– Постой-ка, постой… Е-40? – Петровский на мгновение задумался. Вспомнив, о чем речь, невольно рассмеялся. – Эк, куда вы на пару с Антоном… Или это ты один придумал?

– На пару, – ответил Нелетов.

На его тонких губах тоже промелькнуло подобие улыбки.

– А побочные эффекты?

– Ну, если сделать антидот и продавать дозировано…

– Антидот, – фыркнул Петровский. – Это ведь намного хуже «Сигмы», Игорь, дорогой. С «Сигмы» хоть слезть можно. С трудом, но, говорят, можно. А с Е-40 как? Это уже, извините, на всю жизнь…

– Тарас Васильевич! Для экстремальщика Е-40 – лучший выбор. Они и так жить спокойно не могут. Хорошо, давайте протестируем. Пара моих приятелей хоть сейчас готовы на стенд. Что скажете?

– Ты рассказал им? – вопросительно поднял брови Петровский.

– Только общая информация. Минусы и плюсы. Напирая в основном на минусы. И знаете, что мне сказал один из них?

Тарас прищурился.

– Что жизнь без этой штуки для него не жизнь? – произнес он.

Нелетов кивнул.

– Именно в этих выражениях и сказал.

Тарас задумчиво постучал пальцами по столу. «Е-40, – подумал он. – Мне бы проблемы твоих экстремальщиков, Игорек. С радостью бы махнулся».

– Чревато, конечно, но попробовать стоит, – сказал он. – Что ж, делай. Проверяй, тестируй, запускай в производство… Или есть проблемы?

Нелетов замялся.

– Вопрос в том, что Вепрь отказывается, – признал он. – Его можно понять – половина всех позиций проходит через его руки. Он считает, что скоро у него не останется сил. Он уже чувствует это.

– Опять Вепрь… – нахмурился Тарас. – Ишь ты… Сил у него не останется. Да на нем пахать надо! А чувствует он, что ему опять пора на Канары. Ты же знаешь Вепря. Он уникален. Но незаменим ли, Игорь? Надоели его выкрутасы хуже горькой редьки. Мы с Антоном это на днях обсуждали.

– Пока незаменим, – вздохнул Нелетов. – Мы с Антоном ищем варианты. Но пока не можем обойтись без него.

– А он, конечно же, это понимает…

– Естественно. Это понимают все. Даже Лизочка.

Лиза, очаровательное существо, была секретаршей Петровского. За многие годы жизни Тарас не встречал более редкостной и самовлюбленной дуры. В офисе ее держали из-за великолепных форм, томного голоса и высокой скорости печати на компьютере, по крайней мере так уверял Антон. Впрочем, у Тараса были сильные сомнения в том, что Лизин рабочий день заканчивается на работе. Почему вот сейчас Тополев не звонит по делу? Чем он занят?

– Очень плохо, – произнес Петровский вслух. – Очень плохо, что Вепрь взял нас за горло. Он не самый плохой человек и прекрасный специалист. Может, ты хотя бы порекомендуешь ему немного убавить аппетиты? Откровенно говоря, мне совсем не хочется что-либо менять.

– Хорошо, Тарас Васильевич. Я с ним поговорю, – кивнул Нелетов и что-то быстро черканул в блокноте. – Что-нибудь еще?

– Да…

Закончить Петровский не успел. В кармане запел мобильник. У Тараса словно камень с души свалился. Объявился-таки Антоша, умница! И какая разница, заканчивается Лизин день в семь или нет? Несколько мгновений Петровский смотрел то на поющий телефон, то на Нелетова.

– Ты уж извини меня, Игорь, – наконец виновато произнес он. – Совсем времени нет. Давай, может, мы с тобой в другой раз пообщаемся?

Он дождался, когда Нелетов закроет за собой дверь, и отложил трубку в сторону. Телефон продолжал трезвонить. Номер не определен. Это не Антон. Но почему-то Тарас был уверен, что звонит кто-то не менее важный и нужный сегодня.

– Да? – спросил Петровский.

Незнакомый холодный голос произнес:

– Здравствуйте, Тарас Васильевич.

Тарасу инстинктивно захотелось отстраниться от трубки, настолько откровенная неприязнь сквозила в тоне собеседника.

– С кем имею честь? – осведомился он.

На другом конце раздался сдавленный смешок:

– Не узнаете? Странно. Я же ваш воспитанник.

