– Безоружного христианина я пощажу! – рявкнул Шредер. – Но ты безбожное животное!
Он отвел клинок и направил его в грудь Аболи, где на солнце блестели от пота мощные мышцы. Перед ним встал сэр Фрэнсис, не обращая внимания на клинок полковника.
– Однако, полковник Шредер, – спокойно сказал он, – я христианин и джентльмен. Я со всеми своими людьми сдаюсь на вашу милость.
Он повернул саблю и рукоятью протянул ее Шредеру.
Шредер сердито смотрел на него, от ярости и досады лишившись дара речи. Он не сделал попытки взять саблю сэра Фрэнсиса, но прижал острие к его горлу и слегка уколол.
– Стойте в стороне, или, клянусь Господом, я зарублю вас, будь вы хоть христианин, хоть язычник.
Костяшки пальцев правой руки, сжимавшей оружие, побелели: он готов был нанести удар.
Но тут окрик заставил его остановиться.
– Послушайте, полковник, мне не хочется вмешиваться в дела чести. Но если вы убьете моего брата во Христе Фрэнки Кортни, кто отведет нас к сокровищам вашего галеона «Стандвастигейд»?
Шредер повернулся и увидел Камбре, который шел к ним, размахивая большой окровавленной саблей.
– Груз с галеона? – спросил Шредер. – Мы захватили логово пиратов. И все сокровища найдем здесь.
– Не будьте так в этом уверены. – Канюк печально покачал рыжей бородой. – Я знаю моего любезного брата во Христе Фрэнки, он, по примеру белки, самое дорогое где-нибудь припрятал. – Его глаза алчно сверкнули из-под полей шляпы. – Нет, полковник, вам придется сохранить ему жизнь, по крайней мере пока мы не вознаградим себя горстью серебряных риксдалеров за Божью работу сегодня.
Очнувшись, Хэл увидел склонившегося над ним отца и прошептал:
– Что, отец? Мы победили?
Сэр Фрэнсис, не глядя ему в глаза, покачал головой и принялся вытирать пот и сажу с лица сына лоскутом, оторванным от своей рубашки.
– Нет, Хэл. Мы не победили.
Хэл посмотрел за него, и все встало на место. Он увидел жалкую горсть уцелевших членов экипажа «Решительного». Они стояли неподалеку под охраной солдат с заряженными мушкетами. Остальные лежали там, где их застала смерть: на земле, на брустверах окопов.
Он увидел Аболи, перевязывавшего красным головным платком рану Дэниела. Дэниел сидел и как будто немного оправился, хотя явно потерял много крови.
Его лицо под коркой грязи и крови было серым, как пепел последнего лагерного костра.
Хэл повернул голову и увидел полковника Шредера и Камбре, которые о чем-то серьезно беседовали. Наконец Канюк прервал разговор и крикнул одному из своих людей:
– Джордж, принеси с «Чайки» цепи для рабов! Мы не хотим, чтобы капитан Кортни снова покинул нас.
Моряк побежал к берегу, а Канюк и Шредер подошли туда, где под охраной мушкетеров стояли пленники.
– Капитан Кортни, – зловеще обратился Шредер к сэру Фрэнсису. – Я арестую вас и ваших людей за пиратство в открытом море. Вас отвезут на мыс Доброй Надежды и предадут суду за это преступление.
– Протестую, сэр. – Сэр Фрэнсис с достоинством встал. – Я требую, чтобы вы обращались с моими людьми как с военнопленными.
– Войны нет, капитан, – ледяным тоном ответил Шредер. – Между Голландской республикой и Англией несколько месяцев назад заключен мирный договор.
Сэр Фрэнсис в ужасе смотрел на него, с трудом приходя в себя от этой ужасной новости.
– Я не знал о заключении мира, – сказал он наконец, – но в любом случае у меня каперское свидетельство его величества.
– Вы и во время нашей прошлой встречи говорили об этом каперском свидетельстве. Не сочтете ли вы бесцеремонностью мою просьбу предъявить этот документ? – спросил Шредер.
– Свидетельство в матросском сундуке в моей хижине. – Сэр Фрэнсис указал на ограду, за которой многие хижины были снесены артиллерийским огнем. – Если позволите, я его принесу.
– Не беспокойтесь, мой добрый друг Фрэнки. – Канюк потрепал его по плечу. – Я принесу его для вас.
Он ушел и нырнул в низкую дверь хижины, указанной сэром Фрэнсисом.
