Голова Юдифь Назет была непокрыта, темные волосы окружали ее ореолом. Она была в доспехах, на поясе сабля, а под рукой стальной шлем.

Хэл прошел к трапу и отдал приказ на руль:

– Повернуть и лечь в дрейф! Пусть лодка подойдет к борту.

Юдифь Назет ловко и быстро поднялась на борт, и Хэл увидел, что ее красивое лицо застыло.

– Благодарю Бога за то, что Он привел вас так быстро, – сказала она голосом, дрожащим от сильного чувства. – На нас обрушилась страшная катастрофа. С трудом нахожу слова, чтобы описать ее.

Копыта лошадей обернули кожей, чтобы они не стучали на каменистой дороге. Монах ехал сразу за ним, но Корнелиус Шредер из предосторожности обвязал его за пояс тонкой стальной цепью, а другим концом цепи обвязался сам. Бегающим глазам и хитрому, похожему на морду хорька лицу монаха Шредер нисколько не доверял.

Они двойной цепочкой проехали по узкому дефиле, и, хотя луна встала час назад, скалистые стены по-прежнему дышали им в лицо жаром. Шредер выбрал из своего отряда пятнадцать самых надежных людей, все они сидели на быстрых лошадях.

Упряжь привязали, чтобы не болталась, а оружие завернули в ткань, чтобы ночью не слышалось ни звука.

Монах неожиданно поднял руку.

– Стой! – шепотом приказал Шредер.

– Я должен сходить проверить, свободен ли путь, – сказал монах.

– Я пойду с тобой.

Шредер спешился и укоротил длину цепи. Они оставили отряд на дне вади и поползли по крутому склону вверх.

– Вон монастырь. – Монах показал на массивное квадратное здание на холме над ними, закрывающее половину звезд в небе. – Мигни дважды и еще два раза.

Шредер направил небольшой фонарь в сторону стен монастыря и открыл задвижку, закрывавшую пламя. Проделал это дважды, потом еще дважды. Они принялись ждать. Ничего не происходило.

– Если играешь со мной, я саблей отрублю тебе голову, – проворчал Шредер и почувствовал, как дрожит рядом с ним монах.

– Повтори! – взмолился он, и Шредер повторил сигнал.

Неожиданно наверху на мгновение появился огонек. Он сверкнул дважды и погас.

– Можно идти! – заволновался монах, но Шредер остановил его.

– Что ты сказал тем в монастыре, кто нас впустит?

– Что мы увозим скинию и императора в безопасное место, чтобы спасти от заговора, устроенного одним из вождей галла, который хочет захватить корону Пресвитера Иоанна.

– Славно, – одобрил Шредер и подтолкнул монаха по склону туда, где ждали лошади. Проводник повел их наверх, и они преодолели еще одно ущелье, прежде чем оказались перед массивными стенами монастыря.

– Оставьте лошадей здесь, – прошептал монах. Голос его дрожал.

Люди Шредера спешились и передали поводья двум солдатам, которые должны были остаться с лошадьми. Шредер собрал отряд и вслед за монахом повел к стене. С нее свисала веревочная лестница, и в темноте Шредер не видел ее верх.

– Я выполнил свои условия сделки, – прошептал монах. – Другой встретит вас на стене. Ты расплатишься со мной?

– Ты хорошо поработал, – с готовностью согласился Шредер. – Плата – в моей седельной сумке. Один из моих людей посадит тебя на лошадь и расплатится с тобой. – Он передал конец цепи лейтенанту. – Позаботься о нем, Езекиел, – сказал он по-арабски, чтобы монах понял. – Выдай ему награду, которую он заслужил.

Езекиел увел монаха, а Шредер выждал несколько минут, пока не раздался удивленный возглас и свист выходящего из перерезанного горла воздуха. Молча вернулся Езекиел, вытирая кинжал о складку тюрбана.

– Чистая работа, – сказал Шредер.

– У меня острый нож, – ответил Езекиел и спрятал клинок в ножны.

Шредер встал на нижнюю ступеньку лестницы и начал подниматься. Через пятьдесят футов он добрался до узкой вырубленной в стене амбразуры. Ее ширины едва хватило, чтобы он протиснул плечи. В маленькой каменной келье его ждал другой монах.

Один за другим люди Шредера поднимались за ним и перебирались через карниз, пока все не оказались в келье.