Петровский поморщился, вспоминая. Что-то много старых друзей и знакомых появилось у него за последние дни…

– Это Максим Дронов говорит, – подсказали ему на другом конце.

У Тараса подпрыгнуло сердце.

– Макс! – радостно воскликнул он. – Ты? Я совсем тебя не узнал. Богатым будешь. Где ты? Как ты? Мы уже все с ног сбились.

– Жив-здоров, как вы и предсказывали, – ответил Максим. – В полный рост осваиваю нового себя.

– Постой-ка, – встревоженно спросил Петровский. – Ты охрип, что ли?

– Ну, это вряд ли. Теперь же благодаря вам ко мне ни одна зараза не пристает.

– Почему ты так разговариваешь? Считаешь меня в чем-то виноватым?

– Виноватым? – после паузы переспросил Максим. – Если бы считал, то говорил бы с вами в другом месте и совсем иначе. Уж поверьте. Научился. У меня к вам один вопрос, Тарас Васильевич.

– Какой?

– Почему вы мне не оставили выбора? Почему позволили им меня убить? Я не в восторге от того, что играл роль скотины на бойне, Тарас Васильевич! Объясните мне, тупому, почему не позволили отправить их на тот свет? Почему не дали порвать их на части?

Петровский вытер пот со лба.

– Мы же с тобой все это обсуждали, – ответил Тарас как можно спокойнее. – У них целая организация, Максим. Тебя бы не оставили в покое. И тебя и маму.

– Вы что, их пожалели?! – крикнул в трубку Максим. – Этих палачей?

Внезапно Петровский все понял. И странно изменившийся голос, и манера говорить, и претензии, сыпавшиеся, как из рога изобилия. Началось. От осознания непоправимого, невозможного, необратимого у него перехватило дыхание.

– Постой, Максим! – закричал Петровский в трубку. – Остановись! Послушай меня секунду!

В трубке молчали.

– Слушаю.

– Ничего бесплатного не бывает. Я говорил тебе об этом. Тогда, перед… Но я не мог тебе рассказать всего. Ты стал другим. Тебя непросто убить, верно. Но есть и обратная сторона медали. Помнишь, я говорил, что ты станешь нечеловеком?

– Конечно, помню.

– Послушай себя. Голос твой изменился. Ты готов убить любого, вставшего у тебя на пути. Ты исступленно жаждешь крови. Ты невменяем и неуправляем, Максим, и можешь натворить такого, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. И только я могу тебе помочь.

– Чем же?

– Существует сыворотка, – торопливо начал объяснять Петровский. – Специальная сыворотка, своего рода антидот, который сдерживает ненависть, пожирающую тебя изнутри. Я много раз проходил через твое состояние, Максим, и прекрасно знаю, что ты сейчас испытываешь. Одумайся! Всего один маленький укол, и ты в полном порядке. Приезжай ко мне, все сделаем. Или нет. Скажи, где ты, я приеду. Я приеду когда и куда угодно, ты только скажи. Все должно было пойти иначе. Мы были уверены, что все получится, как обычно, и что до твоего теперешнего состояния не дойдет. Ты же уже двое суток должен был быть у нас, понимаешь?

– Маленький укольчик. Я уже сделал на днях один. Помните? Жаль, что вы меня не забрали, – произнес Максим без всякого сожаления. – Но сейчас я никуда не поеду, Тарас. У меня на сегодня запланирована встреча.

– Максим, – почти умоляюще сказал Петровский. – Ты прольешь много невинной крови. Остановись, пока не…

– Невинной?! – перебил его Максим. – Вы о чем? О крови людей, которые меня убивали?

– Нет, не о них, конечно. Но… Послушай…

– Нам не о чем больше говорить, – после секундной паузы сказал Дронов и отключился.

– Максим! – закричал Петровский в бешенстве.

Посмотрел на дисплей. «Номер не определен», – горела надпись.

– Черт! – Тарас швырнул телефон на стол. – Дурак! Сопляк! Что ты делаешь! Остановись немедленно!

Он вскочил и нервно заходил по кабинету. «Что же делать? Как его остановить? Где находится эта его работа? Черт, ну где же ты, Антон? Почему не звонишь, когда ты так нужен?!»

Словно угадав его мысли, кротко запел селектор. Тарас бросился к столу.

– Да?

– Тарас Васильевич, Топо… – начала Лиза.