Тут улыбка его погасла, лицо стало мрачным.

– «Золотой куст» – корабль новый и не оброс ракушками. А моя «Чайка» больше трех лет в море. Ее древесину прогрызли черви. Думаю, что даже при моем умении управлять парусами «Золотой куст» идет на три узла быстрее меня.

– Что вы хотите через меня сообщить его высочеству? – презрительно спросил Шредер. – Что боитесь встречи с молодым Кортни?

– Я никого не боюсь – ни живого, ни мертвого. Но в сражении с «Кустом» для меня нет никакой выгоды. У Хэла Кортни нет ничего мне нужного, а если дело дойдет до боя, он может причинить мне и моей «Чайке» большой ущерб. Если они хотят, чтобы я с ним сразился, пусть позолотят мне руку.

Шредер повернулся к принцу и в тщательно подобранных дипломатических выражениях объяснил суть дела. Садик Хан Джахан слушал с непроницаемым лицом, гладя сокола, и птица взъерошила перья и закрыла желтые глаза. Когда Шредер умолк, принц повернулся к Эль-Грангу.

– Как, ты сказал, прозвище этого рыжебородого хвастуна?

– Его называют Канюком, ваше высочество.

– Очень подходящее прозвище. Кажется, он предпочитает выклевывать глаза слабым и умирающим и подбирать то, что остается от других хищников, а не убивать самому. Он не сокол.

Эль-Гранг согласно кивнул, и принц снова повернулся к Шредеру.

– Спроси у этой благородной хищной птицы, какую плату он требует за сражение с Эль-Тазаром.

– Скажите этому красавцу, что я хочу лакх рупий золотыми монетами – и получить золото до того, как выйду из порта, – ответил Камбре, и даже Шредер поразился его алчности. Один лакх равен ста тысячам рупий. А Канюк тем временем дружелюбно продолжал:

– Видите, я застиг принца с поднятой задницей и со спущенными шароварами. И намерен покрыть его, но совсем не так, как ему нравится.

Шредер выслушал ответ принца и снова повернулся к Камбре.

– Он говорит, что на лакх можно построить двадцать таких кораблей, как «Чайка».

– Может, и так, но он ни за какие деньги не купит мне яйца, если Хэл Кортни их отстрелит.

Принц улыбнулся, услышав такой ответ.

– Скажите Канюку, что из него получится отличный евнух. Я всегда найду ему место в своем гареме.

Канюк захохотал, услышав это оскорбление, но покачал головой.

– Скажи этому смазливому педерасту: нет золота – и Канюк улетит.

Принц и Эль-Гранг начали шептаться, жестикулируя. Наконец они как будто пришли к решению.

– У меня есть другое предложение, которое может понравиться смелому капитану. Риск будет не так велик, а требуемый лакх он получит.

Принц встал, и все придворные упали на колени и прижались лбом к полу.

– Это предложение подробнее изложит вам втайне Эль-Гранг.

Он удалился за занавес в дальнем конце шатра, и вся свита ушла за ним. В пещере из шелка остались только два европейца и Эль-Гранг.

Эль-Гранг жестом пригласил обоих подойти ближе и сесть.

– То, что я вам скажу, не должна услышать ни одна живая душа.

Подбирая слова, он гладил шрам на месте старой раны, нанесенной копьем ниже уха, под высоким воротником туники. Острие копья перерезало ему половину голосовых связок. Он заговорил хриплым гнусавым голосом:

– Император убит у Суакина, корону Пресвитера Иоанна унаследовал его маленький сын Иясу. Его армии были разбиты, но тут появился пророк – женщина, объявившая, что послана христианским богом руководить армиями. Она спустилась с гор, приведя с собой пятьдесят тысяч бойцов. Они принесли с собой талисман, который называют скинией Марии. Вдохновленные религиозным фанатизмом, ее армии сумели остановить нас у Митсивы.

Шредер и Кокран кивнули. Это не было для них новостью.

– Но Аллах посылает нам возможность захватить и талисман, и малолетнего императора.

Эль-Гранг откинулся в кресле и замолчал, проницательно глядя на слушателей.

– Если скиния и император окажутся в ваших руках, армии Назет растают, как снег на летнем солнце, – негромко сказал Шредер.

Эль-Гранг кивнул.

