И, смахнув монеты в кошелек, он собрался встать из-за стола.

– Подождите, полковник, – остановил его Винсент, и Шредер снова сел. – Я пришел неподготовленным, но не подарите ли вы мне несколько минут вашего времени?

Он встал, поклонился и вышел из каюты. До его возвращения все сидели молча. Вернувшись, Винсент поставил на стол небольшую тиковую шкатулку.

– Триста гиней, не так ли?

Он принялся пересчитывать монеты из шкатулки. Они великолепной грудой лежали в центре стола.

– Не будете ли вы так добры держать банк, капитан? – вежливо спросил Винсент. – Если, конечно, полковник согласен.

– Не возражаю. – Шредер напряженно кивнул и передал свой кошелек Левеллину. Он начал испытывать сожаление. Полковник никак не ожидал, что кто-нибудь здесь примет его вызов. Утрата такой суммы разорит почти любого – как, впрочем, и его самого.

Левеллин взял деньги и положил их перед собой. Потом Винсент протянул Шредеру кожаный мешочек с игральными костями.

– Мы обычно играем этими, сэр, – небрежно сказал он. – Не хотите ли осмотреть кости? Если они вам не понравятся, мы могли бы поискать другие, которые лучше вам подойдут.

Шредер вытряхнул кости из чашки и покатил по столу. Потом по очереди взял каждый кубик из слоновой кости и поднес к свету лампы.

– Никаких недостатков не вижу, – сказал он и сложил кости в чашку. – Остается только договориться об игре. Будем играть в «Шанс»?

– В «Английский шанс», – согласился Винсент. – Что еще?

– Каковы пределы каждого хода? – спросил Шредер. – Фунт или пять фунтов?

– Только один ход, – ответил Винсент. – Бросает тот, кому выпадет старшая кость, и ставка – двести фунтов.

Шредера это предложение ошеломило. Он хотел постепенно и понемногу повышать ставки, что позволило бы ему выйти из игры, не теряя чувства собственного достоинства, если удача отвернется от него. Он никогда не слышал, чтобы такую огромную сумму ставили на один бросок костей.

Один из друзей Винсента радостно фыркнул.

– Клянусь Господом, Винни! Теперь мы посмотрим, какого цвета печень у этой сырной головы.

Шредер свирепо посмотрел на него, но он понимал, что попал в западню. Еще несколько мгновений он искал выход, но Винсент сказал:

– Надеюсь, я не смутил вас, полковник. Я ошибочно принял вас за спортсмена? Хотите отказаться от игры?

– Уверяю вас, – холодно ответил Шредер, – такие условия мне вполне подходят. Один ход – двести фунтов. Я согласен.

Левеллин положил одну кость в чашку и протянул Шредеру.

– Одна кость решает, кто бросает. Выигрывает старшая кость. Согласны, джентльмены?

Оба кивнули.

Шредер бросил единственную кость.

– Три, – сказал Левеллин и вернул кость в чашку.

– Ваш бросок, мистер Уинтертон.

Он поставил чашку перед Винсентом, который одним движением крутанул ее и бросил.

– Пять, – сказал Левеллин. – Мистер Уинтертон бросает кости в игре «Английский шанс», ставка двести фунтов. – На этот раз он положил в чашку обе кости. – Игрок бросает кости, чтобы определить шанс – выигрышное число очков. Прошу вас, мистер Уинтертон.

Винсент взял чашку и бросил кости. Левеллин подсчитал очки.

– Выигрышное число очков семь.

Шредер внутренне дрогнул. Семь – самое легкое для повторения число очков. Этому условию отвечает очень много комбинаций. Шансы против него, и это отразилось на насмешливых лицах зрителей. Если Винсент выбросит семь или одиннадцать, что вполне вероятно, он выиграл. Если он выбросит один и один, один и два или двенадцать, тогда он проиграл. Любой другой набор станет его шансом, и он должен будет повторять бросок, пока не повторит его или не выбросит одну из проигрышных комбинаций.

Шредер наклонился вперед, сложив руки так, словно защищался от нападения. Винсент бросил.

– Четыре! – сказал Левеллин. – Шанс четыре.

Все сидевшие за столом, кроме Винсента, разом выдохнули. Он выбрал для себя самый труднодостижимый шанс. Преимущество перешло к Шредеру. Теперь Винсент для выигрыша должен выбросить четыре, а если выбросит семь – проиграет. Только две комбинации содержат четыре, в то время как очень многие – проигрышные семь.

