сделаете...
– Почему? – поинтересовался капитан.
– Это жестоко.
– Да? В самом деле? Тогда скажи мне, пожалуйста, ответь, будь добр, сучий ты потрох... Откуда взялись эти кровавые пятна на простыне? Как они появились?
– Я здесь не хозяин... Это квартира Бориса...
– Так, начинаем валить друг на друга. Не переживай, – перебил Кошаев, заметив, что Игорь опять хочет возмутиться. – Ты не первый. Твои подельники уже успели все на тебя свалить. Говорят, если бы ты не затащил девчонку в квартиру, то вообще ничего бы не было... Старшина, – повернулся капитан, – созвонись с ребятами... Пусть приготовят камеру... Чтоб она была достаточно населена, чтоб там уже ждали любовных ласк и готовились...
– Вы этого не сделаете...
– Только так! – отрезал Кошаев. – Только так. А дальше мне уже будет совершенно неинтересно, сколько вам дадут, будет ли суд, отпустят ли вас на свободу, может быть, даже президентские награды выдадут, с некоторыми это случается... Вы свое уже получите. Паскуда, – прошипел капитан самое страшное ругательство, которое только подвернулось в этот момент. – По скольку раз трахнули девчонку?
– По одному...
– Ты первый?
– Нет... Борис.
– Ты второй?
– Да.
– Старшина! Пиши протокол. И этот хряк зловонный готов дать чистосердечные показания. А я пошел за соседями. Такие важные для суда показания лучше закрепить понятыми. Там уже вся площадка забита народом, есть из кого выбрать.
* * *
Когда капитан вышел на площадку, люди, собравшиеся из соседних квартир, расступились, и он увидел, что по лестнице поднимается полковник милиции. Кошаев озадаченно крутанул головой, удивился, но самообладания не потерял.
