Таковы в общем основания, в силу которых опасность потери партийного руководства ведет к разложению и перерождению партии.
Вот почему решительная борьба с этой опасностью является очередной задачей нашей партии.
Таков ответ на ваш второй вопрос.
Перейдем к третьему вопросу.
III
Как вести борьбу с кулачеством, не разжигая классовой борьбы?
Я думаю, что вопрос скомкан и потому неправильно поставлен. О какой классовой борьбе идет речь? Если речь идет вообще о классовой борьбе в деревне, то она ведется пролетариатом не только против кулаков. А противоречия между пролетариатом и крестьянством в целом, — чем это не классовая борьба, хотя она и имеет довольно необычную форму? Разве это не верно, что пролетариат и крестьянство составляют в настоящее время два основных класса нашего общества, что между этими классами существуют противоречия, правда, разрешимые и, в конце концов, преодолимые, но все же противоречия, вызывающие борьбу между этими двумя классами?
Я думаю, что классовая борьба в нашей стране, если иметь в виду отношения между городом и деревней, между пролетариатом и крестьянством, — имеет три главных фронта:
а) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и крестьянством по линии установления предельных цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты, по линии нормализации налогового дела и т. п.;
б) фронт борьбы между пролетариатом в целом (в лице государства) и кулачеством по линии ликвидации спекулянтских цен на сельскохозяйственные продукты, по линии переложения основной тяжести налогового бремени на кулаков и т. п.;
в) фронт борьбы между деревенской беднотой, прежде всего батраками, и кулачеством.
Вы видите, что эти фронты не могут быть одинаковыми ни по удельному их весу, ни по характеру происходящей там борьбы. Поэтому и наше отношение к формам классовой борьбы на этих фронтах должно быть различно, неодинаково.
Рассмотрим дело поближе.
Первый фронт. Пролетариат (в лице государства), считаясь со слабостью нашей промышленности и невозможностью получения займов для нее, установил ряд основных мероприятий, могущих оградить ее от конкуренции заграничной промышленности и способных ускорить ее развитие к выгоде всего нашего народного хозяйства, в том числе и сельского хозяйства. Эти мероприятия: монополия внешней торговли, сельскохозяйственный налог, государственные формы заготовки сельскохозяйственных продуктов, внесение планового начала в развитие народного хозяйства в целом. Все это — на основе национализации основных отраслей промышленности, транспорта, кредита. Вы знаете, что эти мероприятия привели к тому, к чему они должны были привести, т. е. положили предел как безудержному понижению цен на изделия промышленности, так и безудержному повышению цен на продукты сельского хозяйства. С другой стороны, ясно, что крестьянство в целом, поскольку оно покупает изделия промышленности и сбывает на рынок продукты своего хозяйства, — предпочитает получать эти изделия по возможно дешевым ценам и сбывать своп продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом крестьянство хотело бы, чтобы не было вовсе сельскохозяйственного налога, или чтобы он был доведен, по крайней мере, до минимума.
Вот вам и почва для борьбы между пролетариатом и крестьянством.
Может ли государство отказаться от указанных выше основных мероприятий? Нет, не может. Ибо отказ от этих мероприятий привел бы в данный момент к разгрому нашей промышленности, к разгрому пролетариата как класса, к превращению нашей страны в аграрную колонию промышленно развитых капиталистических стран, к провалу всей нашей революции.
Заинтересовано ли крестьянство в целом в уничтожении этих основных мероприятий нашего государства? Нет, не заинтересовано. Ибо уничтожение этих мероприятий в данный момент означает торжество капиталистического пути развития, а капиталистический путь развития есть путь развития через обнищание большинства крестьянства во имя обогащения кучки богатеев, кучки капиталистов. Кто решится утверждать, что крестьянство заинтересовано в своем собственном обнищании, что оно заинтересовано в превращении нашей страны в колонию, что оно не заинтересовано коренным образом в торжестве социалистического пути развития нашего народного хозяйства?
Вот вам и почва для союза между пролетариатом и крестьянством.
Значит ли это, что наши промышленные органы, опираясь на монополию, могут взвинчивать цены на изделия промышленности в ущерб интересам основной массы крестьянства и в ущерб самой промышленности? Нет, не значит. Такая политика повредила бы, прежде всего, самой промышленности, сделав невозможным превращение нашей промышленности из тепличного и хилого растения, каким она была вчера, в крепкую и могучую промышленность, какой она должна стать завтра. Отсюда наша кампания за снижение цен на фабрикаты и поднятие производительности труда. Вы знаете, что эта кампания имеет достаточно широкий успех.
Значит ли это, кроме того, что наши заготовительные органы, опираясь на монополию, могут играть на понижении цен на сельскохозяйственные продукты, делая их разорительными для крестьянства, в ущерб интересам всего нашего народного хозяйства? Нет, не значит. Такая политика загубила бы, прежде всего, промышленность, ибо она, во-первых, затруднила бы снабжение рабочих сельскохозяйственными продуктами, во-вторых, разложила бы вконец и дезорганизовала бы внутренний рынок нашей промышленности. Отсюда наша кампания против так называемых “ножниц”. Вы знаете, что эта кампания дала уже благоприятные результаты.
Значит ли это, наконец, что наши местные или центральные органы, опираясь на закон о сельскохозяйственном налоге и пользуясь своим правом взимания налогов, могут рассматривать этот закон как нечто непререкаемое, могут доходить в своей практике до разбора амбаров и снятия крыш с домов маломощных налогоплательщиков, как это имело место в некоторых районах Тамбовской губернии? Нет, не значит. Такая политика подорвала бы всякое доверие крестьян к пролетариату, к государству. Отсюда последние мероприятия партии по сокращению сельскохозяйственного налога, по приданию этому налогу более или менее местного характера, по упорядочению нашего налогового дела вообще, по ликвидации безобразий, проявленных кое-где на почве взимания налогов. Вы знаете, что эти мероприятия дали уже желательные результаты.
Итак, мы имеем, во-первых, общность интересов пролетариата и крестьянства по вопросам коренным, их общую заинтересованность в торжестве социалистического пути развития народного хозяйства. Отсюда союз рабочего класса и крестьянства. Мы имеем, во-вторых, противоречия интересов рабочего класса и крестьянства по вопросам текущим. Отсюда борьба внутри этого союза, борьба, которая покрывается по своему удельному весу общностью интересов и которая должна исчезнуть в будущем, когда рабочие и крестьяне перестанут быть классами — когда они превратятся в тружеников бесклассового общества. Мы имеем, в-третьих, средства и пути для разрешения этих противоречий между рабочим классом и крестьянством в рамках сохранения и укрепления союза рабочих и крестьян, в интересах обоих союзников. И мы не только имеем в своем распоряжении эти пути и средства, но мы уже применяем их с успехом в сложной обстановке нэпа и временной стабилизации капитализма.
Следует ли из этого, что мы должны разжечь классовую борьбу на этом фронте? Нет, не следует. Наоборот! Из этого следует лишь то, что мы должны всячески умерять борьбу на этом фронте, регулируя ее в порядке соглашений и взаимных уступок и ни в коем случае не доводя ее до резких форм, до столкновений. И мы это делаем. Ибо у нас есть для этого все возможности. Ибо общность интересов тут сильнее и глубже, чем противоречие интересов.
Как видите, лозунг разжигания классовой борьбы совершенно непригоден для условий борьбы на этом фронте.
Второй фронт. Действующими лицами выступают здесь пролетариат (в лице Советского государства) и кулачество. Формы классовой борьбы так же своеобразны здесь, как своеобразны они в условиях борьбы на первом фронте.