– Сначала отведи нас к ребенку! – приказал Шредер монаху и положил руку на его костлявое плечо. Его люди шли за ним по темным переходам, каждый держался за плечо предыдущего.

Они бесконечно поворачивали в темном лабиринте, пока наконец не спустились по спиральной лестнице и не увидели впереди слабый свет. Свет постепенно становился ярче, и наконец показались двери, по обе стороны от которых в металлических зажимах горели факелы. На пороге рядом со своим оружием лежали два стражника.

– Убей их! – прошептал Шредер Езекиелу.

– Они уже мертвы, – сказал монах. Шредер тронул одного ногой. Рука стражника безжизненно упала, из нее выпала чашка с отравленным напитком.

Монах постучал в дверь, и изнутри отодвинули засов. Дверь распахнулась, за ней стояла нянька с ребенком на руках; глаза ее в свете факелов были полны ужаса.

– Это он?

Шредер приподнял край одеяла и посмотрел на коричневое лицо мальчика. Ребенок спал: его глаза были закрыты во сне, темная курчавая головенка вспотела.

– Он самый, – подтвердил монах.

Шредер крепко взял няньку за руку.

– Теперь веди меня к другой вещи, – негромко сказал он.

Они еще дальше углубились в лабиринт темных залов и узких коридоров и наконец добрались до другой тяжелой двери, перед которой лежали скрюченные в предсмертной агонии тела четырех монахов. Проводник наклонился к одному из них и порылся в его одежде. В его руке оказался массивный железный ключ. Он вставил его в скважину и отошел.

Шредер шепотом подозвал Езекиела и передал ему няньку.

– Сторожи ее.

Сам он подошел к двери и взялся за бронзовую ручку. Когда она раскрылась, предатель-монах и даже солдаты отпрянули от света, затопившего каменное помещение. После темноты свет сотни свечей ослеплял.

Шредер переступил через порог, но даже он неуверенно остановился. Он смотрел на скинию, окруженную сиянием. Ангелы на крышке словно танцевали в дрожащем свете, и Шредера охватили набожный страх и благоговение. Он хотел шагнуть к ларцу и взяться за ручку, но словно наткнулся на невидимую преграду, не пускающую вперед. Он хрипло дышал, ему сжимало грудь. Его охватило необъяснимое стремление повернуться и убежать, и он даже сделал шаг назад, прежде чем совладал с собой. Потом медленно попятился от скинии.

– Езекиел! – хрипло сказал он. – Я позабочусь о женщине и ребенке. А ты возьми на подмогу Мустафу и забери сундук.

Мусульмане не испытывали религиозного страха, они подошли к ларцу и взялись за ручки. Скиния оказалась поразительно легкой, почти невесомой. Вдвоем они несли ее без всяких усилий.

– Наши лошади ждут у главного входа, – по-арабски сказал Шредер проводнику. – Отведи нас туда!

Они быстро пошли темными коридорами. И вдруг наткнулись на другого монаха в белой рясе, который вышел из-за угла им навстречу.

В слабом свете факелов он увидел скинию в руках двух вооруженных солдат, закричал от ужаса при виде такого святотатства и упал на колени. Шредер левой рукой держал за руку женщину, в правой у него была Нептунова шпага. Одним ударом в ребра он убил стоявшего на коленях монаха.

Все молча ждали, но криков тревоги не было.

– Веди! – приказал Шредер.

Проводник неожиданно остановился.

– Главный вход впереди на небольшом расстоянии. В караульном помещении трое. – Шредер различал свет их лампы, падавший через открытую дверь. – Здесь я должен вас покинуть.

– Иди с богом, – иронически сказал Шредер, и монах ушел.

– Езекиел, поставь ларец. Иди вперед и позаботься о страже.

Три человека двинулись вперед по коридору, а Шредер продолжал держать няньку. Езекиел проскользнул в караульную. Последовало мгновение тишины, затем стук чего-то падающего на пол.

Шредер поморщился, но все снова стихло. Вернулся Езекиел.

– Сделано!

– Ты стареешь и становишься неуклюжим, – упрекнул его Шредер и прошел в дверь. Потребовались усилия трех человек, чтобы поднять массивный брус, закрывавший ворота, потом Езекиел повернул примитивное зубчатое колесо, и ворота раскрылись.