– …рады приветствовать… х-х-х… наших доблестных покорителей… х-х-х… космоса! Каждый мальчишка… х-х-х… мечтает стать верным рыцарем звездных-х-х… путей, чтобы Земля… х-х-х… могла им гордится…

«Боже, – подумал Роббинс, – когда же он закончит?»

И словно бы в ответ на его молитву, робот зажужжал чем-то у себя внутри, засветился зеленым. Жизни и здоровью VIP-персон ничего не угрожало.

С помощью техников члены комиссии освободились от скафандров. Капитан дождался, когда красная, в бисеринках пота, физиономия сенатора покажется из-под шлема, козырнул ему. Ивинс благосклонно кивнул и уже раскрыл было рот продолжить речь, но Роббинс опередил его.

– Уважаемые гости, господа сенаторы, господин советник, команда приглашает вас за праздничный стол. Сегодня наш «Рабаул» дает в вашу честь званый обед!

Про сенатора Ивинса ходили разные слухи, в том числе говорили, что он весьма падок на доброе застолье с аппетитными разносолами. Умением зарабатывать политический капитал он не уступал самым успешным своим коллегам, но хороший стол на какое-то время мог нейтрализовать въедливость сенатора и привести его в благодушное настроение.

Роббинс шел впереди, указывая дорогу к кают-компании. Ивинс за спиной капитана вполголоса переговаривался с евразийским советником. Краем уха Роббинс слышал их беседу.

– Надеюсь, Димитрий, нас не собираются кормить фруктовой пастой из тюбиков?

– Юджи-ин! Где вы набрались подобных ужасов? Космический флот питается по высшему разряду. Это их гордость. Каждый корабль обязательно может похвастаться парой-тройкой фирменных блюд, а про «Рабаул» я слышал совершенно фантастические истории. Говорят, здешний повар едва ли не лучший на флоте.

И Лерой не подкачал! Холодные закуски – салат из морепродуктов «морской балет», «устричная феерия», паштет «ле-миттелье» – были восхитительны. Сенаторы удивленно переговаривались, Кратчет даже спросил у Роббинса:

– Скажите, капитан, и это все приготовлено из сублимированных продуктов?

– Конечно. Огюст Лерой, наш повар – большой мастер своего дела.

Кратчет покачал головой.

– Жаль, что в моем любимом ресторане так не готовят.

Ивинс прислушивался к разговору, но молчал. И только распробовав паштет, он восхищенно цокнул языком и сказал:

– Скажите честно, капитан, на вашем корабле что-то не в порядке, и вы хотите нас подкупить?

На лице Роббинса не дрогнул ни один мускул.

– Обед не только в вашу честь, сенатор, хотя вы и приглашены, как почетные гости. Просто моя команда сегодня вернулась домой, на Землю. Нас не было почти год. В космосе не часто случаются праздники, сэр.

Сенатор немного смутился – впрочем, совсем ненадолго, на каких-нибудь пять-десять секунд. Разве он мог позволить, чтобы его волновали чужие проблемы, когда еще не распробованы вот эти изумительно приготовленные устрицы?

Команда постепенно привыкла к гостям, люди расслабились, хотя иногда, нет-нет, да и бросали на членов комиссии настороженный взгляд. Космонавты не любят чиновников, и дело тут не в личной неприязни. Просто от бюрократов ничего хорошего ждать не приходится.

Несмотря на радость от прибытия домой, на многочисленные тосты, каждый на корабле помнил – осмотр еще не начинался, он просто отложен.

В проходе кают-компании появился Лерой с огромным блюдом в руках.

– А сейчас наше фирменное блюдо! Такое вы можете попробовать только на «Рабауле», и больше нигде в радиусе сорока парсеков!

Космонавты радостно зашумели. Ивинс с шутливой интонацией простонал:

– Капитан, ваш повар хочет закормить нас до смерти!

– Внимание, уважаемые гости! – Лерой осторожно поставил поднос на стол. – Перед вами «Мечта о Земле»! «Эль марридо де костра» – очень редкое блюдо с ВанГоги. Его подают только самым дорогим гостям, если хотя показать свое уважение. Прошу.

– А из чего готовят ваш «эль марридо»? – спросил Ивинс. – Насколько я знаю, на ВанГоге нет своего сельского хозяйства.

