Потом уж поедим.

– Ты же обещал нас всех кормить рыбой, – заметила Галя.

– Рыбы-то, пожалуйста, ешь сколько угодно.

– Да где она?

– Финского залива тебе хватит на ужин?

– Я не понимаю, что это вы так разволновались из-за этих дурацких денег? – сказал Димка.

– Правда, чего мы волнуемся? – улыбнулась Галя. – Ведь наш капитан обыграет всех на бильярде, а Алик наводнит местные газеты своими стихами, балладами, новеллами, баснями, шарадами.

– Ты вроде струсила, детка? Побежишь на телеграф, как говорил эта дубина Игорь?

Галя села, подняла голову, и лицо у нее стало таким, что ребята уткнулись в песок.

– Что мне трусить? Разве трусят, когда впервые видят море? И едут на поезде так далеко и… все вместе? Я ничего не боюсь, когда… Ой, мальчики, мне сейчас так… Боюсь только женоненавистников. – Она открыла глаза и улыбнулась Димке. – Но, к счастью их не так много.

– Судно Янсонса в двух кабельтовых на норд-осте! – доложил Юрка.

Димка встал.

– Женщины и поэты остаются на берегу. Человек-амфибия и я идем на промысел. Сбор в шесть вечера возле автобусной остановки.

А Галя все сидела с таким лицом, что просто не было сил на нее смотреть.

К ногам Димки подкатился волейбольный мяч. Ишь ты, сидит, размечталась!

Актриса! Сидит и будто не видит этих типчиков, что перебрались к ней поближе со своим мячом.

– Уловил? – сказал Димка Юрке зловеще.

– К Галке хотят подклеиться. Ясно.

Трое парней, все как на подбор, стояли и ждали, когда Димка подаст им мяч.

– Покажем им?

– Пошли.

Димка небрежно одной рукой поднял мяч и, раскручивая его, пошел к парням.

– Подкинь мне вон на того пижона. Покажем им, чертям, столичный класс!

Ну-ка, давай, Юрка! Дима-a! Ничего, подождете, дойдет и до вас очередь. Еще заплачешь, пижончик. Давай, Димка! Юра-а! Выше! Узнаете, как клеиться к нашим девочкам! Разве Галка – твоя девочка? Просто товарищ, как Алька. Это – ее личное дело. Ей, небось, нравится, что она пользуется успехом здесь.

Давай-давай! Можешь ты кинуть как следует? Не нравится мне этот пижончик.

Просто не нравится, и все. Галка здесь ни при чем. Ну, давай!

Трое парней довольно равнодушно смотрели, как изгалялись Димка и Юрка.

Наконец Димка уловил темп, прыгнул и ахнул что есть силы прямо в того пижончика. Пижончик принял мяч, падая на спину, и покатился, как заправский защитник.

– Молодец! – закричала Галка. Димка оглянулся на нее. Открыла глаза, спящая принцесса! Странно, что вот такие пижончики и пользуются у девчонок самым большим успехом. А взял он здорово. Молоток!

Мяч снова отскочил к Димке. Он поймал его и бросил далеко в сторону.

Сказал пижончику:

– Что вам, места больше нет? У нас тут творческая личность, ему нужна тишина и чистый воздух. Понятно?

Ребята поговорили между собой по-эстонски, засмеялись и пошли туда, куда Димка забросил мяч.

– Молодец, – сказала Галя, – какой ты молодец, Дима!

– Слушай, детка. – Димка нахмурился. – Хочу тебя предупредить.

Кончай, знаешь, свои закидоны глазками и прочие шуры-муры. Мы не собираемся тут за тебя кашу расхлебывать. Алька, смотри тут за ней!

Алик, ничего не замечая, словно одержимый, стучал на пишущей машинке.

– Ребята сами подошли, – сердито сказала Галя. – Что я их, звала?

– Ты хочешь сказать, что пользуешься успехом?

– А тебе в конце концов какое до этого дело?

– Алик, слышишь, Галка пользуется успехом.

Алик вздрогнул, посмотрел на них, лег на песок и сказал в бороду:

– Кому же еще пользоваться успехом, если не ей? Димка не унимался:

– Юрка, ты слышишь: Галка-то наша пользуется успехом!

– А нет, что ли? – Юрка проверял свою снасть. – Ты думаешь, не пользуется?

– Конечно, пользуется. Я же и говорю, что пользуется.

