Митрич. Идет, так идет. Чего ж ты? Мать, я чай, идет.
Явление второе
Те же и Анисья (входит).
Анисья. Анютка!
Анютка притворяется, что спит. Митрич!
Митрич. Чего?
Анисья. Что свет-то жжете? Мы в холодной ляжем.
Митрич. Да вот только убрался. Я потушу.
Анисья (ищет в сундуке и ворчит). Как надо, его никак и не найдешь.
Митрич. Да ты чего ищешь-то?
Анисья. Крест ищу. Окрестить надо. Помилуй бог, помрет! Некрещеный-то! Грех ведь!
Митрич. А то как же, известно, порядок надо… Что, нашла?
Анисья. Нашла. (Уходит.)
Явление третье
Митрич и Анютка.
Митрич. То-то, а то бы я свой дал. О господи!
Анютка (вскакивает и дрожит). О-о, дедушка! Не засыпай ты, Христа ради. Страшно как!
Митрич. Да чего страшно-то?
Анютка. Помрет, должно, робеночек-то? У тетки Арины так же бабка окрестила, — он и помер.
Митрич. Помрет — похоронят.
Анютка. Да, может, он бы и не помер, да бабка Матрена тут. Ведь я слышала, что бабка-то говорила, однова дыхнуть, слышала.
Митрич. Чего слышала? Спи, говорю. Закройся с головой, да и все.
Анютка. А кабы жив был, я б его нянчила.
Митрич (рычит). О господи!
Анютка. Куды ж они его денут?
Митрич. Туда и денут, куда надо. Не твоя печаль. Спи, говорю. Вот мать придет — она тебя!
Молчание.
Анютка. Дедушка! А ту девчонку, ты сказывал, ведь не убили же?
Митрич. Про ту-то? О, та девчонка в дело вышла.
Анютка. Как ты, дедушка, сказывал, нашли-то ее?
Митрич. Да так и нашли.
Анютка. Да где ж нашли? Ты скажи.
Митрич. В ихнем доме и нашли. Пришли в деревню, стали солдаты шарить по домам, глядь — эта самая девчонка на пузе лежит. Хотели ее пришибить. Да так мне скучно стало, взял я ее на руки. Так ведь не дается. Отяжелела, как пять пудов в ней сделалось; а руками цапается за что попало, не отдерешь никак. Ну, взял я ее, да по головке, по головке. А шаршавая, как еж. Гладить, гладить — затихла. Помочил сухарика, дал ей. Поняла-таки. Погрызла. Что с ней делать? Взяли ее. Взяли, стали кормить да кормить, да так привыкла, с собой в поход взяли, так с нами и шла. Хороша девчонка была.
Анютка. Что ж, а некрещеная?
Митрич. А кто е знает. Сказывали, что не вполне. Потому народ ненашенский.
Анютка. Из немцев?
Митрич. Эка ты: из немцев. Не из немцов, а азиаты. Они всё равно как жиды, а не жиды тоже. Из поляков, а азиаты. Крудлы, круглы прозвище им. Да уж забыл я. Девчонку-то мы Сашкой прозвали. Сашка, а хороша была. Ведь вот все забыл, а на девчонку, в рот ей ситного пирога с горохом, как сейчас гляжу. Только и помню из службы из всей. Как пороли, помню, да вот девчонка в памяти. Повиснет, бывало, на шее, и несешь ее. Такая девчонка была, что надо лучше, да некуда. Отдали потом. Ротного жена в дочери взяла. И в дело вышла. Жалели как солдаты!
Анютка. А вот, дедушка, тоже батя, я помню, как помирал. Ты еще не жил у нас. Так он позвал Микиту, да и говорит, прости меня, говорит, Микита… а сам заплакал. (Вздыхает.) Тоже как жалостно.
Митрич. А вот то-то и оно-то…
Анютка. Дедушка, а дедушка. Вот опять шумят чтой-то в погребе. Ай, матушки, сестрицы-голубушки! Ох, дедушка, сделают они что над ним. Загубят они его. Махонький ведь он… О-о! (Закрывается с головой и плачет.)
Митрич (прислушивается). И впрямь что-то пакостят, дуй их горой. А пакостницы же бабы эти! Мужиков похвалить нельзя, а уж бабы… Эти как звери лесные. Ничего не боятся.
Анютка (поднимается). Дедушка, а дедушка!
