— Это не совсем так. Соттон явился ко мне, и я вышел навстречу, но мы не стали бессмысленно сжигать друг друга, а начали разговор, и оказалось, что мы можем договориться мирно. Вместо войны мы объединили наши усилия и сумели разрешить проблему, над которой, как я понимаю, ты безуспешно бьёшься уже полсотни лет. У самых стен замка мы открыли два прохода: в горний мир и в обитель тьмы, но не стали призывать оттуда чуждые земле сверхъестественные силы, а, напротив, отправили туда всё, что накопилось в моём замке. Дракону место во тьме, фениксу — в обители света, а тут им делать нечего. Наш мир цветной, а они — чёрно-белые, даже если снаружи их испестрило радугой. И когда вокруг стало спокойно, мы поняли, что нам тоже нечего делить. Потом мы так же дружно уничтожили замок Соттона, и с тех пор уже не виделись. Всё-таки мы слишком разные, и мне было так же тяжко находиться рядом с ним, как и сейчас с тобой. Когда не стало замков, мы смогли жить незаметно, и постепенно о нас забыли, вернее люди решили, что мы оба погибли. Наши имена остались только в легендах.
— Говорят, замок Соттона рухнул в миг его смерти… Я частенько думал, куда девались те, кто его населял, и почему вместе с замком не погиб мир.
— Потому что мир был спасён. Твоему замку ещё далеко до устрашающей громады Соттона, где у ворот стоял архангел, а грифоны кружили в небесах десятками. Наверное, я бы ещё несколько лет не появился у тебя, если бы не прослышал о Радиме. Чародей, который умеет возвращать подобие жизни убитой скверне, должен быть на свободе. Не знаю, станет ли он могучим чародеем, но он станет чистильщиком. Трудами светлых магов земля слишком загажена, а чистильщик может, воскрешая убитых тварей, уничтожать скверну. Жизнь станет опасней, но и человечней тоже. Парень вырастет, возрастёт и его тёмное мастерство. Я думаю поселить его в тундре, по ту сторону Полуночных гор. Там нет людей, но Радим, слишком от людей страдавший, не нуждается в обществе себе подобных. Зато там — целое море скверны. Именно туда отводил на убой пленных тварей великий Соттон, туда же хаживал и ты, и некоторые другие маги, умевшие захватывать чудовищ живыми. Вы наготовили Радиму работы на три сотни лет. Поначалу Радим будет создавать всякую ползучую мелочь, потом, когда почувствует себя одиноким, родятся химеры и оборотни, с которыми можно поговорить и перекинуться в картишки. И наконец, из-за Полуночного хребта полетят драконы, и в мире снова заговорят, что чёрный властелин вернулся. Пока я жив, я буду перехватывать этих драконов и отправлять их домой. Не знаю, долго ли я ещё проживу, ведь я действительно много старше тебя, но если я не успею найти себе замену, это должен будешь сделать ты. Когда-нибудь ты появишься у чёрного замка, где на страже стоят бесы, а в подвалах томятся херувимы, но не станешь воевать, а откроешь хозяину нашу тайну. Не знаю, кем будет этот хозяин. Вряд ли такое знание можно доверить Радиму. Он слишком любит свои создания, чтобы изгонять их из мира. Скорей уж он откроет проход, чтобы призвать их сюда. Так что, пусть остаётся чистильщиком.
Больцано молча кивнул.
Они подошли к замку, где всё оставалось по-старому, если не считать изменений, случившихся с хозяином. Сигнальный флюгерок по-прежнему висел безвольно, но даже будь он цел, звук горна не встревожил бы окрестности: замок больше не считал тёмного мага врагом.
— Пробуй, — сказал Канацци. — Здесь не так много светлых сил, но на первый раз — достаточно.
Больцано отошёл к самым воротам и прочёл заклинание призыва.
Помятый грифон слетел со своей башни, через распахнутые ворота выбежали единороги и цепной пёс, который на самом деле не был псом. С окрестных пустошей слетались луговые эльфы и крошечные радужники, светлые существа, не опасные никому, но способные чудным мерцанием зачаровать человека, так что иной сутки простоит, завороженно глядя на волшебный танец, и лишь потом вспомнит, что были у него неотложные дела и планы, которые теперь поздно выполнять. Покинув замковые печи и камины, приползли огненные саламандры, которые, если останутся без пригляда, могут запросто устроить пожар, доказав, что свет — не всегда добро. И наконец, из бездонной синевы небес спустился ангел-хранитель — тайная гордость Больцано. Он топорщил перья белоснежных крыл, гневно поглядывал на Канацци и очень напоминал рвущегося в бой петушка.