Юрка перекинул через плечо ласты. – Я считаю, – сказал он, – что в нашей школе больше никто и не пользовался таким успехом, как Галка. Вот, может, еще Боярчук.

– Боярчук… Люся? – встрепенулся Алик. – Да, да!..

– Нет! – торжественно заявил Димка. – Боярчук в счет не идет. Из нашей школы только Галка пользуется настоящим успехом. Боярчук ведь еще недоразвитая.

– В каком смысле? – Алик сел и уставился на Димку.

– В женском смысле, конечно. У Галки уже есть все, чтобы пользоваться настоящим успехом. А Боярчук, – Димка показал в воздухе, какая она, эта Боярчук. Плоская, мол.

Юрка захохотал:

– В этом смысле точно!

Галя переводила взгляд с одного на другого. Она была поражена. Ребята, ее друзья, впервые при ней вели такой разговор. В поезде они трепались о любви, но это же был обычный треп. А теперь они говорят так о ней! Ее друзья! А Димка даже с какой-то злобой. Подлец!

– И все-таки глаза у Люси… Боярчук удивительные, – сказал Алик.

– Глаза! – засмеялся Димка. – Ха-ха, глаза! Что ты будешь с глазами-то делать? С одними глазами успеха не завоюешь. Наша Галка глазами, думаешь, всех покоряет?

Галя вскочила и ударила Димку по щеке.

– Дурак, дурак, дурак! – Отбежала в сторону и упала на песок. – Все вы дураки и щенки!

Димка стоял, закрыв рукой щеку и глаз, и одним глазом смотрел на все вокруг. В этот миг берег, и лес, и люди выглядели, как десять лет назад, когда он захлебнулся в воде и на мгновение потерял сознание. После этого все казалось вот таким, неузнаваемым.

– Идиотка! – крикнул он первое, что пришло в голову. И сразу все стало на место. Галкина золотистая голова покачивалась за бугром. Плачет, что ли? Вот еще напасть с ней! А Алька-то какого черта смотрит, словно стервятник?

– Янсонс сигналит, – сказал Юрка, – пошли.

Алик с минуту смотрел им в спины, потом побежал и рванул Димку за плечо.

– Слушай, ты, ты! – пробормотал он. – Ты не прав насчет глаз! Глаза – зеркало души.

– Напиши это в стихах, – буркнул Димка.

– Не прикидывайся, Димка, что тебе наплевать на глаза.

– Отстань! Видишь, нам Янсонс сигналит.

– Да ладно вам, – сказал Юрка.

Они снова пошли к воде, но Димка обернулся. Бородатый черт смотрел им вслед. Теоретик! Любви нет. Удовлетворение половой потребности. А сам готов разреветься из-за глаз этой Боярчук.

– Слушай, Алька, скажи ей, что она права, – я дурак. И все мы дураки.

Скажи, чтоб не куксилась.

– И развези там киселя побольше, – добавил Юрка.

– Хорошо, вы дураки, – сказала Галя, – я это давно знала, но я не знала, что вы такие.

– Понимаешь, – Алик заглянул ей в глаза, – Димка стал какой-то странный. По-моему, он что-то затаил.

– Ты уверен? – воскликнула Галя. – По-твоему, он что-то затаил?

Она посмотрела в море. Там, довольно далеко от берега, стояло судно Янсонса. По мелководью к нему бежали Юрка и Димка. Устроили вокруг себя настоящее безобразие, тучи брызг поднимают. Вот стало трудно бежать. Идут.

Поплыли. Неужели Димка что-то затаил? Неужели это возможно?

– Я подозреваю, – сказал Алик, – я не хочу тебе говорить, это не по-товарищески, но мне кажется…

– Алька, можно тебя дернуть за бородку? Можно, а? Ну, миленький Алинька, можно разочек? Всего один разик?

– Хорошее судно у Янсонса, – сказал Димка, – и сам он дядька хороший.

– А что такое анималист? – спросил Юрка.

– По-моему, это что-то из зоотехники.

Янсонс сидел на корме своей голубой моторки. Издали, в курточке и восьмиугольной фуражке, он был похож на юношу. Моторка покачивалась на волнах. Голубые тени скользили по ее корпусу. Солнце отсвечивало вокруг в воде, вращалось маленькими волчками. Янсонс, загадочный анималист, сидел на корме и улыбался подплывающим ребятам из-за своей трубки.