Митрич. Ну, чего еще?
Анютка. Намедни прохожий ночевал, сказывал, что младенец помрет — его душка прямо на небу пойдет. Правда это?
Митрич. Кто е знает, должно так. А что?
Анютка. Да хоть бы и я померла. (Хнычет.)
Митрич. Помрешь, из счета вон.
Анютка. До десяти годов все младенец, душа к богу, может, еще пойдет, а то ведь изгадишься.
Митрич. Еще как изгадишься-то! Вашей сестре как не изгадиться? Кто вас учит? Чего ты увидишь? Чего услышишь? Только гнусность одну. Я хоть немного учен, а кое-что да знаю. Не твердо, а все не как деревенска баба. Деревенска баба что? Слякоть одна. Вашей сестры в России большие миллионы, а все, как кроты слепые, — ничего не знаете. Как коровью смерть опахивать, привороты всякие, да как под насест ребят носить к курам — это знают.
Анютка. Мамушка и то носила.
Митрич. А то-то и оно-то. Миллионов сколько баб вас да девок, а все, как звери лесные. Как выросла, так и помрет. Ничего не видала, ничего не слыхала. Мужик — тот хоть в кабаке, а то и в замке, случаем, али в солдатстве, как я, узнает кое-что. А баба что? Она не то что про бога, она и про пятницу-то не знает толком, какая такая. Пятница, пятница, а спроси какая, она и не знает. Так, как щенята слепые ползают, головами в навоз тычатся. Только и знают песни свои дурацкие: го-го, го-го. А что го-го, сами не знают…
Анютка. А я, дедушка, Вотчу до половины знаю.
Митрич. Знаешь ты много! Да и спросить с вас тоже нельзя. Кто вас учит? Только пьяный мужик когда вожжами поучит. Только и ученья. Уж и не знаю, кто за вас отвечать будет. За рекрутов так с дядьки или с старшого спросят. А за вашу сестру и спросить не с кого. Так, беспастушная скотина, озорная самая, бабы эти. Самое глупое ваше сословие. Пустое самое ваше сословие.
Анютка. А как же быть-то?
Митрич. А так и быть. Завернись с головой да и спи. О господи!
Молчание. Сверчок.
Анютка (вскакивает). Дедушка! Кричит кто-то, не путем кто-то! Ей-богу, право, кричит. Дедушка, милый, сюда идет.
Митрич. Говорю, с головой укройся.
Явление четвертое
Те же, Никита и Матрена.
Никита (входит). Что они со мной сделали? Что они со мной сделали?!
Матрена. Выпей, выпей, ягодка, винца-то. (Достает вино и ставит.) Что ты?
Никита. Давай. Не запью ли?
Матрена. Тише! Не спят ведь. На, выпей.
Никита. Что ж это? Зачем вы это вздумали? Снесли бы куда.
Матрена (шепотом). Посиди, посиди тут, выпей еще, а то покури. Оно разобьет мысль-то.
Никита. Матушка родимая, дошло, видно, до меня. Как запищит, да как захрустят эти косточки — кр… кр… не человек я стал.
Матрена. И-и! Что говоришь несуразно совсем. Оно точно — ночным делом жутость берет, а дай ободняет, денек-другой пройдет, и думать забудешь. (Подходит к Никите, кладет ему руку на плечо.)
Никита. Уйди от меня. Что вы со мной сделали?
Матрена. Да что ты, сынок, в самом деле. (Берет его за руку.)
Никита. Уйди ты от меня! Убью! Мне теперь всё нипочем. Убью!
Матрена. Ах, ах, напугался как! Да иди, что ль, спать-то.
Никита. Некуда мне идти. Пропал я!
Матрена (качает головой). Ох, ох, пойти убрать, он обсидится, сойдет это с него. (Уходит.)
Явление пятое
Никита, Митрич, Анютка.
Никита (сидит, закрыв лицо руками, Митрич и Анютка замерли). Пищит, право, пищит, во, во… внятно. Зароет она его, право, зароет! (Бежит в дверь.) Матушка не зарывай, живой он…
Явление шестое
Те же и Матрена.
Матрена (возвращаясь, шепотом). Да что ты, Христос с тобой! И что не примстится. Где же живому быть! Ведь и косточки-то все раздребезжены.
Никита. Давай еще вина. (Пьет.)
