Юрий категорически тряхнул головой:

— Нет, тут что-то не то.

Бот тем временем пролетел над лачугами, по всей вероятности, свободных, но нищих ремесленников, миновал крепостную стену, окружающую город, и мы снова с жадным любопытством приникли к стеклопластику колпака.

Концентрические каналы разделяли остров на три неравные части. Самое широкое внешнее кольцо по архитектуре мало чем отличалось от уже виденного нами. Те же лачуги, та же пыль и грязь на дорогах. Но чем ближе к центру столицы, тем величественнее становились постройки. Улицы как бы продолжали планировку всего острова: одни из них все меньшими и меньшими кругами охватывали величественную ступенчатую пирамиду, возвышающуюся в центре города, другие, разрезая первые на ровные отрезки, прямыми лучами разбегались от пирамиды, отчего сверкающее множеством золотых пластин строение на ее вершине становилось подобным самому Солнцу.

— Внушительное зрелище, — не без восторга проговорил Линекер.

Я кивнул:

— Пластины площадью никак не меньше квадратного метра.

Юрий припал к приборам, сообщил:

— Ровно пятьдесят квадратных дециметров.

— Да? — удивился я. — А мне показалось, что больше.

— Твой разум затмило их сияние, — рассмеялся Юрий.

— Интересно, настоящее это золото или нету — поинтересовался Линекер. — Ведь когда-то оно было мерилом мерил.

— Вероятнее всего, золочение, — предположил Старадымов.

— А сами пластины могут быть из орихалка, — сказал я.

Юрий посмотрел на меня, как человек, который пытается припомнить слышанное им ранее, но никак не может. Джерри откровенно захлопал ресницами.

— Кажется, об этом металле упоминал Платон? — наконец вспомнил Юрий.

— Да. Название «орихалк» происходит от двух греческих слов: «орос», что значит гора, и «халькос», то есть медь, красный металл. Конечно, это не какой-то неизвестный науке элемент, но что понимал под орихалком Платон, до сих пор не установлено. Одно время считали, что сплав золота и серебра, либо меди и алюминия, либо меди и серебра, либо меди и олова. Многие и сегодня придерживаются точки зрения атлантолога двадцатого века, по летоисчислению до Великого Объединения, Жирова, полагавшего, что это была латунь, которую получали из редко встречающегося в природе минерала аурихальцита. Этот минерал, как известно, содержит и медь, и цинк.

Юрий опустил бот ниже. Теперь мы могли без труда рассмотреть обитателей города. В массе своей это были высокие стройные светловолосые люди. Я засмотрелся на мужчину средних лет, облаченного в белоснежные одежды. С важным видом он стоял посреди неширокой улицы, так что прохожим, чтобы не задеть его, приходилось обтирать стены домов собственной одеждой. Старадымов заметил, куда направлен мой взгляд.

— Богомил, тебе этот красавец никого не напоминает? — неожиданно спросил он.

— Не понял?… — отозвался я.

— Нос… — подсказал Джерри.

Нос у атланта и вправду был необычный. Казалось, у его обитателя нет переносицы и прямой, словно птичий клюв, нос начинается выше бровей… Характерный анатомический признак и вдобавок очень знакомый…

— Если с него да и его собратьев снять их экзотические одеяния… Как они, кстати, называются, Богомил?

— Гиматий, — машинально ответил я.

— Так вот, если с него снять гиматий, я бы сказал, что перед нами…

— Бестии! — оборвал Юрия Линекер.

— Да! — согласно кивнул головой Старадымов.

Я растерянно уставился на атланта. В самом деле, сходство было поразительное. Внешнее, во всяком случае. Представители местной цивилизации ничем не отличались от загадочного зверя, обитающего на северном берегу Байкала!

— Может быть, бестии — это потомки атлантов? — робко предположил я. Тысячи лет назад они оказались отрезанными от родины, мигрировали и наконец попали в Сибирь…

— При этом умудрились, совершенно не изменившись внешне, полностью деградировать в умственном отношении, — ехидно добавил Джерри.