– К нам явился монах-предатель и предложил провести небольшой отряд под командованием смелого человека туда, где спрятаны талисман и император. Как только скиния и ребенок будут захвачены, мне понадобится быстрый и сильный корабль, чтобы отвезти их в Мускат, прежде чем Назет попытается их освободить. – Он повернулся к Шредеру и сказал: – Вы, полковник, и есть тот смельчак, который мне нужен. Если добьетесь успеха, в награду тоже получите лакх.

Потом Эль-Гранг посмотрел на Кокрана.

– Ваш быстрый корабль отвезет их в Мускат. Там вас будет ждать ваш лакх. – Он холодно улыбнулся. – На этот раз я заплачу вам за бегство от Эль-Тазара, а не за бой с ним. Достаточно ли тяжелы и велики ваши яйца для такого дела, мой храбрый Канюк?

«Золотой куст» шел на юг; его паруса блестели в последних лучах заходящего солнца, как золотые башни.

«Морейская чайка» стоит на якоре в заливе Адулис, – сообщили шпионы Фасилидеса. – Капитан на берегу. Он совещается с Эль-Грангом».

Это были сведения двухдневной давности.

«Будет ли Канюк еще там?» – нервничал Хэл, рассматривая паруса. На «Золотом кусте» больше нельзя поставить ни одного паруса, а все, какие есть, туго натянуты. Корпус режет воду, и палуба под ногами дрожит, как живая. «Если я застану „Чайку“ на месте, мы сможем взять ее на абордаж даже в темноте», – думал Хэл и прошел вдоль палубы, проверяя крепления пушек. Белые матросы с улыбкой прикладывали кулак ко лбу, а сидящие амадода улыбались и приветственно прижимали к груди правую руку с раскрытой ладонью. Они были похожи на охотничьих собак, почуявших запах добычи. Хэл знал, что они не дрогнут, когда он подведет свой корабль к «Чайке» и поведет их на чужую палубу.

Солнце опустилось за горизонт, огненное отражение в воде погасло. Стемнело, и очертания берега исчезли в темноте.

«Луна взойдет через два часа, – подумал Хэл, останавливаясь у нактоуза, чтобы проверить положение корабля. – К этому времени мы уже будем в заливе Адулис».

Он взглянул на Неда Тайлера, чье лицо было освещено компасным фонарем.

– Поднять новый парус, – приказал он, и Нед повторил приказ в рупор. Парус уже был разложен на палубе, шкоты закреплены и продеты в люверсы, но потребовались два часа трудной, опасной работы, прежде чем старый парус был спущен и сложен, а пропитанный смолой новый парус поднят на реи и развернут.

Черен корпус корабля, и черны, как ночь, его паруса. Когда «Золотой куст» войдет в залив Адулис, лунный свет не выдаст его мусульманскому флоту.

«Пусть Канюк будет здесь, – молился про себя Хэл. – Боже, не дай ему уплыть!»

Залив медленно открывался перед ними; фонари вражеского флота напоминали огни большого города. За ними сторожевые костры армии Эль-Гранга отражались в низком облаке пыли и дыма.

– Лево руля, мистер Тайлер. Вводите корабль в залив.

Корабль повернул и быстро двинулся к стоящему на якорях флоту.

– Взять грот-рей. Свернуть верхний рангоут, мистер Тайлер.

Корабль замедлил ход, шум носовой волны стих: корабль продолжал движение в боевой оснастке.

Хэл прошел на нос, где в темноте стоял Аболи.

– Твои лучники готовы? – спросил он.

В темноте блеснули зубы Аболи.

– Готовы, Гандвейн.

Теперь Хэл разглядел их – темные тени на палубе у борта подле кулеврин; рядом лежали груды стрел.

– Не спускай с них глаз, – предупредил Хэл. Если в бою у амадода и есть недостаток, то лишь неразумная способность увлечься жаждой крови.

Проходя по палубе к Большому Дэниелу, Хэл проверял, все ли фитили засунуты в бочонки, чтобы тлеющий конец не насторожил бдительного врага.

– Добрый вечер, мастер Дэниел. Ваши люди никогда не были в ночном бою. Держите их в узде. Не позволяйте стрелять беспорядочно.

Он вернулся к рулю, а корабль продолжал вползать в залив – темная тень на темной воде. За ними встала луна и осветила картину впереди серебристым сиянием, и Хэл различил корабли вражеского флота. Он знал, что его корабль остается невидимым.