Я как во сне — На сердце ночь… А если вдруг Тот голос нежный, Чьи клятвы — ложь, Слыхал и ты, Пернатый друг, Что так прилежно С утра поешь До темноты, О, для меня Напев дразнящий Ты слов ее Вновь повтори, На склоне дня, Среди летящих В небытие Лучах зари. (Франсис Вьеле-Гриффен, «Поэмы и стихотворения», перев. А. Эфрон)>
IX Enone, j’avais cru qu’en aimant ta beauté Où l’âme avec le corps trouvent leur unité, J’allais, m’affermissant et le coeur et l’esprit, Monter jusqu’à cela, qui jamais ne périt, N’ayant été créé, qui n’est froidure ou feu, Qui n’est beau quelque part et laid en autre lieu; Et me flattais encore d’une belle harmonie, Que j’eusse composé du meilleur et du pire, Ainsi que le chanteur que chérit Polymnie, En accordant le grave avec l’aigu, retire Un son bien élevé sur les nerfs de sa lyre. Mais mon courage, hélas! se pâmant comme mort, M’enseigna que le trait qui m’avait fait amant Ne fut pas de cet arc que courbe sans effort La Vénus qui naquit du mâle seulement, Mais que j’avais souffert cette Vénus dernière Qui a le coeur couard, né d’une faible mère. Et pourtant, ce mauvais garçon, chasseur habile, Qui charge son carquois de sagesse subtile, Qui secoue en riant sa torche, pour un jour, Qui ne pose jamais que sur de tendres fleurs, C’est sur un teint charmant qu’il essuie les pleurs, Et c’est encore un Dieu, Enone, cet Amour. Mais, laisse, les oiseaux du printemps sont partis, Et je vois les rayons du soleil amortis. Enone, ma douleur, harmonieux visage, Superbe humilité, doux-honnête langage, Hier me remirant dans cet étang glacé, Qui au bout du jardin se couvre de feuillage, Sur ma face je vis que les jours ont passé. (Jean Moréas, «Le Pèlerin Passionné») <IX Энона, возлюбив в тебе свою мечту, И красоту души, и тела красоту, И сердцем и умом я вознестись хотел К тому, чему в веках не сотворен предел, Чему начала нет, к чему хвала, хула Не льнут, в чем не найти ни хлада, ни тепла И что ни свету дня, ни мраку не подвластно. Гармонию меж злом, таящимся в природе, Мечтал я отыскать — и тем, что в ней прекрасно; Не так ли музыкант, что в чаще звуков бродит, В разноголосье их мелодию находит? Но дерзости былой нет ныне и следа: Пронзившая меня Венерина стрела Не мужеством любви — и в этом вся беда, — Но слабостью ее мне послана была. Я знаю двух Венер — одна из них богиня, Другая же — любви несмелая рабыня. А что же мальчуган, охотник шаловливый, Набивший свой колчан премудростью игривой, Над факелом своим слепящий балагур, Блестящий мотылек, порхающий меж роз, Причина многих зол и осушитель слез? Он тоже грозный бог, Энона, бог — Амур… Довольно! Вешних птиц умолкли голоса, Бледнеет солнца луч и меркнут небеса… Послушай, боль моя, ты олицетворенье Достойной красоты и гордого смиренья: Вчера я заглянул в тот стынущий вдали Пруд и увидел в нем свое отображенье Сказало мне оно, что дни мои прошли. (Жан Мореас, «Вдохновенный пилигрим», перев. А. Эфрон)> XVI Berceuse d’Ombre Des formes, des formes, des formes Blanche, bleue, et rosé, et d’or Descendront du haut des ormes Sur l’enfant qui si rendort. Des formes! Des plumes, des plumes, des plumes Pour composer un doux nid. Midi sonne: les enclumes Cessent; la rumeur finit… Des plumes! Des rosés, des rosés, des rosés! Pour embaumer son sommeil Vos pétales sont moroses Près du sourire vermeil. О rosés! Des ailes, des ailes, des ailes Pour bourdonner à son front. Abeilles et demoiselles, Des rythmes qui berceront. Des ailes! Des branches, des branches, des branches Pour tresser un pavillon Par où des clartés moits franches Descendront sur l’oisillon. Der branches! Des songes, des songes, des songes, Dans ses pensers entr’ouverts Glissez un peu de mensonges A voir la vie au travers. Des songes! Des fées, des fées, des fées Pour filer leurs écheveaux De mirages, de bouffées Dans tous ces petits cerveaux, Des fées! Des anges, des anges, des anges Pour emporter dans l’éther Les petits enfants étranges Qui ne veulent pas rester Non anges… (Comte Robert de Montesquieu, «Les Hortensias bleux») <XVI Колыбельная теней О краски, и краски, и краски, Вся радуга форм и вещей Слетает с дерев, словно в сказке, Дитя, к колыбели твоей. О, краски! О перья, и перья, и перья, Чтоб гнездышко ими устлать… Пусть звуки не ломятся в двери, Дитя собирается спать. О, перья! О розы, и розы, и розы, Чей запах — садов торжество… Ваш пурпур печален, как слезы, В сравненье с улыбкой его. О, розы! О взлеты, и взлеты, и взлеты Стрекоз и мохнатых шмелей — Слагайтесь в дремотные ноты, Чтоб мог он уснуть поскорей! О, взлеты! О ветки, и ветки, и ветки, Сплетайтесь в прозрачный шатер, Который бы доброй наседкой Над птенчиком крылья простер. О, ветки! О грезы, и грезы, и грезы, Пошлите свой сладкий обман Рассудку его, чтоб на грозы Мирские взирал сквозь туман, Сквозь грезы… О феи, и феи, и феи, Свивайтесь в тончайшей из пряж Для спящего — прихоть, затею, Фантазию, призрак, мираж. О, феи! О крылья, о ангелов крылья! Коль с нами здесь быть не хотят, Коль наши напрасны усилья, Пусть дети от нас улетят На крыльях! |