Всё постигается в сравнении: глядя на своё войско, Больцано вспомнил, что у ворот Соттона стоял некогда архангел с пылающим мечом в руках, а Канацци расправился с серафимом ещё в ту пору, когда самого Больцано и на свете не было.
Теперь предстояло самое главное: проверить, усвоен ли данный ему урок. Всё-таки он первый, кто не сам достиг великого знания, а получил его в наследство. Невероятным усилием Больцано прорвал ткань бытия, открыв проход в горний мир. Слепящий поток света затмил солнце. Свет был так ярок, что и теперь Больцано не видел, что скрывается за порогом реальности. Но дивные существа видели, они заволновались, подавшись вперёд. Не оставалось сомнения, что они, если повелитель прикажет, останутся здесь и пойдут на гибель, но по-настоящему их родина — там, и туда они рвутся пусть не душой, которой у них нет, но светом, что наполняет их.
— Чего стали? — крикнул Больцано, повторяя недавний приказ тёмного мага. — Ступайте домой, здесь вам делать нечего!
Ангел первый последовал призыву, следом, словно бабочки к фонарю, метнулись остальные дивные существа. И лишь когда последний радужник растаял в горнем свете, Больцано отпустил тяжесть, пригибающую его к земле, позволив порталу захлопнуться. Без сил опустился на камень, опустошенный, отдавший себя до конца.
Подошёл Канацци.
— Я могу забрать мальчика?
— Да, конечно. Я отдам Радима, и всех, кто сидит в подвалах. Только, наверное, ты не сможешь сейчас ещё раз открыть проход.
— Ничего. Я просто заберу их с собой. Когда я рядом, они не посмеют причинять вред людям.
Больцано прошёл в замок и вывел на улицу Радима. Все дни плена мальчишка жил в просторной, чистой, солнечной комнате, каких в прежней жизни ему и видеть не доводилось. Его хорошо кормили, и никто не обижал, но всё же взгляд пленника потускнел, движения стали замедленны. Тёмный маг не может долго жить в плену у светлого, он зачахнет, несмотря на самый заботливый уход. Точно так же, как и светлый волшебник, захваченный чёрным врагом.
Увидав Канацци, Радим оживился, шагнул к нему и цепко ухватился за протянутую руку.
— Ты заберёшь меня отсюда?
— Да, конечно, ведь я пришёл за тобой.
Больцано один за другим снимал волшебные запоры, и наружу, среди бела дня выбирались томившиеся в подвалах исчадия ада: вылезали оборотни и василиски, упыри и демоны. Выползла многоголовая гидра, гигантская лисица, способная загрызть быка, заметалась, не зная, бежать ли ей от светлого тюремщика или прижиматься к тёмному избавителю. Радим спокойно глядел на шабаш тёмных сил, а Канацци подобные вещи не удивляли уже очень давно.
Убедившись, что замок пуст, Больцано прошёл внутрь и вынес стеклянную банку, где под притёртой пробкой копошились раздутые тела пауков. Протянул банку Радиму:
— Это твоё.
Радим молча взял банку, открыл, высыпал на ладонь крошек, одно прикосновение которых смертельно для человека. Паучки, мгновенно оживившись, юркнули в рукав. Радим поставил пустую банку на дорогу и лишь потом сказал:
— Благодарствую.
Канацци и Радим повернулись и, не попрощавшись, пошли в сторону от замка. Адская свита побежала, запрыгала, поползла следом. Горе тому, кто окажется на пути, убить — не убьют, но напугают до икоты. И долго по окрестным селениям очевидцы будут шепотом рассказывать, как повстречались им бесовские крестины, и только чудо избавило в этот миг от смерти.
Уходящих уже не было видно, одинокий смерчик заглаживал на дороге нечеловечьи следы, когда Больцано, по-прежнему стоящий на пороге, услыхал голос тёмного мага:
— Ты это знаешь и без меня, но всё-таки скажу: раз появился тёмный чистильщик, то должен быть и светлый, тот, кто сможет обращать дохлую благодать в нечто живое. На юге, где гнездится нетерпимость, откуда приходят изуверские секты, вся земля заляпана благодатью. В том есть и моя вина, но исправить причинённое мной зло может только светлый чистильщик. Не знаю, что способно породить такое чудо, но я буду его искать. Ищи и ты.
