В этот раз свободный порт выглядел еще более оживленным. Все так же толпились чужаки разного вида, на людей таращились с прежним удивлением. Пылали, шипели и пахли вывески магазинов и ресторанов, предназначенных для тех, кто кормится планктоном, и для тех, кто глодает камни, для любителей мяса и растительной пищи, для гурманов всех видов и размеров…
И нависало сверху огромное грозное солнце цвета крови.
Но в этот раз Вильям не испытывал прежнего ошеломления. Он глядел по сторонам более внимательно и замечал детали.
Мелкие чужаки старались держаться обочин, а крупные шагали по середине дороги. Скользили в толпе представители службы надзора, ничем особенным не выделяющиеся, но заметные благодаря тем особым повадкам, что свойственны копам всех миров, планет и вселенных.
Навстречу проплыл раосеец в маскировочном костюме. Белоснежная хламида работника представительства колыхнулась, когда он ответил на приветствие младших сегментов. Прошагала группа вителлиан, их маленькие глаза, похожие на пуговицы, загорелись ненавистью.
Потом Вильям загляделся на трех огромных птиц, вроде той, что едва не сбила его с ног в первый день в Шарендаре.
Они стояли кружком, изгибая шеи и странным образом трепеща крыльями, напоминающими языки пламени. Из черных острых клювов вырывались клокочущие звуки, переливались серебром «кольчуги» на кургузых телах, мощные когти царапали уличное покрытие.
– Переводчик барахлит? – Снарк с досадой обнаружил, что клокотание не превращается в связную речь.
– Или просто стракки общаются на секретном наречии, которого не может разобрать изготовленный раосейцами прибор, – заметил Ли. – Смотри. Видят духи, это те самые хаурваки…
Через толпу, монотонно раскачиваясь, шагали высокие, крайне тощие существа, похожие на земных богомолов. Очень большие глаза почти целиком занимали их маленькие головы, две пары верхних конечностей выглядели обманчиво тонкими и слабыми.
Но Вильям знал их страшную силу.
Вчера легионерам показали фильм про цивилизацию хаурваков, воинственную, жестокую и холодную, прагматичную и в то же время безумную, и главное – невероятно старую.
– Они и есть, – заметил Гаррисон. – Никогда бы не поверил, что эти субтильные типы одно время держали в страхе половину Галактики…
Экспансия хаурваков началась в те времена, когда люди лупили друг друга по головам каменными топорами, и закончилась несколько столетий назад. Не выдержав беспрерывных войн, единое государство распалось на дюжину мелких, и те погрязли в междоусобицах.
Те соседи хаурваков, что умели дышать, после этого вздохнули с облегчением.
Разумные богомолы прошли мимо людей, не обратив на них внимания. Только сверкнули на лапах когти, способные рубить сталь и гранит.
– Впечатляющее зрелище, клянусь Святой Девой, – сказал Арагонес, глядя в их тощие спины. – После него мне, честное слово, очень сильно хочется выпить… В смысле, даже сильнее, чем раньше.
– И мне, – кивнул Вильям.
– Не, парни, мы пойдем в этот, как его, местный парк, – сказал маленький, но очень плотный легионер по имени Муса, появившийся на свет в предместьях Багдада. – Я правильно говорю?
Несколько человек поддержали его кивками и одобрительными возгласами.
– Нет проблем, – пожал плечами Ли. – Мы легко можем разделиться. Ну, кто еще желает сходить в парк?
За Мусой пошли шестеро, еще трое отправились поглазеть на музей основателей.
– Как всегда, остались той же компанией, – заметил Лири, обведя оставшихся взглядом. – Ну, что, Олег, твой выход.
Соболев обладал невероятным нюхом на питейные заведения. Иногда у Вильяма возникала мысль, что уроженец городка Пушкин под Санкт-Петербургом обнаружил бы распивочную и на совершенно безжизненной планете.
– Нет проблем, – сказал русский, после чего некоторое время вертел головой и чесал в затылке. – Нам сюда.
С Пятой улицы они свернули на Двадцать седьмую. Затем, пройдя меж двумя огромными торговыми центрами, похожими на египетские пирамиды, возведенные из рулонов белой ткани, очутились в сплетении мелких переулков, которые на городской карте представлялись серым пятном.