– Сочувствую, сэр, – жестоко улыбнулся Шредер. – Четыре – это выбор самого дьявола.

– Ангелы помогают добродетельным. – Винсент махнул рукой и улыбнулся. – Не хотите увеличить ставку? Я могу ссудить вам еще сто фунтов.

Опрометчивое предложение при таких шансах против Винсента, но у Шредера не оставалось ни одного гульдена, на которые он мог бы опереться.

Он отрицательно покачал головой.

– Я не воспользуюсь преимуществом против того, кто стоит на коленях.

– Вы очень галантны, полковник, – сказал Винсент и снова бросил кости.

– Десять! – сказал Левеллин. Это было нейтральное число.

Винсент подобрал кости, повертел их в чашке и снова бросил.

– Шесть!

Опять нейтральное число. Хотя Шредер был неподвижен, как труп, лицо его стало цвета воска, и он чувствовал, как по его волосатой груди, точно медленные улитки, ползут капли пота.

– А это за всех красивых девушек, которых мы оставили дома, – сказал Винсент и снова бросил. Кости покатились по столу. Несколько ужасных мгновений никто не шевелился. Все молчали. Потом из всех английских глоток вырвался вопль, который должен был встревожить дежурную вахту и дойти до ушей впередсмотрящего на марсе.

– Мария и Иосиф!

– Две двойки!

– Лучшей четверки я не видел!

– Мистер Уинтертон выбросил свой шанс! – провозгласил Левеллин и положил перед молодым человеком оба тяжелых кошелька. – Мистер Уинтертон выиграл.

Но его голос был едва слышен за хохотом и поздравлениями. Так продолжалось несколько минут, и все это время Шредер сидел неподвижно, как бревно, весь потный, с посеревшим лицом.

Наконец Уинтертон взмахом руки прекратил подшучивания и поздравления.

Он встал, перегнулся через стол к Шредеру и серьезно сказал:

– Поздравляю вас, сэр. Вы человек с железными нервами и первоклассный спортсмен. Предлагаю вам руку дружбы.

Он протянул правую руку с раскрытой ладонью. Шредер презрительно посмотрел на него и не шевельнулся. Все перестали улыбаться. В каюте снова повисло напряженное молчание.

Шредер отчетливо произнес:

– Я внимательней рассмотрел ваши кости, когда представилась возможность. – Он подчеркнул «ваши». – Надеюсь, вы простите меня, сэр, но у меня правило: никогда не пожимать руку шулерам.

Винсент резко отпрянул и недоверчиво посмотрел на Шредера. Все остальные ахнули.

Винсенту потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя после неожиданного оскорбления. Когда он ответил, лицо его под морским загаром было бледно.

– Буду премного вам обязан, полковник Шредер, если вы дадите мне удовлетворение за это замечание.

– С величайшим удовольствием.

Шредер встал, торжествующе улыбаясь. Вызов бросили ему, поэтому он может выбрать оружие. Никаких пистолей. Только сталь, и этот английский щенок получит ярд Нептуновой шпаги в живот. Шредер повернулся к Левеллину.

– Не окажете ли мне честь быть секундантом в этом поединке?

– Нет! – решительно покачал головой Левеллин. – На моем корабле я не разрешу никакую дуэль. Вам придется подыскать себе другого секунданта – и ждать, пока мы не придем в порт. Тогда сможете отправиться на берег и решить дело.

Шредер взглянул на Винсента.

– При первой же возможности я сообщу вам имя моего секунданта, – сказал он. – Обещаю дать вам удовлетворение, как только мы придем в порт.

Он встал и вышел из каюты. За его спиной слышался гул восклицаний и предположений, но алкоголь в нем смешался с гневом, и он начал опасаться, что сосуды у него на висках лопнут от напряжения.

Весь следующий день Шредер просидел в своей каюте, и слуга приносил ему еду. Он лежал на койке, как пострадавший в бою, и старался залечить страшную рану, нанесенную его гордости, и смягчить боль, вызванную потерей всего состояния. На второй день он вышел на палубу: «Золотой куст» шел левым галсом на запад-северо-запад и огибал выпяченную береговую линию Южной Африки.