Шредер снова обратился к сэру Фрэнсису:
– Где вы держите своих заложников, сэр? Губернатор Ван де Вельде и его бедная жена, где они?
– Губернатор должен быть за оградой вместе со своей женой и капитаном галеона. С начала боя я их не видел.
Хэл неуверенно встал, прижимая тряпку к голове.
– Жена губернатора укрылась от боя в пещере выше по склону.
– Откуда вы это знаете? – резко спросил Шредер.
– Я сам отвел ее туда ради безопасности, – смело ответил Хэл, стараясь не смотреть в проницательные глаза отца. – Я возвращался из пещеры, когда наткнулся в лесу на ваших солдат, полковник.
Шредер посмотрел вверх по холму, разрываясь между долгом и желанием бежать на помощь женщине, чье спасение – по крайней мере для него – было главной целью экспедиции. Но в этот миг из хижины вышел Канюк. Он нес пергаментный свиток, перевязанный красной лентой. С ленты свисала королевская печать красного воска.
Довольный сэр Фрэнсис с облегчением улыбнулся.
– Вот оно, полковник. Я требую, чтобы со мной и с экипажем обращались как с почтенными пленными, захваченными в честном бою.
Канюк, не приближаясь, остановился и развернул пергамент. Он держал документ на вытянутой руке и повернул его так, чтобы все видели причудливый, с завитушками почерк какого-то из клерков Адмиралтейства. Потом кивком подозвал одного из своих моряков. Взял у него из рук пистоль и подул на дымящийся фитиль, чтобы тот разгорелся. Потом улыбнулся сэру Фрэнсису и поднес огонь к листу.
Сэр Фрэнсис в ужасе смотрел, как пергамент загорается, сворачивается и чернеет; постепенно весь лист охватило желтое пламя.
– Клянусь Господом, Камбре, ты подлый предатель!
Он сделал шаг вперед, но его остановило острие сабли полковника.
– С огромным удовольствием проткнул бы вас, – сказал он. – Пожалейте себя, сэр, не испытывайте мое терпение.
– Эта свинья сжигает мое свидетельство.
– Я ничего не вижу, – ответил Шредер, нарочно повернувшись спиной к Канюку. – Ничего, кроме известного пирата, который стоит передо мной с залитыми кровью невинных людей руками.
Камбре с широкой улыбкой смотрел, как догорает пергамент. Он перебрасывал его из руки в руку, чтобы не обжечься, и поворачивал так, чтобы сгорело все до конца.
– Я слышал, вы болтали о своей чести, сэр, – бросил сэр Фрэнсис Шредеру. – Сдается мне, это всего лишь заблуждение.
– Честь? – Шредер холодно улыбнулся. – Я слышу от пирата разговоры о чести? Не может быть. Конечно, меня подводит слух.
Камбре позволил пламени подобраться к кончикам пальцев и лишь тогда бросил почерневшие остатки на землю и старательно растоптал в пыль. Потом подошел к Шредеру.
– Боюсь, это опять уловка Фрэнки. Я не нашел свидетельства, выданного от имени его величества.
– Я так и думал. – Шредер вложил саблю в ножны. – Поручаю вам этих пленников, лорд Камбре. Я должен позаботиться о благополучии заложников. – Он посмотрел на Хэла. – Ты немедленно отведешь меня туда, где оставил жену губернатора. – Оглянувшись, он увидел стоявшего поблизости голландского сержанта. – Связать ему руки за спиной и надеть веревку на шею. Поведешь его на поводке, как паршивого пса. Да он и есть паршивый пес.
Полковник Шредер отложил спасательную экспедицию ради поисков потерянного парика. Тщеславие не позволяло ему показываться на глаза Катинке в столь неприличном виде. Парик отыскался в лесу, где Шредер гнался за Хэлом. Он был испачкан влажной землей и сухими листьями, но Шредер отряхнул его о ногу и тщательно расправил локоны, прежде чем надеть на голову. Восстановив свои красоту и достоинство, он кивнул Хэлу.
– Показывай дорогу!
К тому времени как они достигли террасы перед пещерой, Хэл представлял собой жалкое зрелище. Обе его руки были связаны за спиной, а на шею ему сержант накинул веревку. Лицо Хэла почернело от грязи и пороха, одежда была порвана и пропиталась кровью и потом. Несмотря на утомление и отчаяние, он по-прежнему больше всего беспокоился о Катинке и почувствовал тревогу, заходя в пещеру.