– Вот она, изнанка роскошного фасада свободного порта Шарендар, – сказал Вильям, оглядывая покосившиеся хибары, небрежно сляпанные из кусков разных материалов, грязную мостовую и кучи мусора у стен.
Воняло тут не лучше, чем в трущобах Мехико или Дели.
– Ты уверен, что нам сюда? – поинтересовался Гаррисон. – А то эти типы на нас как-то странно смотрят…
Чужаков тут было меньше, чем на центральных улицах, и выглядели они еще менее приятно. На людей скалили зубы, порой довольно внушительные и острые, пучили глаза и даже рычали.
– Уверен, – спокойно ответил Соболев, поворачивая в очередной переулок. – Вот сюда.
Между хибарами обнаружилось довольно солидное двухэтажное здание из металла. Блеснули маленькие круглые окна, похожие на иллюминаторы, и зазывно замерцала желто-зеленая вывеска.
– «Добрый глоток», – прочитал Вильям. – Да, нам точно сюда…
Внутри их встретил полумрак и родной запах прокисшего пива.
Громадный полутемный зал делился на несколько частей, находящихся на разных уровнях. Всюду стояли столики, виднелись лесенки без перил, напротив входа крепостной стеной возвышалась стойка, около нее торчали табуреты. Под потолком клубился мерзкий на вид красноватый дым.
Несколько существ, сидящих за столиками, повернули головы на скрип двери, и на жутких мордах отразилось кровожадное удивление. Стоящий за стойкой гуманоид с длинными ушами и голым черепом изумленно приоткрыл рот, показав игольно-острые зубы и черный язык.
– Эй, – довольно громко сказал он. – Вы уверены, что не ошиблись дверью?
– Еще как уверены, – решительно заявил в ответ Гаррисон, и шестеро легионеров дружно зашагали к стойке.
Уйти после такого приветствия означало струсить.
– Ну, смотрите, я вас предупредил. – Бармен покачал головой, уши его заколыхались и звучно захлопали по широким плечам.
Пока шли через зал, Вильям смог немного разглядеть публику. И обнаружил, что почти все посетители с оружием – кто с ножом, кто с дубинкой, а кто и с дезинтегратором на поясе. Заметил даже лучевой разрядник, оружие вроде бы запрещенное к ношению на территории Шарендара.
Похоже, что в «Добром глотке» на законы свободного порта плевать хотели.
Сидящие за столиками существа выглядели менее дружелюбно, чем кот, которому наступили на хвост. Перед каждым стояло по стакану с бесцветной, белой или фиолетовой жидкостью, часто бурлящей, и витающие в зале запахи не оставляли сомнений, что пьют тут совсем не квас.
Гаррисон первым взгромоздился на табурет, рядом уселся Арагонес, за ним – остальные.
– Что будете пить? – осведомился бармен.
Говорил он на базязе-один четко и разборчиво, но выглядел с близкого расстояния мало похожим на человека. Отвислые уши, как у спаниеля, лиловая кожа, вся в пятнах и без малейшего признака волос. По шесть пальцев на руках, острые зубы и круглые белые глаза.
– Алкоголь, – сказал Ли. – В каких видах у вас его подают?
– В разных. – Бармен оскалился, должно быть – улыбнулся. – Могу предложить выпивку любого вида.
Гаррисон нахмурился, Вильям задумчиво огладил подбородок, где за последнее время выросла колючая щетина. В представительстве раосейцев не нашлось ничего похожего на бритву.
– Налей мне чего покрепче, – первым вышел из задумчивости Соболев. – Как говорится, в русском желудке и долото сгниет.
– Рисковый парень, – заметил Арагонес. – Мне, лысый, нацеди большую кружку продукта брожения зерновых сельскохозяйственных культур. Пиво называется. Ты знаешь, что это такое?
– Конечно.
За стойкой зашипело, и перед уроженцем Сан-Педро появилась кружка жидкости, покрытой белой пеной, пахнущей пивом, но почему-то светло-зеленой. А Соболев получил курящийся стакан чего-то черного, булькающего и ядовитого на вид, точно лава, присыпанная цианистым калием.