– Пока нет, сэр. – Лерой отрезал здоровенные куски и накладывал в тарелки членов комиссии. Кто-то уже распробовал блюдо и закатил глаза от наслаждения. – Поэтому «эль марридо де костра» и ценится так высоко. Здесь несколько сортов мяса, их нужно выдержать в трех различных соусах, а потом запечь с грибами. Все компоненты доставляются с Земли. Кушанье подают только в одном ресторане, причем на него записываются в очередь. На месяцы вперед.

– Что ж, – Ивинс, казалось, был польщен оказанной честью, – попробуем… А что, вполне! Очень вкусно! Просто восхитительно! Вы настоящий волшебник, уважаемый Лерой!

– Спасибо, сэр.

– Нет-нет, какое, к черту, «спасибо», это незабываемо! Неземное наслаждение! Но… – сенатор погрозил пальцем капитану, – ваши превкусные разносолы не смогут отвлечь нас от главного. Еще кусочек и… нет, пожалуй, еще один.

Сенаторы ушли довольными. На прощанье Ивинс долго жал руку Роббинсу, благодарил, нахваливал повара. Даже пообещал:

– Теперь все время буду встречать ваш корабль, капитан.

Роббинс мысленно чертыхнулся: «Не дай бог!»

Вернувшись на корабль, капитан вызвал к себе старпома, Носовски и повара Лероя.

– Спасибо, господа. Комиссия в полном восторге от вашего таланта, Лерой, и от состояния корабля. Отпуск, премиальные и, возможно, доброжелательное внимание Совета нам обеспечены. Хочу сказать, что без вас мне было бы тяжело добиться таких результатов.

– Спасибо, сэр.

– Спасибо, сэр.

– Благодарю вас, сэр.

– Но за всеми этими застольями и осмотрами, мы забыли о главном: куда же девались агарики?

– Они исчезли, сэр, – затараторил Носовски, – я везде смотрел… да и комиссия…

– Верно, – сказал Роббинс. – Комиссия их тоже не нашла. Но, как мне кажется, один из нас знает немного больше остальных. Ведь так, Лерой?

– Так точно, сэр! – Повар совсем не выглядел смущенным или испуганным. Наоборот – он улыбался. – Как вы догадались?

– Ну, вы так упорно отказывались раскрывать Маку свои секреты… А способ-то вы знали, верно? Самодеятельность я, конечно, не одобряю, но в конечном итоге вы спасли наш отпуск и, возможно, мои нашивки. Победителей не судят. Я хочу знать лишь одно: как? Как вам удалось?

МакКаллиган уставился на повара в недоумении:

– Это и правда вы, Лерой?

– Я, сэр. Вы спрашиваете как?

Он вытащил из нагрудного кармана толстенную, изрядно потрепанную книгу в засаленном переплете. Аккуратно положил ее на стол.

– Здесь все написано.

«Книга о вкусной и здоровой пище», – прочитал Роббинс.

– Откройте страницу триста двадцать девять, сэр. Там заложено.

Капитан нетерпеливо перелистывал страницы. МакКаллиган тоже наклонился над книгой.

– Вот!

Раздел назывался: «Грибная подливка. Шампиньон двуспорый – Agaricus campestris bisporus».

«Специально выведенный сорт. Ради отличных вкусовых качеств шампиньоны разводят промышленно во многих странах. Один из лучших съедобных грибов».

Ниже шло перечисление блюд. Пятая строчка сверху была отмечена жирной галочкой.

«Подливка к мясу из шампиньонов».

Роббинс отчетливо вспомнил, что во время банкета Лерой подкладывал «фирменное блюдо» только членам комиссии. Из команды никто его не ел.

Или нет?

– Это агарики? – бледнея, спросил Носовски.

– Agaricus campestris, – ответил повар. – Там же написано.

– Но… но почему он считается опаснейшим паразитом?

– Рецепт старый – сейчас его никто уже и не помнит. Эпоха, – Лерой грустно вздохнул, – сублимированных продуктов. Даже в колониях продукты выращивают в гидропонных баках. А все, что лезет из земли, считается сорняками и паразитами. Думаю, на ВанГогу споры попали случайно, вместе с первыми колонистами, и теперь обычный земной шампиньон записали в местные паразиты. Не изученные до конца, а потому весьма опасные.

– То есть вы хотите сказать… наша доблестная комиссия их просто съела?!

– Именно! – повар сиял, как отдраенный услужливым салагой поручень капитанского мостика.