Я замолчал, потому что действительно получалась ерунда. Но с идеями было явно туго не только у меня.

— Еще одна загадка, — констатировал Старадымов и, помолчав, сказал: Ты упорно именуешь их атлантами. Почему тогда на Земле не найдено никаких следов Атлантиды?

— Потому, что там их и нет, — ответил я. — Атлантида существует только в этой параллельности. Видимо, при образовании Терры Инкогнита произошел какой-то из пространственных парадоксов. Атлантида не была продублирована и осталась в единственном экземпляре. Помните, при создании Терры были отведены специальные зоны, куда собирались жители Земли? Источники Х-поля избавили людей от опасности дублирования.

— Я встречал на Ганимеде парня, отец которого тогда поссорился с любимой и с горя спрятался где-то в джунглях Амазонки, — сообщил Юрий.

— Ну и что? — заинтересовался Джерри.

— Ничего особенного. Просто несчастных влюбленных стало двое: один на Земле, другой — на Терре, — пояснил Старадымов.

— Ситуация, — протянул Линекер, — как же они из — нее выкрутились?

— Один женился на простившей его девушке. Их сыном, кстати, и был мой знакомый. А другому, чтобы не пугать любимую — она-то ничего не знала пришлось навсегда покинуть Землю…

— Такие случаи действительно были, — подтвердил я. — Совету тогда пришлось поломать головы, чтобы устранить их последствия. Так что отсутствие следов Атлантиды на Земле вполне объяснимо.

— Хорошо, — согласился Юрий. — Но не могли же все без исключения атланты в момент катастрофы находиться на своем острове. Ты сам говорил, что у них была огромная армия, которая как раз в то время, если верить Платону, вела войну с греками.

— А ты представь себе положение этой армии. Родина исчезла неизвестно куда, кругом враги… Ясно, что долго обороняться деморализованные атланты не могли. Жестокий обычай древних времен повелевал убивать иноплеменников, и встречи с одинокими скитальцами кончались обычно уничтожением последних представителей некогда многочисленных и могущественных народов. История полна таких примеров. Древние римляне в свое время беспощадно расправились с жителями этрусского города Вей: перебили и продали в рабство. Вдобавок у атлантов очень характерная внешность: укрыться среди представителей других народов и племен они никак не могли. Не забывайте, к тому же, что древние были убеждены: Атлантиду покарали боги, и довершить уничтожение атлантов значило исполнить волю небожителей…

Мои разглагольствования прервали звуки множества барабанов.

Если до этого население города было занято своими неотложными делами: женщины ругали детей, несли на головах кувшины с водой, корзины с фруктами; мужчины победнее торговали на рынке, крутили гончарные круги, стучали молотками, обделывали камни, из которых то тут, то там сооружались новые постройки в два, а кое-где и в три этажа; мужчины побогаче вели беседы и командовали слугами; то заслышав барабанную дробь, все замерли, как по команде повернули головы в сторону храма. Даже белокурые ребятишки прекратили беготню, притихли.

По радостным лицам стало видно, что все ждали этого сигнала и выполняли повседневную работу, постоянно помня, что он вот-вот должен прозвучать. Теперь мне было понятно, почему женщины облачены в праздничные одежды, почему они, ругая детей, только делали вид, что сердятся, а их глаза лучились ожиданием восторга, почему мужчины были столь сосредоточены, суровы и то и дело поглядывали в сторону северо-восточной части города — туда, где на склоне одинокой горы темнела громада странного здания, по всей вероятности, храма. Рядом с ним воинственно упирал в небо трезубец огромный взлохмаченно-грозный каменный идол с гипертрофированными мускулами атлета и характерным для атлантов могучим косом, начинающимся чуть выше бровей.

Барабанная дробь смолкла, и внезапно все пришло в движение. Дети наперегонки бросились к центру столицы. За ними бежали женщины. Едва сдерживались, чтобы не рвануться вперед, мужчины. На улицах появились темнолицые старики.